— Как видишь, я не умер, поэтому, когда бизнес вошел в стабильный режим, Зарема подала на развод. Мы с ней сразу договорились, что разведемся, как только появится возможность. Нас развели на основании моей недееспособности. Я больше трех лет провел в инвалидной коляске, так что вопросов ни у кого не возникло. А Рустам был давно в нее влюблен. Я оставил Зареме достаточно денег, у нее был выбор, обрести независимость или снова выйти замуж. Она выбрала Рустама, — Дан пожал плечами, Аверин задумчиво кивнул.
— Что выяснил твой отец?
— Узнал, кто взломал аккаунт Даны и сделал рассылку гостям на свадьбе.
— И кто же?
— Конкурент отца, Дзагоев. Мы обошли его на тендере.
— Он так болезненно воспринял поражение? — а вот теперь Аверин открыто издевался.
— Это был слишком дорогой тендер. Дзагоев очень хотел его выиграть.
— Настолько, что без него предпочел переселиться на кладбище?
Дан промолчал. Аверин может материться сколько угодно, но выдавать отца Даниял не имел права, это не его тайны. И снова Аверин его удивил, одобрительно хмыкнув:
— Ладно, Баграев, проехали, тут ты прав, это не твоя война.
Теперь пришла очередь Данияла ошеломленно разглядывать собеседника — он что, мысли читает?
— А вот за то, что ты не рассказал мне о своих регулярных сеансах секса по видеосвязи, я потребую с тебя неустойку. Совершенно идиотское увлечение, должен тебе сказать, мой племянник, кстати, тоже практикует, но это до поры до времен. Я ему сколько раз говорил…
— Пошел ты, Аверин, какое тебе дело… — начал было Дан, а затем вдруг осекся. — Стой, а откуда ты знаешь? Ты все-таки нашел Ольгу? Это она тебе сказала? Ей рассказывала Дана?
— Я уже говорил, в чем твоя проблема, Даниял, — даже не шелохнувшись, заговорил Аверин. — Ты принял за аксиому то, что внесли тебе в уши окружающие и ни разу не усомнился в них, зато сразу же усомнился в своей жене, у которой, насколько я понимаю, просто не нашлось защитников. Ты хорошо учился в школе? Помнишь доказательство от противного? Когда берется утверждение, противоположное заявленному, а потом обнаруживается его несоответствие исходным данным.
— Что ты хочешь этим сказать? — Дан был совсем сбит с толку математическими алегориями.
— Эти несоответствия лезли со всех щелей, но ты предпочел придерживаться того самого противоположного утверждения как единственно истинного. Ты предпочел думать, что Дану вынудили и заставили, и даже на секунду не допустил, что ее подставили, — Дан замер, а Аверин продолжал: — Исходные данные были простыми: тебе доверилась хорошая, чистая и беззащитная девочка, Баграев, вот от этого и следовало отталкиваться. Тогда ты сразу понял бы, что она на такое не способна — ни на обнаженку, ни на любую, даже самую лайтовую версию эскорта. Но ты предпочел упереться рогом, потому что в противном случае пришлось бы признать: этот компромат получилось слепить только благодаря тем записям, которые ты писал на свой телефон во время вашего виртуального секса. Или фото, которые просил для тебя делать.
Дан встал, подошел к окну и уперся руками в подоконник. Обломок арматуры теперь не просто проворачивался, он вбивался снова и снова, протыкая грудь и проходя насквозь, а потом возвращаясь обратно. Да, да, он прав этот чертов Аверин, прав, почему сам Даниял ни разу об этом не подумал? Потому что точно знал, что на фото Данка? Вот только… Дан обернулся и сказал надтреснутым голосом:
— Ты все верно говоришь. Вот только я никаких записей не делал и не просил Дану присылать для меня фото. Никогда.
Глаза Аверина напоминали два ускорителя заряженных частиц. Они генерировали рентгеновское излучение такой мощности, что Даниял уже должен был отпечататься на соседней стенке черно-белым снимком.
