— Люди, у которых дети учатся в дорогих школах, вряд ли будут впутываться в такое дело, — возразил Далюге. — Проведите опознание. Как вы нашли эту женщину? — поинтересовался он у Абендшена.
— Она пришла к нам сама.
— Выпишите ей достойное вознаграждение и сообщите об этом еще до опознания, — распорядился обергруппенфюрер.
— Извините, обергруппенфюрер, — заметил Абендшен, — кроме вознаграждения хорошо бы ее наградить какой-нибудь медалью.
— Вы думаете, это для нее будет иметь значение? — усомнился Далюге.
— Будет, — уверенно ответил Абендшен, — У нее сын в вермахте, да и вообще она очень патриотично настроена в отношении Рейха.
— Она немка?
— Полукровка, — уточнил Абендшен.
— Хорошо, — кивнул обергруппенфюрер. — Подготовьте к завтрашнему утру все документы, штандартенфюрер, — приказал он Гешке. — У вас, штурмбанфюрер, есть еще какие-то предложения.
— Видите ли, обергруппенфюрер, месяца полтора назад нам в руки попало несколько фотографий английских диверсантов. На одной из них изображен, как мы выяснили, поручик Йозеф Вальчик. Очень похоже, что это именно он подавал сигнал на перекрестке. После того, как его фотография попала к нам, он, по всей видимости, перекрасил волосы в черный цвет, но в остальном все совпадает. Свидетели неуверенно, но опознали его. Мне бы хотелось, чтобы завтра весь город был оклеен объявлениями о его розыске с этой фотографией.
— Обеспечьте это, Карл, — повернулся Далюге к Франку, — и назначьте вознаграждение за сведения о его местопребывании. Вознаграждение должно быть большим, скажем, 100000 рейхсмарок.
— Сделаем, — пообещал Франк.
— Какие у вас на завтра еще планы, штурмбанфюрер? — допытывался Далюге у Абендшена.
— Сегодня вечером планируется объявить комендантский час, — пожал плечами Абендшен, — а ночью провести облаву. Я подозреваю, что завтра с утра все отделения гестапо будут забиты арестованными, с которыми придется полдня разбираться.
— Какими силами вы собираетесь провести эту облаву? — поинтересовался Далюге у Франка.
— Гестапо, полиция и частично войсковые части, — ответил Франк.
— Да, тогда улов будет действительно большим, — согласился Далюге. — А сил только полиции и гестапо у вас не хватит?
— Я хотел привлечь к этому сотрудников гестапо из других крупных городов, — признался Франк, — но штурмбанфюрер посоветовал не только не делать этого, но и в других городах также ввести усиленные патрули и провести соответствующие мероприятия. Он считает, что преступники могли уже покинуть Прагу.
— Он прав, — согласился обергруппенфюрер, — Более того, я предлагаю вам ввести комендантский час по всему Протекторату и провести в крупных городах облавы. Там тоже можно привлечь на помощь войсковые соединения.
— Боюсь, командование вермахта воспротивится, — покачал головой Франк. — На Прагу у меня есть личное разрешение фюрера, но, что касается остальных городов, может возникнуть проблема.
— Это я возьму на себя, — только отмахнулся Далюге.
— Хорошо бы в Либени сделать выборочные проверки подозрительных квартир, по указанию гестапо, — предложил Абендшен, — Два преступника вполне могли покинуть Прагу, но вот третий, раненый, должен бы задержаться здесь. У него ранено лицо. В таком виде выехать из города трудно. А пока у нас все нити ведут в Либень.
— Это надо будет сделать не только в Либене, — согласился Далюге, — просто на Либень следует обратить особое внимание.
— У вас, штурмбанфюрер, есть еще относительно нас какие-то пожелания? — поинтересовался Далюге.
Абендшен на несколько секунд задумался и покачал толовой.
— Пожалуй, пока нет, — ответил он. — Возможно, облава и принесет что-то новое.
— Хорошо, тогда просим прощения, что оторвали вас от ваших дел, — извинился Далюге, — У вас уставший вид, советую, прежде чем возвращаться к работе, немножко посидеть в закрытой комнате и отдохнуть.
— Я лучше отдохну ночью, пока будет идти облава, — улыбнулся Абендшен.
Прага, 27 мая 1942 года, 17 часов 30 минут
Опалка видел, как с места преступления уехал Кубиш. Погони за ним никакой не было. Он видел, и как Вальчик попробовал прикрыть Габчика, и был ранен, но ввязываться в это дело не стал. Габчик должен был справиться с шофером и один. Дождавшись, когда Гейдриха увезли в больницу, он решил, что настала пора уходить: сейчас должны были появиться полицейские и гестаповцы, которые будут искать свидетелей и собирать улики.
Попасть даже в свидетели у Опалки не было никакого желания.
Он решительно развернулся и быстрым шагом пересек сквер.
Он зашел на конспиративную квартиру, на которой провел сегодняшнюю ночь, оставил там оружие и снова вышел в город.
К вечеру у него была назначена встреча с Индрой, на которой они должны были обсудить результаты покушения и выработать план действия на ближайшие дни.
Встреча была назначена в ресторане «Черный пивовар». Опалка появился там ровно полшестого.
Он вошел в зал и еще до того, как к нему подскочил метрдотель, увидел Индру. Он поздоровался и подсел к нему за столик.
— Ты плохо выглядишь, — заметил Индра. — Закажи-ка себе хороший обед.
Адольф только сейчас вспомнил, что еще ничего не ел. Когда принесли обед, Индра сказал:
— Давай ешь и рассказывай. Очень хочется узнать все из первых рук.
— Можно сказать, что покушение состоялось, — ответил Адольф, придвигая к себе салат.
— Почему только «можно сказать»? — удивился Индра.
— Потому что Гейдриха увезли оттуда живым, правда, ранение, насколько можно было судить со стороны, довольно серьезное.
— Ладно, давай все по порядку, — предложил Индра.
— В общем, автомат у Йозефа, похоже, заклинило. Пришлось Яну кидать бомбу, — кратко начал докладывать Адольф, — Бомба взорвалась на капоте, и Гейдрих получил серьезное ранение в грудь: он как раз в этот момент встал. Ян тоже получил ранение, по крайней мере, лицо у него было в крови, но он сумел уехать на велосипеде. За Йозефом погнался шофер Гейдриха, однако, полагаю, Габчик должен был уйти. Я даже не стал его прикрывать. Его попробовал прикрыть Вальчик, но получил ранение и ретировался. Вот, в принципе, и все.
В это время на весь ресторан заговорил механический голос репродуктора:
«Внимание! Внимание! Передаем экстренное сообщение, — предупредил диктор, — Первое. 27 мая 1942 года в Праге было совершено покушение на исполняющего обязанности имперского протектора обергруппенфюрера СС Гейдриха.
За поимку преступника назначается вознаграждение в 10 миллионов крон.
Каждый, кто укрывает преступников, или оказывает им помощь, либо имеет сведения о их личности или месте пребывания и не сообщит об этом, будет расстрелян со всей семьей.
Второе. С момента объявления настоящего сообщения по радио в районе Праги вводится чрезвычайное положение.
Приказываю соблюдать следующие меры:
а) с 21 часа 27 мая и до 6 часов 28 мая всем гражданским лицам запрещается выходить из дома;
б) на это же время закрываются все трактиры, кинотеатры, театры, увеселительные заведения и останавливается весь общественный транспорт;
в) тот, кто, несмотря на этот запрет, в указанное время появится на улице и не остановится по первому требованию, будет расстрелян;
г) о последующих мерах будет объявлено по радио.
Прага, 27 мая 1942 года.
Шеф СС и полиции при имперском протекторе в Чехии и Моравии статс-секретарь К. Г. Франк».
Зал воспринял это сообщение в полной тишине. Через некоторое время за всеми столиками начали тихо, но оживленно переговариваться.
— И это только начало, — очень тяжело вздохнул Индра. — Из своих источников я узнал, что в Прагу уже приехал Далюге, который и будет руководить следствием. Уже расстреляны все, кто осужден за серьезные преступления против Рейха.
— Хорошо еще, что не взяли заложников, — заметил Опалка.
— Не сглазь, — нахмурился Индра, — Интересно, что сейчас имеется в руках у гестапо?
— Во-первых, велосипед, во-вторых, автомат, а в-третьих, портфель Габчика, — задумчиво заметил Опалка, — Это то, о чем можно сказать, не задумываясь. Возможно, есть и что-то еще.
— Надеюсь, что завтра через своих людей в полиции мне удастся узнать об этом более подробно, — пообещал Индра, — Меня беспокоит велосипед — как бы через него не вышли на «тетю». Надо ее предупредить. Пусть заблаговременно сообщит, что велосипед угнали.
— Заблаговременно уже не получится, — покачал головой Опалка.
— И надо подумать, куда на это время укрыть вас. Большинство хозяев квартир, на которых вы останавливались, должны были на время выехать из города. Мы вообще недели на две приостанавливаем всю работу.
— Будем надеяться, что все обойдется минимальными жертвами, — сказал Опалка.
