Вот это я дал. Дядя аж поперхнулся, после странно посмотрел на меня, задумался и произнёс:
— Как перед Богом клянусь. Вслух я таких слов ещё не произносил! Однако виноват, про себя в уме несколько раз такие речи репетировал.
Глядел в этот момент генерал-адмирал на меня с явной опаской, а дальше таинственным чуть ли не заговорщицким полушёпотом произнёс:
— Никса, а ты то, как об этом прознал? Никто ведь не мог тех в уме произнесённых слов слышать.
Грешен я, грешен, после этих слов решил воспользоваться моментом, но так чтобы не сильно «палку перегибать». Тем же доверительным и таинственным полушёпотом ответствую:
— Сам точно не скажу. Возможно «помазанник Божий» не пустое звание! Оно после принятия короны и сана самодержца дает иногда странную возможность видеть фрагменты грядущего, правда не ясно, как в густом тумане, но если видишь родственные души, то они узнаваемые. Только расплата за то страшная. Помните, как я болел тогда, уж и доктора отступились.
— Так значит, это только один раз было?
— С меня дядя и одного раза более чем достаточно оказалось. Маман если ненароком что из тех часов вспомнит, так ей сразу нюхательные соли несут, так худо делается.
Надо сказать, что Константин Николаевич после этих слов несколько успокоился и уже гораздо более весёлым и уверенным голосом произнёс:
— Сговорились вы все, что ли? Ладно, не маленький сам разберусь и с Александрой и с Анной! Всё сделаю, как договаривались, не подведу.
После этой доверительной беседы я в любимую «Глиняную берлогу» Гатчины подался, там спокойней, да и работается лучше, или мне так кажется.
* * *
Как оказалось, и в любимой «берлоге» меня достать можно. Только приехали, еще и переодеться не успел, как адъютант уже телефонную трубку подносит. Фёдор Фёдорович Трепов звонит. Тем, кто эти строки читать будут, видимо, известны слухи о том что он внебрачный сын Вильгельма I, я это по своему любимому «блокноту» даже проверять не стал.
После аварии дирижабля нашими друзьями подстроенной, и смерти прусского монарха генерал-губернатор Санкт-Петербурга несколько дней больным сказывался, потому мне и так всё ясно. Сейчас он попросил подтвердить санкции на одну деликатную операцию с участием Ивана Дмитриевича Путилина.
Подтверждение на необычные действия в столице империи, я ему, конечно, дал только попросил передать шефу сыскной полиции «не переусердствовать». Чтобы не получилось, как в деле с сервизом французского посла герцога Монтебелло.
Да ещё повелел действовать в строгом соответствии и взаимодействии со специалистами Мезенцева и Валуева, которые возглавляют операцию. На том и расстались, пожелав друг другу спокойной ночи.
* * *
Лёгкое потрескивание и слабое свечение у окна спальни. Что за странный эффект? Погодная аномалия или злодейство? Тихонько сползаю с постели, на автомате делаю «кулёк» из одеяла. В полумраке комнаты по-прежнему, кажется, что там кто-то спит. У края кровати на специальной тумбочке разложен мой любимый тренировочный костюм. В этом казацком наряде мы с Кравченко утреннюю разминку проводим. В том же прикроватном сооружении два револьвера самовзвода.
Переоблачение заняло десяток секунд, рекорда я не поставил, но сам собой доволен. Неслышными шагами смещаюсь вдоль стены так, чтобы видеть подозрительный оконный проём. Свечение вроде не усиливается или мне так кажется. Делаю ещё несколько шагов, чтобы аккуратно выглянуть в другое окно из-за стены. Что там может светиться? Почему охрана ничего не заметила? Казаки — они народ глазастый и весьма на службе ответственный.
Потрескивание сильнее стало. Непонятная голубоватая субстанция оторвалась от земли и как детский надутый водородом шарик медленно движется к первому окну. Вот она уже на уровне, теперь медленно стала растекаться по наружному стеклу. Этакий большой блин получился почти правильной формы. У оконной петли уже внутри комнаты стал надуваться маленький голубоватый шарик.
Сначала с грецкий орех, потом с апельсин, ещё через несколько секунд он уже размером с футбольный мяч. Качнувшись несколько раз, как будто от сквозняка, мячик отделился от оконной рамы и стал опускаться. Ударился о подоконник, спружинил, подскочил и стал падать на пол, но вдруг завис на высоте около метра. На поверхности «мяча» появился тоненький, не толще цыганской иглы, светящийся отросток, который, презрев всякие законы гравитации, оставаясь совершенно ровным, стал удлиняться, куда то в сторону….
