Он даже не представляет, что случилось. Мне жаль Ростика, за него болело сердце. Мой брат впервые полюбил девушку. И что бы я ни говорила, как бы Адама ни просила, он ее не оставит без наказания.
— Никто не пугался, — говорила я, уткнувшись лбом ему чуть ниже ключицы. — То есть испугались почти все, но не настолько, чтобы побежать в лапы захватчикам. Дело в том, что… — Я выдохнула и собралась с мыслями. — Юна оказалась предательницей.
И я в подробностях пересказала все, что случилось с того момента, как она достала пистолет. По ходу моих слов Адам слегка отстранился, но продолжал держать меня за плечи. Его взгляд тяжелел и наливался мраком.
— Ростик просил, чтобы ты к ней проявил сочувствие. Он заверял меня, что с ней нужно поговорить. Может, она разорвет контракт со своими нанимателями и перейдет на нашу сторону.
— Твой брат наивный… парень.
Дурак, он хотел сказать. Если не похлеще. И я бы с ним согласилась. Юна столько времени притворялась, как ей после этого можно поверить?
— Он не понимает, на кого запал. Эта дрянь работает не по контракту. Где сейчас она?
— В каюте…
— Да вы спятили! — гаркнул Адам и быстрым шагом направился к двери.
— Папа ее наручниками приковал к ножке кровати! — крикнула ему вдогонку и помчалась следом. Ой, что сейчас будет…
Радовало лишь то, что он не прихватил с собой охрану. Как бы я ни торопилась, не поспевала за ним. А мне нужно было утихомирить бурю в самом начале. Ибо Ростику достанется по первое число.
Он ни в чем не виноват. Он просто слепо влюблен в девушку.
Когда я добежала, Адам уже влетел в каюту, откуда доносился его голос, словно раскаты грома.
— В смысле нет?! Давай обыскивай сейчас же!
Юна уже очнулась, лежала на постели Ростика со страдальческим видом. В ее глазах блестели слезы. Брови застыли нахмуренными. Губы поджаты.
— Я ничего не прячу… — тихо произнесла она, пока брат водил по ее одежде ладонями.
— Юна? — обратилась я к ней, но девушка не посмотрела в мою сторону. — Ты в порядке?
Хорошо помнится, как папа ее дважды вырубил. Возможно, ей плохо.
— Она прикидывается, — сказал Адам. — Чтобы вызвать жалость. Это на меня не действует. Обыскал? Отстегивай ее от кровати, и она пойдет со мной.
Испуганный взгляд девушки припечатался к нему. Она свободной рукой схватилась за Ростика. А с пистолетом была смелее.
— Куда пойдет? — вспылил Ростик. — Она себя нехорошо чувствует. Ей даже говорить тяжело! Ей врач нужен.
— Ничего мне не нужно… — пробормотала Юна обреченно. — Если надо, пойду.
Брат прижал ее к груди в нежном порыве.
— Кошечка моя, я тебя никуда не отпущу. Скажи Адаму, что больше не будешь работать на тех негодяев. Скажи, что виновата, но исправишься. Скажи, что мы будем вместе.
В надломленном голосе Ростика горчило столько боли и печали, что у меня самой защипало под ресницами.
— Расслабься, парень. — Адам подступил ближе. — Я отведу ее в другую комнату и допрошу без свидетелей. Когда она ответит на все мои вопросы, я решу, что с ней делать.
— Нет! — Брат стиснул Юну, как самую большую драгоценность в мире, не желая никому отдавать, и она поморщилась. — Я сказал, ей врач нужен!
— Котик, не надо, прошу… Мне все равно конец. Я должна была уйти…
Он встряхнул ее за плечи.
— Ты что? Какой конец?! Мы все уладим.
По ее щекам побежали слезы. Наверно, злость, подхлестнутая отчаяньем, придала ей сил, и она вывернулась из его рук.
— Мы хотели груз забрать и лайнер потопить! И я должна была уйти вместе с ними! Если узнают, что я еще жива и до сих пор на лайнере, то убьют мою семью!
— Никто не узнает, Юна. — Брат вытирал слезы с ее щек. — И семью твою заберем у этих негодяев. Вот увидишь, моя хорошая.
Глава 20
С горем пополам Адам увел Юну. Но все-таки пообещал завести ее к врачу перед допросом. Я полночи успокаивала Ростика, пыталась донести до него правду, раскрыть ему глаза.
Он нервничал, злился. Я понимала, он не хотел верить, что Юна была с ним лишь для того, чтобы подобраться ближе к Адаму и моей семье.
Наконец, он выдал:
— Ладно, я уже уяснил. Юна шпионка. Делала вид, что я ей нравлюсь. Но Мартуша… Так невозможно играть. Она правда меня любит.
— Ничего, что она угрожала нам пистолетом? Пойми, я тоже расстроена. Поначалу я ее недолюбливала, но со временем прониклась к ней симпатией. Не буду врать — совсем немного прониклась. Но то, что она сделала…
— Конечно, жизнь ее семьи важнее, чем моя! Если бы тебе пришлось выбирать между нашей семьей и Адамом?
— Прекрати, я не люблю его.
— Ну а если бы любила…
— Все, Ростик, хватит. — Теперь он добрался до потаенных уголков моей души и начал там все вытаскивать на свет. — Мы не знаем, сколько правды в ее словах. Она разве не говорила, что живет в каюте с родителями?
— Я у нее не был, не знаю.
— Давай ложиться спать, а?
Глаза у меня уже слипались. Чувствую, допрос быстро не закончится. Вряд ли Юна внезапно раскроет все карты перед Адамом.
— Ты спи, а я пойду. — Удрученный и отчаянный, брат поднялся с кровати и направился к двери.
— Куда?
— Куда надо!
Дверь оглушительно хлопнула. Наверно, пойдет заливать спиртным раны на сердце. Я тяжело вздохнула и откинулась на подушку.
Если бы я любила Адама… Нападение пиратов казалось бы мне приключением? Его способ добывать деньги — любопытной тайной? Сутки за решеткой обернулись бы ненавистью к полиции и его врагам? С непонятных ящиков в кафе я бы пылинки сдувала?
Я хмыкнула в тишине комнаты. Это явно не про меня. Мы с Ростиком разные.
Сон утянул меня в ласковые объятья и не отпускал до обеда. Не только меня — брат на соседней кровати спал без задних ног. В одежде. Напился, дошел на автопилоте и вырубился.
Я сладко потянулась. Послезавтра мы приплывем к Таити. И покатаемся на машине.
Чем закончился допрос Юны? Во сколько Адам пошел к себе? Эти вопросы
