Через час она снова вызвала его к себе. Кипя от ярости.
— Черт возьми, Харри, ты вообще понимаешь, о чем меня просишь?
— Да. И вижу, ты тоже это поняла.
— Я рискую потерять работу, если соглашусь покрывать тебя и этого Лёкена.
— Будет мило с твоей стороны!
— Черт тебя побери!
Харри ухмыльнулся.
Дама, взявшая телефонную трубку в Торговой палате Бангкока, тотчас положила ее, едва Харри заговорил по-английски. Тогда он попросил Нхо перезвонить туда и произнес по буквам название, написанное на первой странице аналитического отчета, найденного в кабинете Клипры.
— Только узнай, чем они занимаются, кто владелец и все такое прочее.
Нхо вышел, а Харри некоторое время еще сидел, барабаня пальцами по столу, а потом сделал новый звонок.
— Холе, — ответили в трубке.
Харри знал, что отец называет их фамилию по привычке, представляясь от имени всего семейства. Словно мать все еще сидит в зеленом кресле в гостиной, вышивая или читая книгу. Харри даже показалось на мгновение, что она тоже участвует в этом разговоре.
Отец только что встал. Харри спросил, чем он намерен заняться сегодня, и с удивлением услышал, что отец, оказывается, собрался ехать на дачу в Рауланн.
— Надо нарубить дров, — сказал он. — Дрова закончились.
Он не был на даче с тех самых пор, как умерла мать Харри.
— А как у тебя дела? — спросил отец.
— Все в порядке. Скоро вернусь домой. Как Сестрёныш?
— Она справляется. Но поваром ей не быть.
И они оба понимающе хихикнули. Харри представил себе, как выглядела кухня после того, как Сестрёныш приготовила воскресный обед.
— Ты должен привезти ей какой-нибудь подарок, — сказал отец.
— Куплю что-нибудь. Тебе-то что привезти?
Наступило молчание. Харри чертыхнулся про себя, зная, что оба они думают сейчас об одном и том же и что Харри не сможет привезти из Бангкока то, что хочет отец. Каждый раз то же самое: когда ему наконец казалось, что он разговорил отца, на самом деле тот опять вспоминал о покойнице и вновь уносился мыслями к ней, замыкался в своем добровольном молчаливом одиночестве. Хуже всего это переносила Сестрёныш, ведь они с отцом всегда были «лучшими-прелучшими друзьями», как он сам говорил. И теперь, когда Харри нет рядом, она чувствовала себя вдвойне одинокой.
Отец кашлянул.
— Ты мог бы… мог бы привезти мне такую тайскую рубашку…
— Да?
— Да, это было бы здорово. И еще найковские кроссовки, они ведь вроде дешевые в Таиланде. Вчера я достал свои старые, они совсем развалились. Кстати, как ты сам, в форме? Сможешь совершить пробежку?
Положив трубку, Харри почувствовал, как к горлу подкатил комок.
Харри снова видел ее во сне. Ее развевающиеся рыжие волосы, ее спокойный, уверенный взгляд. Он ожидал, что дальше произойдет то же самое: из ее рта и глазниц начнут расти морские водоросли. Но этого не случилось.
— Это Йенс.
Харри понял, что спросонья схватил телефонную трубку.
— Йенс? — Странно, отчего это сердце забилась так часто. — Я смотрю, ты любишь звонить в неурочное время.
— Извини, Харри, но у нас неприятности. Руна пропала.
С Харри слетел всякий сон.
— Хильде не знает, что делать. Руна должна была быть дома к ужину, а сейчас три часа ночи. Я звонил в полицию, они известили патрульные машины, но я решил позвонить и тебе тоже.
— Зачем?
— Зачем? Не знаю. Не мог бы ты сюда приехать? Хильде сидит и рыдает.
Харри представил себе эту картину. У него не было никакого желания оказаться свидетелем всего остального.
— Послушай, Йенс, я мало чем смогу помочь сейчас. Дай ей успокоительного, если она не пьяна, и обзвони всех подружек Руны.
— В полиции сказали то же самое. Но Хильде говорит, что у дочери нет подружек.
— Вот черт!
— Что?
Харри сел на кровати. Все равно сон уже пропал.
— Извини. Я буду через час.
— Спасибо тебе, Харри.
Глава 42
Хильде Мольнес была слишком пьяна, чтобы поить ее успокоительным. И, по правде говоря, слишком пьяна для чего бы то ни было, кроме дальнейшей выпивки.
Йенс, похоже, этого не замечал; он метался между кухней и гостиной как затравленный кролик, поднося ей тоник со льдом.
Харри уселся на диван, рассеянно прислушиваясь к той чепухе, которую она несла.
— Она думает, случилось что-то ужасное, — проговорил Йенс.
