должен совершать точно такие же движения, как на свече.
От неожиданности я подавился. Попытался проглотить кусок – ничего не вышло. Попробовал выплюнуть – тоже тщетно.
* * *
– Обычно в подобных случаях выручает настойчивость, Ари.
Я вздрогнул и уставился на Элойн. Та с улыбкой смотрела на меня. Остроумие я ценю, как и любой нормальный человек, однако не посередине же рассказа! Не сводя взгляда с певицы, я продолжил.
* * *
Вскочив на ноги, Маграб дважды ударил меня по спине. Непрожеванный кусок выскочил наружу, и я, откашлявшись, быстро утерся.
– Кажется, я тебе уже говорил о терпении?
Слава богу, у Маграба хватило такта меня не унижать.
– Да, да, но могу ли я догадаться, в которую сторону колыхнется пламя, если у меня закрыты глаза?
– Верно говоришь, – усмехнулся учитель. – Вот тут и должна действовать сила.
Должна… Не «будет», а именно «должна». Похоже, Маграб не уверен в моих способностях.
Я вырос отверженным и презираемым из-за касты, к которой принадлежал, и, вопреки общему мнению, рано научился добиваться своего. Ненавидел людей, считающих, что я сдамся, раз жизненные обстоятельства выше меня.
Я не родился ни хитрым, ни сообразительным. Сама жизнь заставила меня воспитать в себе эти качества, иначе как выживать? Я не был самым умным мальчиком в округе, но развил ум. Поэтому, улыбаясь Маграбу, принял решение: докажу ему, что могу стать плетущим!
Ему – и всему миру.
Конечно, я не знал наверняка, что преуспею. Хотел – да. Однако порой желания и настойчивости бывает достаточно.
– Вот здесь и пригодится твоя способность к сказительству, Ари. Хороший сказитель всегда умеет не только говорить, но и слушать. Во всяком случае, так считает Халим.
С этим не поспоришь…
– Следи за огнем. Слушай его. Когда будешь готов, поймешь, что, закрыв глаза, ты продолжаешь его слышать, а значит – и видеть. Не рассчитываю, что ты справишься с задачей за раз. Я потратил месяцы, прежде чем приблизился к способности предсказывать, как поведет себя язычок пламени. И приблизился неплохо: не могу сказать, что изучил историю огня от и до, но связывать его плетением научился.
Я подчинился, вернувшись к наблюдению за свечой. Месяцы? Да я освою этот прием за несколько дней! Мой пристальный взгляд мог расплавить воск.
Маграб возобновил свой рассказ о Браме:
– Брам показал человечеству, как действуют законы мироздания. Объяснил, что каждая сущность в мире связана особым плетением. Предмет, который взлетает в небо, обязательно упадет вниз. Со временем упадет все что угодно – будь то камень или уставшая птица. То есть любая сущность, которой не место в небе, рано или поздно окажется на земле.
Я не мог сказать, что это такое уж тайное знание, однако предпочел держать язык за зубами. Обычно Маграб подбирался к сути вопроса постепенно – весь вопрос в том, когда и как.
– Едва люди усвоили урок, Брам показал, каким образом действует одно из плетений. – Маграб направил один палец в потолок, другим ткнул в пол. – Что видишь?
Я сделал лицо кирпичом:
– Свечу и пламя.
Шлеп!
Удар по руке не причинил мне особой боли, однако урок я запомнил.
– Иногда умных засранцев хвалят. А порой они зарабатывают затрещины, Ари.
Я прикусил язык, сдержав вертевшуюся на нем острóту, способную рассмешить лишь моего сверстника. Обычно за словом в карман я не лез, но на ходу учился сдержанности.
– Попробуем еще раз. Что ты видишь?
Пришлось дать напрашивающийся ответ – все равно непонятно, на что намекает Маграб.
– Один твой палец указывает на крышу, а второй – на пол.
Учитель оторвал палец от поверхности сцены и взмахнул рукой.
– И да, и нет. На самом деле ты видишь две точки окружающего нас мира. Одна находится наверху, вторая – внизу. Как думаешь, смогу я связать плетением верх с низом? Ну, или, по крайней мере, две конкретные точки?
Мои мысли заметались так, что ни одну из них я не успел толком ухватить за хвост:
– Ты можешь обрушить крышу театра? Ведь ты пытался это сделать, когда здесь был Коли… В тот момент все здание содрогнулось. Ты хотел уронить пару балок ему на голову?
Плотоядная ухмылка Маграба сделала бы честь царю зверей:
– В каком-то смысле. Впрочем, разнести здание театра я точно не стремился.
– Потому что тогда тебе не досталась бы история Халима.
– Потому что я и сам стоял под этой крышей. Тяжеловато разжиться историей, не говоря уж обо всем остальном, если тебя расплющит в лепешку.
Я вдруг заметил, как рука Маграба незаметно подбирается к миске с остатками чечевицы и хлеба. Голодный мальчик может быть сколько угодно сосредоточен на свече, однако помимо нее видит многое. Например, вора, пытающегося украсть его еду. Недолго думая, я шлепнул Маграба по запястью. Кстати, глаз от свечи не отвел.
– Вала муна! Дарита сатва! – Маграб отпрянул и затряс рукой.
Что это он произнес? Никак, проклятье?
– Что ты сказал?
Учитель продолжал потирать кисть, хотя шлепок был отнюдь не болезненным.
– Хм… Выражения из Ашрама. Там ходили слухи об одном тайном месте. Вроде бы путь к нему преграждала невидимая стена, и за ней явно что-то было, но… – Он замолчал и поднял палец, едва не заставив меня оторваться от созерцания пламени. – …как пробраться за стену, не знал никто. Ее защищало плетение, распустить которое не мог ни один из тех, кто учился в Ашраме. Пытались составить обратную формулу – ничего не вышло.
Ага, стало быть, распустить чужое плетение все же можно. Или, например, придумать обратную формулу. Нечто подобное я уже слышал в разных сказаниях, повествующих о великих магических битвах с применением бушующих стихий. В ходе таких сражений вставала на дыбы земля и рушились скалы.
– Что там, за стеной? – Я едва не оторвал взгляд от свечки и сразу вновь сосредоточился.
– Не знаю, Ари. Говорю же, за нее так никому заглянуть и не удалось. Да и риши запретили пытаться. Уж очень это было рискованно. Представь себе самонадеянных учеников: не ровен час, кто-нибудь обрушил бы своды нашей пещеры себе и другим на головы. Ходили слухи об одном дурачке, который пытался растопить стену. В итоге сгорел сам и сжег друзей. Мало того, своими плетениями он едва не высосал весь воздух из Ашрама. – Прикрыв глаза рукой, Маграб вздрогнул. – Так вот, каждый ученик, безуспешно пробовавший разрушить то плетение, рано или поздно произносил данное проклятие. Дьявольское плетение… – Он со вздохом покачал головой. – Кто знает, может, в один прекрасный день это удастся тебе? Так или иначе, сейчас
