«Ты сама себе худший враг, Эмма Хотчкис. Тебе нравятся плохие мужчины. Если ты не приложишь все усилия к тому, чтобы держаться от него подальше, ты получишь то, что заслуживаешь, дура несчастная».
И тогда у себя на кровати, застеленной голубым шелком, она увидела белое озеро тяжелой шелковой ткани. Взяв ее, Эмма вдруг рассмеялась, легко и радостно, словно отпустило что-то в груди. Ночная рубашка Стюарта. Белый шелк струился по пальцам, как вода, ткани было много, много-много ярдов. Или она будет в ней спать, или замерзнет до смерти.
Кажется, в последнее время судьба практически лишила ее права выбора. Дьявол вводил ее в искушение.
Через десять минут его «ангел-хранитель», Амина, принесла Эмме мягкие вышитые тапочки. Они прекрасно подошли ей. Хотя присутствие Амины показалось ей здесь неуместным. Приятная, очень интересная темноглазая женщина лет тридцати. Возраст вполне самостоятельный. И хотя она была одета и причесана как англичанка, акцент сразу же выдавал в ней иностранку.
Глава 10
Ее дыхание как мед, приправленный гвоздикой,
Рот ее сладок, как созревший плод манго.
Срнгаракарика, Кумарададатта, XII век
Стюарт уже был в библиотеке, когда Эмма нашла эту комнату. Должно быть, это был он, ибо мужчина, стоявший возле большого письменного стола и занятый чтением каких-то документов, выглядел настолько непохожим на Стюарта, что она остановилась в нерешительности на пороге. Влажные волосы его были зачесаны назад. Выразительный, резкий профиль. Свежевыбритое лицо, просторная домашняя куртка крупной вязки из шерсти цвета пшеницы, темные свободные брюки. Стюарт рассеянно облизнул палец, переворачивая страницу. Он был так погружен в чтение, что не заметил появления Эммы.
В комнате было холодно, хотя треск дров в камине обещал, что в очень скором времени воздух нагреется. Ужин, необыкновенно ароматный, был накрыт на одном из столов для чтения. Настольную лампу сдвинули на край, так, чтобы освободить место для двух приборов.
Стюарт вздрогнул, когда она, деликатно покашляв, дала знать о своем присутствии.
— Ах, вот и вы, — сказал он. — Ужин только что принесли. — Он указал на стол с приборами. — Садитесь, пожалуйста. Начинайте без меня. Я буду вот здесь. — Он сделал приглашающий жест, после чего вернулся к чтению интересующих его бумаг.
Даже переодевшись в свою одежду и в тапочках, которые хорошо сидели на ноге, она чувствовала себя не в своей тарелке. Вся обстановка была слишком роскошной для нее: дамасская скатерть, тарелки из китайского фарфора, столовое серебро и хрустальные бокалы. Не часто Эмме приходилось есть из такой посуды.
Хотя ужин оказался на удивление приятным и непринужденным. Подождав минуту-другую, Эмма решила начать с куриной ножки, закусывая вкуснейшим овощным рагу из сладкого перца, кабачков, моркови и лука. Рагу это имело необычный вкус из-за непривычных специй. Но с каждой ложкой еда эта нравилась ей все больше. Она чувствовала привкус меда, имбиря, острого перца, корицы и мяты. Что-то еще? Набор пряностей был типично английским, но комбинация весьма необычной и такой вкусной, что еда буквально таяла во рту. Она уже почти доела ужин, когда хозяин дома подошел и, отодвинув стул, сел напротив.
— Простите. Я еще не успел прочесть и половины того, что должен, а голосование будет через четыре дня. Видит Бог, мои коллега в парламенте могут обойтись и без меня. — Он приподнял серебряную крышку с блюда. Там были взбитые сливки с нарезанными дольками печеными яблоками. То, что она еще не успела попробовать. — М-м-м, — одобрительно протянул он и, посмотрев на Эмму, спросил: — Это блюдо для вас достаточно английское?
Эмма засмеялась.
— На английскую кухню не похоже, но зато очень вкусно.
Он изучающе смотрел на нее, после чего согласно кивнул:
— Хорошо.
Стюарт не успевал удивляться тому, что Эмма привлекала его к себе все с новых и новых сторон. У нее был такой красивый смех! Самый красивый из тех, что ему уже доводилось слышать. Смех, похожий на перезвон колокольчиков. Колокольчики, звенящие на ветру. Никакого узора, никакого ритма, свободный полет, как порыв ветра, как взлет, счастливый смех той, что умеет радоваться жизни.
Он посмотрел на ужин, который, по его представлениям, был исконно английским. Курочка по-корнуэльски — уж это точно английская еда. Впрочем, не важно. Важно то, что он вызвал ее смех, он, человек, который, так сказать, захватил ее в заложницы. Похититель, сумевший вызвать смех женщины, которую похитил, — разве он не отмечен особой печатью? Разве своим смехом она не показывает ему особого расположения? Даже если она сама не хочет в этом признаваться?
В течение нескольких минут они ничего не говорили друг другу. Во-первых, потому что оба оказались достаточно голодны. Серебро звенело, ударяясь о фарфор, звякнул бокал — Стюарт налил Эмме вина, которое она тоже раньше никогда не пробовала. И хотя Эмма ела с удовольствием, смотреть в глаза своему партнеру она не решалась.
Поскольку молчание затягивалось, становилось очевидно, что и Стюарт испытывает необходимость в том, чтобы собраться с духом. Эмма могла только радоваться тому факту, что ужинали они на нейтральной территории, а не в смежной с его спальней гостиной. Как бы ей ни хотелось превратить их трапезу во что-то совершенно неромантичное, факт оставался фактом: мужчина и женщина ужинали вдвоем. И это было странно. Она не ужинала вдвоем с мужчиной очень давно. По крайней мере с мужчиной, который был бы здоров и силен.
Они в библиотеке, напомнила себе Эмма. В помещении, предлагающем множество тем для отвлеченной беседы. Эмма огляделась.
Библиотека была огромной даже для одного из самых больших частных домов Англии. Комната эта была вытянутой в длину настолько, что вечером, когда в одном ее конце зажигали камин, огонь его не мог осветить стола, расположенного в другом. Книжные шкафы вдоль всех стен. Корешки книг были лишь смутно видны, а дальние полки вообще тонули в полумраке. Эмма не могла даже прикинуть, сколько футов длиной была библиотека, ибо в ее дальнем конце царила темнота.
Но если не принимать во внимание необыкновенную протяженность помещения, годившуюся разве что для галереи, во всем остальном библиотека Стюарта оказалась местом, приятно предсказуемым. Ряды книжных шкафов из темного дерева полнились собраниями книг в ярких переплетах. Бесконечное число книг. От стены к стене, от пола к потолку. Эмма заметила стремянки, целых четыре. Столы с настольными лампами, стулья с мягкими кожаными сиденьями, кушетка из подбитой ватой кожи с декоративными гвоздиками по краям. Справа от нее находился величественный, сложенный из камня камин с мраморной резной полкой. Ей нравилась солидность этого помещения, то, что она, эта библиотека, была типично британской, от стремянок на колесиках до мраморного бюста кого-то из великих у зашторенного окна и десятка картин, развешанных между полками. С этих старых картин смотрели великолепно одетые аристократы на отдыхе.