— Скажи ей, что в восьмидесяти с лишним процентов подобные исчезновения завершаются тем, что пропавший возвращается домой живым и здоровым, — ответил ему Харри, словно его слова нуждались в переводе на ее нечленораздельный язык.
— Да я уже говорил. Но она все равно твердит, что с Руной кто-то расправился.
— Что за чушь!
Йенс присел на кончик стула, ломая пальцы. Похоже, он был совершенно растерян и глядел на Харри почти умоляюще.
— Руна и Хильде ссорились в последнее время, и я подумал…
— …что она убежала из дому, чтобы досадить матери? Вполне возможно.
Хильде Мольнес закашлялась и зашевелилась. Ей удалось приподняться с дивана и хлебнуть еще джина. Тоник закончился.
— Вот какой она бывает, — сказал Йенс, словно ее тут не было.
И все же это она, констатировал Харри. Лежит себе, храпит с открытым ртом. Йенс посмотрел в ее сторону.
— Когда я ее впервые встретил, она сказала мне, что пьет тоник, чтобы не заболеть малярией. Ты ведь знаешь, в нем содержится хинин. Но он, дескать, такой невкусный без джина.
Он слабо усмехнулся и поднял телефонную трубку, проверяя, есть ли гудок.
— В случае, если она…
— Понимаю, — сказал Харри.
Они сели на террасе, прислушиваясь к городскому шуму. Сквозь транспортный гул пробивался рев компрессоров.
— Новый суперавтобан, — кивнул Йенс. — Вкалывают день и ночь. Трасса пройдет вон через тот квартал. — И он показал рукой.
— Я слышал, что в проекте принимает участие один норвежец. Уве Клипра… ты с ним знаком? — И Харри скосил глаза на Йенса.
— Уве Клипра, да, конечно же. Он крупнейший клиент в нашей брокерской конторе. Я провел с ним множество валютных операций.
— Вот как? Ты знаешь, чем он сейчас занимается?
— Чем занимается, тем занимается. Во всяком случае, он скупает массу компаний.
— Что за компании?
— По большей части мелкие подрядчики. Он прокладывает себе дорогу, чтобы подобраться к BERTS, скупая фирмы субпоставщиков.
— Это умный ход?
Йенс оживился, с радостью сменив тему разговора.
— Разумеется, пока его покупки финансируются. И пока фирмы не разорились, выполняя свои обязательства.
— А ты знаешь компанию под названием «Пхуриделл»?
— Ну конечно, — рассмеялся Йенс. — По поручению Клипры мы подготовили аналитический отчет и рекомендовали ему купить ее. Но откуда ты, спрашивается, узнал про эту компанию?
— Рекомендация оказалась не вполне разумной, верно?
— Да… — растерянно протянул Йенс.
— Я тут вчера поручил кое-кому проверить «Пхуриделл», и выяснилось, что она практически банкрот, — сказал Харри.
— Это правда, но тебе-то что за дело до этого?
— Откровенно говоря, меня больше интересует Клипра. Ты немного в курсе того, чем он занимается. Насколько он пострадает от этого банкротства?
Йенс пожал плечами.
— Обычно ущерб в таком случае невелик, но под BERTS Клипра набрал столько кредитов, что все превратилось в карточный домик. Малейший ветерок — и вся конструкция рухнет, если ты понимаешь, что я имею в виду. Тогда Клипре конец.
— Итак, он покупает «Пхуриделл» по вашей, а вернее, твоей рекомендации. Проходит всего две недели, и фирма становится банкротом. Под ударом оказывается состояние Клипры, и все из-за совета одного-единственного брокера. Я не финансовый аналитик, но мне кажется, что какая-то пара недель — слишком малый срок. Он должен был почувствовать, что ты продаешь ему подержанный автомобиль без мотора. И что бандиты вроде тебя должны сидеть за решеткой.
Похоже, до Йенса наконец дошли слова Харри.
— Значит, Уве Клипра мог… Чушь!
— Это всего лишь версия.
— Какая версия?
— Уве Клипра убил в мотеле посла и сделал так, чтобы подозрения пали на тебя.
Йенс поднялся.
— Ну уж это действительно перебор, Харри.
— Сядь и послушай меня, Йенс.
Йенс со вздохом опустился на стул. Харри наклонился к столу.
— Уве Клипра ведь агрессивен, разве не так? Иными словами, он человек действия?
— Да, — помедлив, ответил Йенс.
— Возможно, Атле Мольнес имел что-то на Клипру и явился к нему с требованием денег, в то время как сам Клипра едва удерживался на плаву.
— Какое еще требование денег?
— Скажем только, что Мольнес нуждался в деньгах и на руках у него были материалы, крайне неприятные для нашего миллионера. Обычно Клипра умел выходить из подобных ситуаций, но теперь шантаж был слишком серьезен, и он почувствовал себя крысой, загнанной в угол. Согласен?
