Так он, несолоно хлебавши, с пустым подносом и ушёл. А я встал, разыскал за дверью зеркальной ванную комнату, побрился, умылся, оделся и первым делом Пупсика навестил.
Только дверь гостевого домика за мной хлопнула, как тут же в прихожей благоверная лечилы нарисовывается, бельишком своим совковским светит.
- Доброе утро, Борис Макарович, - начинает тараторить. - Ой, спасибо вам большое, что приютили нас бедолашных... Как мы вам благодарны за ласку вашу... Вы для нас... - и всё такое прочее, что балаболка, несёт, остановиться не может.
Стою я, молчу, а сам жёлчью наливаюсь. Угораздило меня с три короба вчера лечиле наобещать - так что мне теперь, каждый день суждено его супружницу видеть и выслушивать?!
К счастью, на монолог её бесконечный в дверях лечила заспанный появляется.
- Доброе утро, - лыбится подобострастно, но за испражнениями словесными супруги его и не слышно.
Киваю я мрачно и вопрошаю грозно:
- Я кого врачом к парню моему нанял?
Словесный понос бабы зловредной враз обрывается.
- Меня... - лепечет лечила. Явно не соображает, к чему клоню.
- Тогда, если хочешь здесь остаться, сделай так, чтобы половина твоя разлюбезная больше мне на глаза не попадалась, тем более в таком виде! гаркаю я.
Ей бы в цирке в иллюзионе каком выступать. Сгинула с глаз долой, будто её и не было. Но, чувствую, за дверью притаилась, подслушивает. Вот уж, право, нет существа вреднее бабы.
- Как там мой парень? - спрашиваю лечилу, тон понижая.
- В коме, - вздыхает сочувственно лечила. - Но, что поразительно, никаких следов ожогов на теле нет. Видно вовремя его пожарники вытащили.
Ну, это мне понятно. Сам в своё время наблюдал. Хотя в такой сложной переделке Пупсик со мной впервые очутился.
- Где он?
Лечила молча рукой на одну из дверей указывает. Заходим в комнату, на кровати мой пацан, скукожившись, лежит, дышит тяжко, постанывает, кулачками пустыми друг о дружку трёт. Не хватило ему, видать, лекарств...
- В чувство его можно привести?
- Нежелательно, - возражает лечила. - После такого потрясения пациенту лучше выспаться. Я бы даже рекомендовал снотворное дополнительно ввести, чтобы сутки-двое не просыпался. Лучшего лечения, чем сон, для перевозбуждённой психики нет.
Ни фига себе, сутки-двое, он мне сейчас край как нужен! Впрочем, одёргиваю себя, нечего события форсировать. Когда электромотор перегревается, летит обмотка, и тогда проще новый мотор купить, чем старый восстановить. А Пупсика, если дракон его схавает, никто не восстановит...
- Никаких снотворных! - обрезаю жёстко. - И вообще, никаких принудительных действий. Пусть спит, сколько организм его требует. А как проснётся, меня срочно по телефону вызовешь.
- Ему бы успокоительное ввести да обезболивающее, - осторожненько не соглашается лечила, пульс Пупсика щупая.
- Хорошо, - киваю. - Лекарства есть?
- Откуда?
- Тогда пиши рецепты, только те же, что и в прошлый раз выписывал.
Пока он каракули выводил, я по телефону с Оторвилой связался, а затем названия лекарств продиктовал.
- ...И чтоб в момент на "фазенду" доставил. Одна нога там, другая здесь! - заканчиваю с ним разговор.
- Ну, а теперь с тобой все вопросы решим, - говорю лечиле. - Я тебе машину обещал?
Мнётся лечила, неудобно ему будто.
- "Вольва", на которой ты сегодня ночью колесил, твоя, благодушествую.
Шалеет лечила, словно кто обухом его по голове огрел. Слова сказать от счастья негаданного не может, только подбородком трясёт да веками хлопает.
- Жить здесь будешь, чтоб всегда под рукой был. Ну и, - оглядываю критически его костюмчик спортивный с чужого плеча, - одеться тебе прилично нужно. Пусть жена составит список на вас обоих - ей виднее.
Не успел я фразу закончить, как слышу за дверью топот ног быстрый как понимаю, помелась благоверная лечилы список составлять. Представляю, что за список будет - небось, свиток целый. Пусть себе потешится, мне именно сейчас её ушей и не надо.
- И вот ещё что... - понижаю голос. - Сегодня ночью убили моего тестя.
Здесь лечила монументом застывает, челюсть у него отпадает, но я вид делаю, что ничего не замечаю.
- Жена моя в истерике дикой, - продолжаю. - Ей бы чего-нибудь успокаивающего ввести. Сильного, но такого, чтобы завтра за гробом могла идти и вести себя пристойно. Есть такой препарат?
Лечилу только на кивки и хватает.
- Вот и отлично, - треплю его по плечу. - Сам понимаешь, что это только для твоих ушей. Привезут тебе лекарства для пацана, тогда и для Алисы закажешь.
Выхожу из домика, вижу, у особняка "тойота" тёмно-синяя стоит, и Олежка возле неё вышивает, по сторонам поглядывает. Что пёс дворовый, хозяйское мясо слопавший. Вот уж кого пристрелил бы без зазрения совести не люблю таких, кто и нашим, и вашим готов служить. Жаль лимит на трупы, как сказал в своё время Бонза, на сегодня исчерпан.
Замечает Олежка меня и, что с цепи сорвавшись, навстречу метётся.
- Борис Макарович, - начинает скулить ещё издалека, - меня тут вчера против моей воли заставили...
- Нишкни! - обрываю его скулёж. Окидываю взглядом убийственным с головы до ног, и он, по-моему, в штаны себе делает.
"Да чёрт с тобой, - решаю про себя, - живи".
- Зайдёшь сейчас к "бухгалтеру" нашему, - бросаю хмуро, - возьмёшь под расписку пять кусков. Затем заберёшь из этого домика бабу со списком и в город мотнёшь, шмотки покупать. Приедешь назад - до цента рассчитаешься. И не вздумай намылиться - под землёй найду! Понял?
Здесь я морду строю свирепую и такого страху на Олежку нагоняю, что и не пойму, то ли кивает он мне в знак согласия, то ли дрожь его бьёт.
- Так понял?! - переспрашиваю.
- П-пон-нял...
- Тогда чеши... Нет, стоп! Где комната Александра находится?
- В ос-собняке... На п-первом этаже... Уг-гловая...
- Свободен.
Стартанул Олежка, что заяц шустрый стрекача дал.
Захожу я в комнату к Сашку и впервые вижу его "вумат" пьяного, но так и не уснувшего, бодрствующего. Сидит он на тахте, локти на столе, ладонями голову охватил и бормочет что-то невразумительное. Вроде как сам с собой беседу ведёт. На полу одна литруха пустая валяется, на столе вторая, изрядно надпитая, стоит. А из закуси лишь огурцы солёные в тарелке киснут. Пьёт, как кумекаю, по-чёрному.
- Александр! - окликаю его.
Замолкает он, поднимает на меня глаза мутные, и вдруг в них искра разума проскальзывает. Вскакивает он, быстро доверху стаканяру наполняет, по-офицерски во фрунт вытягивается, локоток под прямым углом выпрямляет и тост провозглашает:
- Le roy est mort - vive le roy!*
*Король умер, да здравствует король! (фр.)
Залихватски стакан залпом в себя опрокидывает и тут же, как стоял прямо, так прямо на тахту и заваливается в отключке полной. Сморил его сон наконец-то.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
