Война с Японией закончилась для Китая подписанием 17 апреля 1895 г. унизительного Симоносекского договора, по которому: 1) Корея объявлялась полностью независимой; 2) от Китая отторгалась южная часть Мукденской провинции (Ляодунский полуостров); 3) Японии уступался весь остров Тайвань; 4) уступались также острова Пэнхуледао (Пескадорские); 5) Китай обязан выплатить 230 миллионов лянов контрибуции; 6) японские граждане могли заниматься любым видом деятельности в торговых портах и городах Китая; 7) Шаши, Чунцин, Сучжоу, Ханчжоу объявлялись открытыми портами.
Этот кабальный Симоносекский договор, подписанный Ли Хунчжаном, вызвал бурю возмущения во всей стране.
Выплата Японии контрибуции легла тяжелым бременем на плечи китайского народа, прежде всего крестьянства: оно подвергалось жестокому гнету, обязано было выплачивать многочисленные прямые и косвенные налоги.
Японо-китайская война ускорила процесс территориального расчленения Китая. В ноябре 1897 г. в провинции Шаньдун были убиты два немецких миссионера. В ответ на это Германия захватила порт Циндао на берегу Бохайского залива и принудила Пекин на 99 лет «сдать в аренду» порт и земли вокруг порта Цзяочжоу, а также предоставить особые права на разработку природных богатств в провинции Шаньдун и на строительство полезных дорог.
Действия Германии послужили сигналом для проникновения в Китай других держав. Англия навязала соглашение об уступке ей в аренду порта и бухты Вэйхайвэй. Франция утвердила сферу своего влияния в южных провинциях Китая — Гуандун, Гуанси и Юньнань. Россия добилась у маньчжурского правительства аренды портов Люйшунь (Порт-Артур) и Далянь (Дальний) сроком на 25 лет.
Проникновение иностранного капитала сопровождалось разорением местного национального промысла, надругательством над китайцами и их древней культурой.
Неравноправные договоры, которые вынуждено было заключать маньчжурское правительство с державами, широко открыли двери для проникновения иностранцев в Китай. Промышленные и коммерческие дельцы, миссионеры, врачи, инженеры и техники, служители культа, различного рода авантюристы — военные и гражданские хлынули словно потоп в неизведанную страну, мечтая поживиться за счет китайского народа, который окрестил их общим именем — «иностранные дьяволы».
В. И. Ленин гневно осудил империалистическую политику держав в отношении Китая. В 1900 г. он писал: «Могли ли китайцы не возненавидеть людей, которые приезжали в Китай только ради наживы, которые пользовались своей хваленой цивилизацией только для обмана, грабежа и насилия, которые вели с Китаем воины для того, чтобы получить право торговать одурманивающим народ опиумом (война Англии и Франции в 1856 г.), которые лицемерно прикрывали политику грабежа распространением христианства? Эту политику грабежа давно уже ведут по отношению к Китаю буржуазные правительства Европы, а теперь к ней присоединилось и русское самодержавное правительство» [ПСС, т. 4, с. 379–380].
Лун Юй — первая жена императора ГуансюяДля духовного порабощения китайского народа в Китай направлялись иностранные служители культа — католические и протестантские миссионеры, проповедовавшие христианскую религию. Почти не было провинции, где бы они не обосновывались, не сооружали соборы и не вовлекали в христианскую веру китайцев. «Миссионеры строили церкви, — писал китайский историк Фань Вэньлань, — и старались привлечь туда массы верующих. Однако китайцы находились под влиянием конфуцианства, буддизма и даосизма, верили в многочисленных духов. Заставить их отказаться от поклонения душам усопших предков, от жертвоприношений духам и уверовать в одного иностранного бога было делом весьма трудным».
Настоящих верующих-христиан среди китайцев было чрезвычайно мало. Они пользовались покровительством со стороны миссионеров, а последние находились под защитой посланников иностранных государств.
Население страны в целом отрицательно относилось к обращению в христианство. Миссионерам удавалось обратить в свою веру либо наиболее ненавистных народу помещиков-тиранов, либо бедняков, дошедших до крайней степени обнищания. Принимали христианство и преступные элементы, пытавшиеся таким путем уйти от наказания. Миссионеры заставляли своих прихожан-китайцев отказаться от традиционных «трех религий» — конфуцианства, даосизма и буддизма, что восстанавливало местное население против китайцев-христиан.
