и обвел рукой разнообразные механизмы.
– У Халима сейчас нет ни пьес, ни историй, – отмахнулся Витум.
– Что, ни одной?
– Коли посадил его на голодный паек, – покачал головой фехтовальщик. – Так что пока учеба, репетиции… и никаких представлений. – Он нахмурился и плюнул на пол. На пол моего трюма…
Я взглянул на него с безмолвным упреком. Может, здесь и грязная нора, однако я тут жил, работал и спал. Скорее Брам начнет испражняться огнем, чем я позволю сорить в том месте, где ем и сплю.
Витум виновато на меня покосился и пробормотал:
– Извини, Ари-ча. Знаешь, сердце Коли испорчено. Он – не человек. Что-то иное… Его матери следовало удавить тварь еще в утробе.
Я не совсем понял, о чем пытался сказать Витум, но ненависть его разделял. Если в человеке есть что-то нехорошее – ощущаешь это шестым чувством.
– Ну ладно, побежали!
Теперь послеобеденные часы я проводил с Витумом, изучая технику владения мечом. Когда-то слышал, что мой наставник охранял торговые караваны и вроде бы там обучился своему искусству. Кто-то говорил, что Витум одно время состоял в армии Абхара и даже дослужился до офицерского чина, а потом переспал с женой слишком могущественного человека. Я не верил ни в одну из этих историй, хотя, с другой стороны, это обычное прошлое для парня из касты Оскверненных.
Абхар – не то место, где царит справедливость, и мне еще предстояло узнать об этом лично.
* * *
Мои легкие превратились в мятые тряпки, вывешенные для сушки на палящее солнце. Мало того – их еще и выжали. Внутри все болело. Пришлось выбирать – либо упрямо держать позицию, либо сесть и отдышаться. Я остановился на промежуточном решении: сесть не сел, зато повис на бочке с водой.
– Ай-ай-ай, Ари! Слишком быстро устаешь, – пощелкал языком Витум.
Он стоял передо мной без рубахи, и его кожа, обтягивающая длинные эластичные мышцы, блестела от пота.
Слишком быстро? Я уже со счета сбился, сколько чертовых часов мы занимаемся. Лучше бы не вспоминал – стало еще тяжелее. Зачерпнув полную пригоршню воды, я плеснул ее себе в лицо, на грудь – и на мгновение ощутил прохладу. Но лишь на мгновение… Ладно, уже что-то. Я напился и пробормотал:
– Ох, похоже, на сегодня хватит, а?
Фехтовальщик нахмурился и скомканной рубахой вытер пот с мускулистого живота.
– Практики с мечом никогда не бывает слишком много, Ари-ча. Никогда.
Впрочем, тему он развивать не стал и, уважительно кивнув, оставил меня в покое. Уже отвернувшись, Витум вдруг задвигался со змеиной грацией. Его деревянный клинок расплылся в воздухе, и я, наблюдая за ним, едва не впал в состояние транса – в точности как при упражнении со свечой.
Через некоторое время я отдышался и только тогда понял, насколько устал, однако жизнь, независимо от моего состояния, шла своим чередом. Не успел я расслабиться на прохладной каменной плите, как в трюм заглянул Маграб и ткнул меня моим же самодельным мечом:
– Послеобеденный сон, а?
Я приподнялся на локтях, но вставать не стал:
– Вовсе нет.
– О! – с насмешливым удивлением воскликнул наставник. – Так, значит, ты погрузился в глубокий транс? Осмысливаешь наши уроки, повторяешь усвоенное? Или нашел собственный способ свернуть разум и потерялся в его гранях? Нет, должно быть, мой Ари обнаружил утерянное плетение и теперь тайком его репетирует. А учителю ничего не сказал… Ах, бедный Маграб…
– Хорошо, хорошо. – Я поднял руки вверх, умоляя его остановиться. – Да, я отдыхал. С этим Витумом вымотался сильнее, чем Атвун, когда отбивался от проклятых Сура.
Лицо Маграба вдруг окаменело. Честное слово, в плите под моей задницей и то больше человеческих чувств, чем на физиономии наставника.
– Что тебе известно об Атвуне, Ари? Что ты знаешь о Сура?
– То же самое, что и всем, – пожал плечами я. – Халим мне кое-что рассказывал, но в подробности не вдавался. Сура – демоны, Атвун вроде бы с ними бился. Кажется, их создал Сайтан, чтобы отомстить Браму за то, что тот сотворил людей. Сура напоминают Азир, только они – темная сторона. Атвун в итоге победил.
– Точно? – по-прежнему холодно спросил Маграб.
Я ни капли не преувеличил, когда рассказывал, как утомил меня Витум, так что игра в вопросы-ответы мне бодрости не добавила. Я сердито уставился на Маграба:
– Разве нет?
Если мой взгляд и смутил наставника, он ничем этого не показал.
– Спорный вопрос, однако я здесь не для того, чтобы его обсуждать. Поднимайся.
Удивленный его тоном, я вскочил на ноги, словно меня хлестнули плетью из колючих побегов ежевики.
– Итак, ты устал?
Я решил, что чем меньше буду говорить, тем лучше, и ограничился кивком. Только бы язык не подвел.
– Прекрасно. Тогда сейчас лучшее время, чтобы попрактиковать создание граней восприятия.
Усталость словно рукой сняло. Нет, тело продолжало ныть, желудок, требуя еды, прилип к спине, однако я воспрянул духом:
– Покажешь, как они действуют?
Я попытался выдержать бесстрастный тон, однако утомление не позволило сыграть как следует.
– Да, – наконец смягчившись, ответил Маграб и, дернув подбородком, указал на плиту, с которой я поднялся: – Присядь.
Я насупился. Похоже, он заставил меня встать только для того, чтобы удостовериться, способен ли еще ученик подчиняться приказам. А впрочем, плевать. Грани восприятия… Я сел.
Маграб кинул на пол кожаную сумку, порылся в ней и вытащил свернутый в трубочку лист пергамента. Расстелил его на камне и достал бутылочку с чернилами. Открыв ее, осторожно наклонил над пергаментом и уронил на него маленькую черную каплю, затем закупорил флакон и убрал в сумку.
– Что видишь?
Я ответил.
– Верно. Пергамент и чернила. Пока все не так сложно, да?
Я кивнул.
– Такому способному мальчику, как ты, не составит труда удержать в уме этот образ.
Я вновь согласился.
– Прекрасно. Что же дальше?
Он свернул лист пополам, и клякса пропала. Прошло несколько секунд; капля чернил просочилась на вторую половину пергамента. Маграб развернул листок и показал два свежих чернильных пятна:
– Сможешь удержать в уме образы двух пятен, если мысленно разделишь свой мозг на две части?
Детская забава… Я мотнул головой.
Маграб торжественно воздел палец вверх и снова сложил пергамент, только на этот раз иначе. Через пару секунд я смотрел уже на четыре кляксы. Не дав мне опомниться, наставник снова свернул лист, а потом еще раз. Двенадцать пятен… Так можно продолжать до бесконечности.
– А теперь, Ари?
Я уставился на кляксы. Казалось бы, очень просто… Всего лишь капля чернил, однако как создать точную картинку чертовой уймы отпечатков? У меня заболела голова.
– Что ты