Стою, почти не дыша. Вряд ли я напуган. После всех происшедших в том времени событий боятся уже нечего, разучился бояться. Скорее интересно — что это за устройство и что входит в его задачу. Потому и тяну время, стараясь это понять. Бабахнуть по мячику из обоих стволов не трудно, но хочется разобраться с феноменом!
Появился ещё один лучик, подрос…. Вот их уже три, все они метра по два длинной и светятся почти как мячик. Мне кажется или в их излучении больше зелёного света. Вот странное сооружение начало медленное вращение вокруг своего центра, ощупывая концами выпущенных щупалец попадающиеся предметы. Один из них весьма скоро меня зацепит. Надо менять позицию, «бережёного Бог бережёт». Стараясь не дышать, делаю несколько мелких шагов в строну.
Вдруг отчаянный визг нарушает спокойствие ближайшей округи и дворца. Мне кажется, что всё вокруг вибрирует и трясётся. Визг и вой постепенно смещаются куда-то в область ультразвука. Ощущение, вызываемое этим звуком, напоминает царапание лезвия острого ножа по стеклу. Мне не холодно, но по спине ползут «мурашки», как будто кто забросил их за шиворот рубахи. В этот жуткий момент чувствую у себя на плече чьё-то прикосновение, едва сдерживаюсь от вскрика, но в следующую секунду узнаю кота «Мурзика». Бедняга, это его щупальце зацепило, и он так отреагировал на незнакомца. Уф,…., ладно, проехали.
А что же с мячиком? О, ему, похоже, крепко досталось! Лучики сократились и обвисли, а сам «разведчик» покрылся сеткой странных серых волн, которые гуляют по его поверхности. Похоже, что на такое кошачье воздействие он явно не рассчитан. Вид посланца вызывает жалость. Убираю самовзводы и делаю движение в сторону мячика. «Мурзик» не одобряет мои действия, но слазить с плеча не хочет. Подхожу к мячу и глажу его рукой. Волнение на его поверхности быстро затухает. Лучики втягиваются, сам посланец приобретает форму протвиня. На его поверхности проявляется текст:
— Поздравляю, идёшь с опережением графика. Радио передачи с третьей планеты уже зафиксированы спутниками слежения. — Возможна инспекция для поиска артефакта, вызвавшего появление радиосвязи на четверть века раньше прогнозируемого срока. — «Блокнот» в неактивном состоянии обнаружить практически невозможно. Если такое маловероятное событие произойдёт, то при обнаружении он испариться с небольшим хлопком. Для страховки храни «справочник»,….. Носитель текста внезапно стал серым, буквы не разглядеть, похоже энергетика сообщения для кота не предназначалась. «Мурзик», «Мурзик», разрядил ты аккумуляторы у посланца, а жаль.
Какой я всё-таки растяпа…., надо было сразу на контакт выходить, а не экспериментировать и время не тянуть.
….оставшийся, последний абзац я прочесть не успел. После серого превращения, вся конструкция поблекла, затем стала прозрачной и ещё через несколько секунд, в моей спальне уже ничего не напоминало о происшедших событиях этой ночи.
Что же ещё хотел сказать «студент»? О чём пытался меня предупредить? С какими ещё внеземными силами контактировать придётся. Тут дай Бог со своими супостатами и татями разобраться! Да на фига мне эти чужие ревизоры-инспекторы сдались….
Ладно, утро вечера мудренее!
Заглянул в кабинет, смотрю в сторону больших напольных часов. Есть ещё время для сна, не буду его зря расходовать……..
Историческая справка
Князь Михаил Иванович Хилков (1834–1909) — русский государственный деятель, министр путей сообщения (в 1895–1905 годах).
Родился в родовом имении Синево-Дуброво Бежецкого уезда Тверской губернии (сейчас Сонковский район Тверской области). Начальное образование получил дома, затем поступил в Пажеский корпус. По окончании корпуса служил в л. — гв. егерском полку. В 1857 году, в звании штабс-капитана, оставил военную карьеру и перешёл на статскую должность в Министерство иностранных дел.
В 1860 году предпринял путешествие по Европе и Америке, затем служил мировым посредником. В 1864 году снова уехал в Америку и поступил на службу в англо-американскую компанию по сооружению Трансатлантической железной дороги (в США), сначала простым рабочим; позже заведовал службой подвижного состава и тяги. Около года прослужил слесарем на паровозном заводе в Ливерпуле.