Попытка Китая противостоять проникновению держав не увенчалась успехом. Над огромной страной нависла реальная угроза потери независимости и превращения в колонию империалистических государства.
Голод, словно неумолимый кровожадный дух, преследовал простого китайца всю его жизнь. Миллионы людей страдали от голода со дня рождения и умирали, ни разу не насытившись. В первую половину XIX в. во время четырех голодных сезонов погибло 45 миллионов человек. Только в одном, 1878 году голод поглотил более 9 миллионов человеческих жизней. Накормить такую огромную массу людей всегда было трудной проблемой. В условиях социального неравенства эта проблема не могла быть решена. В 1899 г. широко разлилась река Хуанхэ: были затоплены обширные сельскохозяйственные районы, где погибло около 200 тысяч человек. Одновременно крестьянские поля в провинциях Северного Китая на протяжении ряда лет страдали от сильной засухи, и крестьяне вынуждены были питаться корой деревьев и кореньями растений.
В таких условиях оживилась деятельность тайных крестьянских обществ. Среди них наиболее популярным стало общество «Ихэтуань», состоявшее главным образом из молодых крестьян. Обладая по молодости лет горячими сердцами и пылким воображением, невежественные и суеверные молодые люди стали тем человеческим материалом, который маньчжурские и китайские феодалы пытались воспламенить в нужном для них направлении. Молодых крестьян призывали уничтожать всех иностранцев в Китае и китайцев, принявших христианскую веру.
Внешне ихэтуани отличались от членов других тайных обществ особыми признаками: они подпоясывались красными кушаками и на голове носили красные повязки; некоторые имели желтые кушаки и желтые повязки. Их отряды делились на «красные» и «желтые», отличавшиеся друг от друга цветом повязок. Вооружены они были мечами и копьями. Их боевые знамена вначале имели надписи: «Поддержим династию Цин, уничтожим иностранцев» или «Отряды мира и справедливости осуществляют веления неба».
Среди женщин также были созданы отряды ихэтуаней. Организация девушек называлась «Красный фонарь», замужних женщин — «Голубой фонарь», старых женщин — «Черный фонарь», вдов — «Синий фонарь».
Девушек в отряде «Красный фонарь» обучали чудодейственной гимнастике, их учили созерцанию и самоусыплению. Во сне и в состоянии транса они говорили непонятные слова, якобы имевшие пророческое значение. От женщин, вступивших в отряды, требовали соблюдения правил: не причесываться по воскресеньям и не бинтовать ног. Они распевали песни: «Женщины, не причесывайте волос — отрубим головы чужеземцам. Женщины, не бинтуйте ног — убьем чужеземцев и посмеемся».
Мистика, суеверия, вера в различные заклинания, талисманы и амулеты, религиозные гимнастические упражнения — таков был духовный мир восставших.
Молодые крестьяне, прежде чем стать настоящими ихэтуанями, проходили соответствующий «курс обучения»: заучивали заклинания, исполняли особые гимнастические упражнения, которые приводили их в транс. Только после прохождения такого «курса обучения» человек становился «неуязвимым» для пуль и осколков снарядов.
«Боксерское восстание, — писал русский дипломат И. Я. Коростовец, — подобно многим народным движениям в Китае, также заключало в себе элемент сверхъестественного. Провозгласив своим девизом защиту империи и уничтожение иностранцев, боксерские вожди стали привлекать последователей обещанием бессмертия и неуязвимости. Установилось мнение, что настоящий боксер не мог умереть, а в случае смерти должен воскреснуть. Этот элемент сверхъестественности, магической силы стал привлекать в ряды боксеров простолюдинов не только из городской, но и из деревенской среды, вообще более склонной к суевериям».
Перед тем как выступить с оружием в руках против иностранцев, ихэтуани под руководством своих наставников заучивали заклинания. Таким путем, по их убеждению, достигалось «бессмертие» и обреталась большая сила в борьбе с врагом. О заклинаниях говорилось: «Тот, кто знает семь-восемь слов, может противостоять 10 тысячам человек, а знающий шестнадцать-семнадцать слов может легко разрушить дома иностранцев».
Заклинания, как правило, были написаны на малопонятном языке. Вот образец одного из них:
