100. После этого Манилий еще более укрепил лагерь, окружив его вместо вала стеной и воздвигнув у моря укрепленную пристань для защиты провианта, привозимого морем; двинувшись внутрь страны с десятью тысячами пеших и двумя тысячами всадников, он стал опустошать страну, собирая лесной материал, сено и продовольствие. Идущими за продовольствием всегда командовал, чередуясь, один из военных трибунов. А Фамея,[553] начальник ливийцев, будучи еще молодым и быстро решавшимся на сражения, имея коней небольших, но быстрых, евших траву, когда не было ничего другого, и переносивших, если было нужно, жажду и голод, — этот Фамея, скрываясь в зарослях или лощинах, где только видел врагов, действующих неосторожно, налетал на них из своих тайников, как орел, н, причинив им урон, быстро уходил; но когда начальствовал Сципион, он нигде даже не показывался. Ведь Сципион вел всегда пехоту, построенную в боевом порядке, а всадников сидящими на конях; и при сборе фуража он не раньше распускал строй, как окружив ту равнину, где он намеревался собирать жатву, всадниками и легионерами; но и тогда он сам с другими отрядами конницы всегда их объезжал и всякого из жнецов, отходящего от других или выходящего из круга, он строго наказывал.
XV.
101. Поэтому Фамея на него одного не пытался нападать. Так как это случалось постоянно, то слава Сципиона все росла, прочие же военные трибуны из зависти стали распространять слухи, будто еще со времен отцов у Фамеи[554] были дружеские отношения к Сципиону, деду этого Сципиона. Когда некоторые из ливийцев убегали в башни и укрепления, которых было много в этой стране, другие трибуны, заключив договор и отпуская их, нападали на отступающих, Сципион же провожал их до дома. Поэтому никто из них не заключал договора раньше, чем придет Сципион. Столь великую славу мужества и верности слову заслужил он в короткое время и у своих и у неприятелей. Когда же римляне вернулись в лагерь с фуражировки, ночью карфагеняне напали на укрепление около кораблей; и было сильное смятение, так как для большего устрашения вместе с ними шумели и карфагеняне, находившиеся в городе. Манилий удерживал свое войско внутри лагеря, не зная, где и какая ему грозит опасность, Сципион же, взяв десять отрядов всадников,[555] повел их с зажженными факелами, предупредив ночью не вступать в сражение, но, все время разъезжая вокруг с огнем, создавать впечатление многочисленного войска и наводить страх, что вот-вот они нападут; опасаясь нападения с двух сторон, карфагеняне в испуге бежали в город. И это было причислено к заслугам Сципиона. При всех его действиях всегда он был на устах у всех, как единственный достойный своего отца Павла, покорившего македонян, и Сципионов, в число которых он был принят по усыновлению.
102. Когда Манилий двинулся к Неферису[556] против Гасдрубала, Сципион был против этого, видя, что вся местность покрыта крутизнами, ущельями и зарослями и что возвышенности уже заняты врагами. Когда же они оказались в трех стадиях от Гасдрубала и надо было спуститься в русло какого-то потока, чтобы затем, поднимаясь, напасть на Гасдрубала, Сципион тогда сильно возражал и советовал повернуть назад, говоря, что против Гасдрубала нужны и другое время и другие средства. Когда другие трибуны из зависти к нему возражали, говоря, что это похоже скорее на трусость, чем на благоразумие, если, увидев врагов, они уйдут назад, и что в этом случае враги, исполнившись к ним презрения, нападут на них с тылу, он внес другое предложение — поставить лагерь перед этим потоком, чтобы в случае победы врагов они имели место для отступления, тогда как теперь у них нет даже места, куда бы они могли укрыться. Но они стали издеваться и над этим его предложением, а один даже грозил бросить меч, если будет командовать не Манилий, а Сципион. И вот Манилий, вообще человек неопытный в военном деле, стал переходить речку, и, когда он перешел, навстречу ему двинулся Гасдрубал, и с обеих сторон произошло страшное побоище. Наконец, Гасдрубал, поднявшись в какое-то укрепление, где с ним ничего нельзя было сделать, засел в нем, чтобы напасть на уходящих. Римляне, уже раскаиваясь в своем поступке, уходили до потока еще в строю, но так как река была трудно переходима и бродов было мало и они были неудобны, то поневоле они пришли в беспорядок. Видя это, Гасдрубал произвел на них тогда блестящее нападение и перебил их большое число, так как они не столько защищались, сколько думали о бегстве. Пали и из трибунов трое, которые уговаривали консула на это сражение.
103. В это время Сципион стремительно повел на врагов триста всадников, которых он имел при себе, и всех других, которых успел собрать, разделив их на две части; они должны были попеременно бросать дротики и тотчас отступать, а потом вновь наступать и опять быстро отскакивать назад. Ведь им так было приказано, чтобы одна их половина попеременно наступала и, бросив копья, отъезжала назад, двигаясь как бы по кругу. Так как это происходило часто и без всякого перерыва, ливийцы, непрерывно поражаемые, обратились против Сципиона и менее стали наседать на переходящих реку, так что те успели перейти поток. После них и Сципион перескочил со своими всадниками на другой берег, правда, с трудом, поражаемый копьями врагов. В начале этого тяжелого боя четыре[557] отряда (spe`rai),[558] отрезанные врагами от реки, вбежали на какой-то холм; их осадил Гасдрубал, причем римляне об этом не знали до тех пор, пока сами не остановились. Когда же они это узнали, они недоумевали, что делать, причем одни считали нужным продолжать отступление и не подвергать опасности всех ([pantew)[559] из-за немногих, Сципион же продолжал утверждать, что, начиная какое-либо дело, надо быть благоразумным, когда же опасности подвергаются столько воинов и значков (shme>vn),[560] наоо прибегнуть к отчаянной дерзости. Он сказал, что, взяв с собой несколько отрядов всадников, он приведет назад осажденных или с радостью погибнет вместе с ними. Взяв запасов на два дня, он тотчас отправился в путь, хотя войско очень боялось, что он сам не вернется. Подойдя к холму, где находились осажденные, он стремительна занял холм, лежавший напротив первого и отделенный от него одной только узкой лощиной. Тогда ливийцы стали усиленно нападать на осаждаемых и делали им (prw a|to|w]nene|kesan)[561] знаки, что Сципион не может оказать помощи после тяжелого пути. Но Сципион, увидев, что подошвы этих холмов идут вдоль лощины, окружая ее, не упустил такого благоприятного момента и, быстро перевалив через эту возвышенность, оказался над неприятелями. Они, заметив, что их окружают, побежали в беспорядке. Сципион не стал их преследовать, позволив им уйти без потерь, так как они были значительно многочисленнее.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
