Глава 19
г. Росток, ГДР
Зашли группой в фойе, поднялись на мой этаж. Завел немцев в номер, просто показал рукой на кровать с привезенными товарами. Сам присел на стул поодаль, не мешая изучать.
Посмотрев с минуту, ничего не трогая руками, Йошка спросил:
– Еще водка есть? Тут только одна бутылка.
– Одна еще есть, хотел ее презентовать завтра на обеде профессору Нойлеру. Он нас к себе домой пригласил.
– Нойлеру? Он не пьет. Ему лучше баночку черной икры, он больше обрадуется.
Поблагодарив за совет, забрал с кровати икру и добавил вторую бутылку водки.
– За все девятьсот пятьдесят марок, хорошо? – вынес вердикт Йошка.
У меня была записана стоимость всех покупок в рублях – я заплатил за них 338 рублей. Плюс приемники от завхоза еще. Если по курсу, которому нам в банке поменяли в Москве считать, то надо больше марок, но там льготный курс, да и цены в марках на то, что я присмотрел для покупки, были вполне умеренными. Но без торга соглашаться тоже было как-то непривычно, поэтому я сказал:
– 1000 марок, и забирайте все! И я даже помогу до дому поднести.
– Наш человек! – усмехнулся Йошка. – По цене договорились, но помогать нести не надо, не та ситуация, когда это полезно.
Он отсчитал мне деньги, и они с Эльзой принялись все тщательно паковать, перекладывая стеклянные баночки и бутылки мягкими вещами и коробочками с секундомерами. Паковали все очень умело, видно, что не впервой им этим заниматься. Хорошо налажен, похоже, международный обмен в Ростокском университете. Впрочем, мы тоже не лыком шиты, – усмехнулся я, вспомнив свои взаимовыгодные экономические операции с чехами в Святославле.
Немцы закончили паковать товары, вышли из комнаты, предварительно выглянув в коридор и убедившись, что он пуст, я пожал им руки, и они ушли, попрощавшись.
Весьма довольный, я пересчитал деньги, припрятал, подождал пять минут и снова пошел на пробежку, теперь уже полноценную. Бизнес бизнесом, а поддержание хорошей формы никто не отменял.
Возвращаясь спустя сорок пять минут с приятно гудящими ногами, натолкнулся на этаже на Эмму Эдуардовну. Она с напряженным видом сопровождала к лестнице какого-то тяжело нагруженного дядечку лет сорока. Увидев меня, виновато потупила взгляд. Эх, тоже мне конспиратор! Я все понял, конечно. Явно либо тоже подсуетилась и нашла, кому сбыть привезенное, либо вообще кто-то из знакомых, кто был в Ростоке, подсказал, к кому можно по этому поводу обратиться. Если второе, то неприятно, что еще в поезде мне не предложила. С другой стороны, понятно по нынешним временам – она мне не доверяет пока до такой степени. Да и мне соглашаться на такое ее предложение было бы стремновато, если хорошо подумать. Зачем давать кому-то собирать на меня компромат. Мало ли, как она потом смогла бы эту информацию использовать. Нет уж, лучше перестраховаться и свои вопросы решать самостоятельно.
А за нее порадуюсь. Раз нашла замдекана канал сбыта, мне это только на руку. Было бы не очень удобно бегать закупаться, если бы она осталась без валюты, потерпев фиаско в попытках продать привезенное. Ох и аукнулось бы мне это потом…
Чтобы ей не пришлось представлять меня своему дилеру, я невозмутимо прошел мимо, сделав морду кирпичом, и молча зашел в свой номер. Мол, не знаю я эту дамочку вообще…
Утром Дитрих привез нас снова на конференцию. И почти сразу же, как мы уселись с ним за стол завтракать, к нам подошел смуглый парень, весь в кудряшках.
– Вы есть из Москва? Я хочу поступать в Москва! Я Альфредо! – радостно сказал он на ломаном русском, улыбаясь во все тридцать два зуба.
Дитрих тут же представил нас друг другу и пояснил нам, что парень из Италии, доучивается у них в Ростокском университете, и действительно, хочет ехать поступать в Москву в аспирантуру. Я взглянул на Эмму Эдуардовну. В прошлой своей жизни в советский ее период я был весьма далек от темы иностранцев из стран НАТО в СССР. Даже не знал, учились ли они вообще в МГУ?
Эмма Эдуардовна развеяла мои сомнения. Неспешно объяснила присевшему за стол итальянцу, что такая возможность есть, и в МГУ будут ему рады. И, поскольку иностранцев мало, поступить будет легко, но надо лучше выучить русский язык.
Альфредо и обрадовался, и засмущался. Клятвенно, с подлинной южной экспрессией, пообещал выучить русский язык намного лучше к сентябрю. Эмма Эдуардовна написала ему прямо на салфетке свой адрес и телефон, и счастливый итальянец ушел.
Устроившись на первой секции, мы слушали доклады, поглядывая, главным образом, за Дитрихом. Едва он встал и вышел, я тут же посмотрел на замдекана и взглядом показал на дверь. Та радостно кивнула, и мы, как сообщники, потихоньку сбежали из университета и рванули в центр города, чтобы почтить своим вниманием многочисленные магазины, до которых не смогли добраться в выходные.
Я не просто так бегал по вечерам – присматривал заодно маршруты для шопинга между общежитием и университетом. Времени в обрез, а покупок надо сделать много, так что к этому вопросу я отнесся очень серьезно, продумав все до мелочей. Эмма Эдуардовна была поражена тем, как я все распланировал на те три часа, что у нас оставались до обеда.
Мы закупились на славу, нашли все, что хотели купить, и оба старательно делали вид, что совершенно не замечаем, что тратим намного больше марок, чем у нас было при отъезде из Москвы. Нашел даже футболки с главным немецким индейцем, а также толстые ручки с ним же. Футболки взял разных размеров, и на Родьку нашлась. Ручек тоже хапнул пяток. Взял еще разных забавных девчачьих ручек со всякими фигурками, пушистыми навершиями, стразами и прочей дизайнерской чепухой, которой в Союзе сейчас днем с огнем не сыскать. Отличный подарок на самом деле. И стоит копейки, и практичный, в отличие от магнитиков, и представляю, сколько визгу и писку будет от девчонок…
Эмма Эдуардовна даже сделала мне комплимент, когда, закинув вещи в номера, мы возвращались
