class="p1">– Прошлой ночью я видела, как Лоури вышел из-за гобелена. – Слова вырвались быстрее, чем она смогла их остановить, как струя артериальной крови. – Он был ранен и зашит так, словно пришел туда с медикаментами. Скормил мне глупую отговорку о разрушенной части замка. А потом, когда я намекнула, что болезнь не совсем естественная, он, казалось, совсем не удивился. Я продолжаю… слышать всякие вещи в доме. Иногда мне кажется, что это похоже на крик или стон.
Когда история полилась из нее, она осознала, что существует возможность, которую она не рассматривала, но на которую отчаянно надеялась. Что, если пропавшие все еще были живы?
Губы Хэла приоткрылись. Затем он превратил свое лицо в маску, сделанную из битого сланца, но не совсем непроницаемую. Она могла видеть его недоверие, выглядывающее сквозь щели.
– Ты предлагаешь мне свою помощь?
Разве? Разве она может? Ее повозка прибудет через пять дней, но Рен уже не была уверена, что все еще может осуществить свой план. Поимка Хэла восстановила бы ее репутацию, но ведь не это было ее основной целью. Она хотела справедливости для Байерса и других пропавших солдат.
Рен назвала Хэла трусом, но если она отвернется от потенциальной зацепки – если она оставит шанс спасти Байерса, – то кем тогда будет она сама? Она бы больше не заслуживала носить свою форму. Она бы не заслуживала прощения Уны. Больше нельзя было игнорировать то, что здесь происходит.
– Да. – Рен сжала руки в кулаки. Ее суставы распухли, а пальцы онемели от целительства. – Лоури заманил нас обоих сюда, и я хочу выяснить зачем.
– Работать со мной – измена.
– Как и исцелить тебя. Что сделает еще одно предательство в моем растущем списке? – Рен закинула ноги на кровать и поджала их под себя. – Кроме того, это касается не просто тебя или меня. Это касается Дану и Весрии.
– А если я не захочу принять твою помощь? – Прозвучало совершенно неубедительно, ведь она практически слышала надежду в каждом слове.
– Ты не в той ситуации, чтобы отказать мне, Кавендиш. С физической точки зрения ты бесполезен. – На его лице отразилось смущение. – Но и я не могу сделать это сама. Я не училась проводить расследования. У меня нет никаких боевых навыков, если что-то пойдет не так.
Он сжал челюсти, обдумывая ее слова.
– Почему ты это делаешь?
«Потому что я не уверена, что мне хватит сил осуществить свой план. Потому что Байерс может быть здесь. Потому что ты прав, возможно, я наконец смогу проявить себя перед Изабель и Уной».
– Потому что мы хотим одного и того же.
– Разве?
– Справедливости для наших товарищей. Мира для наших стран.
Взгляд, которым Хэл одарил ее, был долгим, испытующим. Рен все еще беспокоилась, что он может проникнуть в самую суть ее тревог, ее позора. Но если он там что-то и увидел, то ответил лишь:
– Хорошо.
Ее мгновенно охватило облегчение.
– Тогда мы прямо сейчас должны пойти в восточное крыло.
– Сейчас?
Рен рассердилась, увидев удивление на его лице.
– Да, сейчас. Если то, что я почувствовала, было реальным, наши друзья могут быть живы. Если есть хоть один шанс спасти их, мы не можем упустить его. Мы не можем просто так сидеть здесь и ничего не делать!
– Даже если мы найдем их живыми, что тогда? У нас нет плана, нет возможности уйти из поместья. Мы не в том состоянии, чтобы бежать – или сражаться, если возникнет необходимость. И я сомневаюсь, что, если мы кого-то и найдем, они будут здоровыми.
Рен хотела поспорить с ним, но истощение и холодное спокойствие в его голосе осадили ее, из-за чего отрицать его правоту стало невозможным. Снова. Они точно не могли убежать в метель. Хэл не пережил бы этого. Хуже того, проклятый контракт, который она подписала, запрещал ей входить в восточное крыло. Неизвестно, что сделает Лоури, если найдет ее там, а перспектива встретиться с ним лицом к лицу – и столкнуться с ужасами, скрывающимися в этом холодном разрушающемся месте, – пугала ее больше, чем она хотела признать.
Все, о чем она могла думать, – зловещая кривая улыбка Лоури, когда он произнес: «Тогда, похоже, вам действительно следует действовать очень осторожно».
– Если ты права и они прожили так долго, то, конечно, они в опасности, – мягко добавил Хэл. – Но прямо сейчас мы не сможем помочь им.
– Ты прав. Несколько дней ничего не изменят для них, а ты сможешь поправиться. – Это было похоже на жалкое оправдание, но что еще им оставалось? Ее магия и чутье много раз подводили ее – она не могла рисковать, полагаясь на интуицию. – Кроме того, Лоури еще не причинил нам вреда. Что бы он ни приготовил для нас, он, должно быть, планирует действовать на вечеринке, которую устраивает. Он ждет чего-то или надеется устроить из этого спектакль. Но мы остановим его до того, как это произойдет.
Рен протянула руку в напряженное, потрескивающее пространство между ними. После минутного колебания Хэл пожал ее. На этом они закончили. Впервые за столетия даниец и весрианец будут работать вместе. Она не хотела признавать, но его рукопожатие было небольшим утешением в хаосе, который царил вокруг нее. Как и все остальное в Кавендише, его рука была гладкой, без шрамов, и теплой.
Неприкасаемой для всех, кроме нее.
Рен рассеянно провела большим пальцем по тыльной стороне его ладони. Только когда заметила его учащенное сердцебиение и прерывистое дыхание, она осознала, что сделала. Хэл не отстранился от нее, даже когда она подняла на него взгляд. «Как же ужасно, – подумала она, – задаваться вопросом, насколько близко он позволит ей подойти».
У нее пересохло во рту, когда его взгляд опустился ниже, и она отпустила его руку. У них не было времени, чтобы разобраться в том, что происходит между ними. Не тогда, когда у их миссии было только два возможных исхода. Успех – предотвращение войны. Она укрепит свое положение и наконец узнает, что случилось с Байерсом и почему. Неудача означала, что они тоже могут оказаться пропавшими без вести.
Еще две щепки для растопки уже разгорающейся войны.
Когда вечернее солнце проникло в окно, Рен резко проснулась и обнаружила себя свернувшейся калачиком в кресле, которое она не узнавала. Ее глаза почти слипались ото сна, а воротник ночной рубашки был пропитан слюной. Она явно нуждалась в отдыхе, раз так крепко уснула в этом месте. С довольным вздохом она потянулась и похрустела суставами.
Волна беспокойства, холодная и гудящая, пробежала между лопаток и поселилась
