оказались перепутаны. Так кто ты, Дэвид Хантер? Бабник или Хатико?
А потом дверь снова распахнулась, и я засобиралась наружу. Но на пороге дамской комнаты… стоял Хантер.
В отличие от меня, он не растерялся, а моментально захлопнул дверь на защелку и встал, как телохранитель в проходе, сложив руки на груди.
— Ты что творишь?! — ахнула я.
— Нам нужно поговорить.
— Если ты пришел сюда, чтобы сказать, что хочешь уйти вместе с Эшли, то пожалуйста. Катись! У нее тяжелая жизненная ситуация и ее обязательно надо утешить, я понимаю. Не утруждайся объяснениями, я видела, как ты на нее смотрел. А теперь открой дверь и дай мне выйти!
Взгляд Хантера моментально потемнел.
— Серьезно? Ты решила, я пришел просить разрешение? Дорогая Натали, отпусти меня, пожалуйста, потрахаться? Если я захочу трахнуть Эшли или кого-то еще, то твоего мнения спрашивать точно не буду!
— А вот это я уже знаю, Хантер.
От упоминания нашего общего прошлого его перекосило, как от глотка лимонного сока.
— А ты знаешь, что сама аж позеленела при виде Эшли?
— Да ты же флиртовал с ней напропалую! Весь вечер!
Хантер стал еще на шаг ближе.
— Я теперь даже разговаривать с другими женщинами не могу? Или ты хотела, чтобы я сказал ей правду? «Это Ксандер, а это его невеста, которую я трахаю вместе с ним, потому что я — ее подарок на свадьбу»? Скажи мне, Натали, что я должен был сказать ей?
— Не знаю, — покачала я головой, ощущая острую нехватку воздуха. Хантер был совсем рядом, а я уже вжималась в жесткое ребро столешницы возле раковин. — Не знаю…
— Думаешь, ты одна умеешь ревновать?
Одним рывком он вдруг оторвал меня от пола, подхватив за талию, и усадил на холодный мрамор столешницы. Раздвинул мои ноги и вбил колено между ними, не давая стиснуть ноги обратно.
Его пальцы скользнул по внутренней стороне бедер, чуть надавливая и дразня.
— Просто признайся, что тебе нравится сводить мужчин с ума, — прошептал Хантер. — Нравится купаться в двойном внимании, нравится быть особенной, но при этом тебе совершенно плевать на чужие чувства. Ты любишь секс. Любишь, когда тебя имеют так, что в голове не остается ни одной мысли. Любишь дразнить и отталкивать, и получать то, что для других под запретом.
— Нет, — прошептала я.
— Неужели? Ты надевала трусики вчера, когда собиралась вместе с Ксаем в ресторан?
— Не твое дело!
— А вот я думаю, что мое. Вчера ты не забыла надеть трусики, но сегодня почему-то решила идти без них, хотя Ксандер предупредил тебя, что мы пойдем все вместе. Или я ошибаюсь, и белье на тебе все-таки есть?
Я хотела отдернуть юбку, но Хантер одним движением задрал ее до самой талии, обнажая мои оцарапанные колени. На бедрах уже проступили синяки после грубого секса на пляже.
— Что и требовалось доказать… — прошептал он. — А еще ты надела это платье, от которого у половины мужиков в этом зале стояк. Они все смотрят на тебя и каждый хочет оказаться тем, кто уйдет с тобой ночью и трахнет. И все они думают, что этим мужчиной будет Ксандер.
Его пальцы скользнул по внутренней стороне бедер, чуть надавливая и дразня.
Я тяжело дышала от резких слов и ярости, которую источал Хантер. От того, что сидела с широко разведенными ногами, а он не послушался. Провел пальцем сверху вниз, а потом так низко нагнулся к моему лицу, перехватив за подбородок, что замер в каком-то миллиметре от моих губ:
— Но это я мог бы трахнуть тебя прямо сейчас, знаешь? Спустил бы лямки твоего платья и наконец-то коснулся бы груди, ведь лифчика на тебе тоже нет, и половина ресторана облизывается, глядя на эти твердые соски, просвечивающие сквозь эту чертову тряпку. Я бы даже попробовал тебя на вкус, лишь бы снова услышать твои крики. А после уложил бы тебя на эту столешницу и снова сделал бы тебя своей. Как сегодня, пока ты кончала, насаживаясь на мой член на глазах у своего жениха.
Я дернулась, но его хватка на моем лице стала только сильнее.
— Ты не посмеешь! Не трогай меня, Хантер.
Хантер нагнулся ниже, опаляя мои губы своим дыханием.
— Натали, ты хоть раз думала о том, каково мне смотреть на вас? Каково это знать, он единственный, кто может целовать тебя? Каково знать, что я здесь только ради удовлетворения твоих желаний и ничего больше?
Мое сердце пропустило удар, когда Хантер медленно обвел пальцем мой пульсирующий клитор, скользнул ниже, собирая влагу, и проник в меня.
Я вцепилась в его плечи, сгорая от всего и сразу: стыда, ненависти и желания. Стон царапнул горло, а горячий воздух сжег легкие. Я не должна была хотеть его, не должна была ревновать, и лучше бы нам и дальше оставаться по разным побережьям, но вместо сотен «но» он был рядом и снова управлял моими нервами, как дирижер оркестром. И не только я научилась быть честной в своих желаниях.
Когда Хантер вернул палец на мой клитор, по телу прокатилась волна предательской дрожи. Я снова попыталась стиснуть ноги, но только крепче сжала бедра Хантера. Он не собирался отпускать меня, а я не могла оттолкнуть его.
Его грубая ласка воспламеняла кровь. Он не был нежен, не был аккуратен, он щипал, оттягивал, растирал и поглаживал самую чувствительную часть моего тела, и при этом неотступно смотрел только на мой рот.
Я не дышала. Я замерла на выдохе, сбитая с толку той скоростью, с которой он мог завести меня. Ярость, ненависть и обида стали топливом для стремительного возбуждения.
И в тот же миг Хантер отпустил меня. Скорее отшатнулся, чем просто сделал шаг назад.
— Дэвид… — это было жалким стоном. Меня потряхивало от неудовлетворенного желания, а колени подгибались.
Но Хантер только бросил через плечо перед тем, как ушел:
— Приведи себя в порядок и выходи. Я скажу Ксаю, что Эшли ошиблась, и ты не собиралась блевать тут полночи.