Но что там прочел Аверин, узнать было не суждено. Тот поднялся и в своей обычной манере, молча, направился к двери. Лишь на пороге обернулся и сказал, не глядя на Данияла:
— На таком маленьком сроке пол не определяется, Баграев. Мог бы и погуглить.
И ушел, хлопнув дверью. Дан со стоном уперся в стену и накрыл руками голову.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Глава 32
Шла вторая неделя, в Константина Марковича будто и не было в их жизни. Не сказать, что Данка по нем ужасно соскучилась, но смотреть на мучения сестры было невыносимо. И не столько на сами мучения, сколько на попытки их скрыть.
А как тут скроешь, если теперь их жизнь стала до краев наполнена Авериным? Константин Маркович, если бы мог понаблюдать, был бы приятно удивлен. Но он понятия не имел, потому что со времени своего отъезда так ни разу на связь и не вышел. И Ольга, в связи с этим, изводила и себя, и сестру.
Теперь Дана не представляла себе утро, которое бы не начиналось со слов Оли:
— Снова эта сволочь не звонит и не пишет. Ну вот скажи, Данчик, разве сложно написать хотя бы «С добрым утром» или «Привет»? В конце концов, мы его наниматели, он же не мог просто взять и отвалить, не предупредив? Передумать, например. Или мог? А? Ты как думаешь?
Оля тревожно заглядывала в глаза, держа Данку за руку, и ту так и подмывало сказать, что от такого, как Аверин, можно ждать чего угодно. И что им даже в голову не приходит, насколько смелыми могут оказаться эти ожидания.
Вот только при этом в глазах сестры была такая тоска, что у Данки просто не поворачивался язык. Если бы она не видела, как искрит между нею и их наемным трабл-шутером, то может и позубоскалила бы. А так она лишь гладила сестру по руке и уверенно утверждала:
— Оль, ну что ты, в самом деле, как маленькая. Он наверняка купил там симку, а то и аппарат новый, он же тайно туда поехал. Приходится быть осторожным, чтобы не разворошить осиное гнездо.
— Скажи сразу, змеиное, — соглашалась Ольга, немного успокоенная ее словами. — Может, он и правда шифруется...
— Да точно! — с жаром убеждала ее Дана, это давало возможность спокойно пить кофе и минут десять ничего не слышать об Аверине.
Она с детьми переехала к Ольге, на этом настоял Клим, племянник Аверина, которому тот поручил девушек. Данке понравился племянник Кости, и она тоже поначалу оказалась шокирована их необычайным сходством.
С учетом того, что младший Аверин в силу серьезности и собранности казался на пару лет старше своих тридцати, а старший прикладывал все усилия, чтобы выглядеть минимум на пять лет моложе, они больше походили на братьев, чем на дядю с племянником.
Справедливости ради, учитывая наличие еще пятерых сыновей Авериных от двенадцати до пяти лет, Клим был не младшим Авериным, а средним, или еще точнее, старшим из средних. А вот дети Клима в аверинский клан почему-то не входили.
— Они не Аверины, — уклончиво отвечал Клим и сворачивал на другую тему.
Данка предполагала, что у детей фамилия жены, вот он и съезжает с разговора.
— И правильно, — ворчала Ольга, — его дядька за пятерых детей клепает, скоро полстраны будет Авериных. Решил не позориться, молодец, Клим!
Молодой Аверин сразу настаивал на переезде, но Данке было жаль сестру. Дети шумные и неугомонные, сама Дана уже воспринимала визги и вопли как рабочий фон, а Оле нужно было перед сменой выспаться.
Клим каждый день напоминал, что надо переезжать, а она все тянула, пока однажды с утра не обнаружила у себя под подъездом Данияла.
* * *
После слов Аверина Дан совсем перестал спать. Костя был прав, как ни поверни — ведь Дан так ни разу и не предположил, что его Данку подставили.
Заурбек и его люди вышли на владельца модельного агентства. И тот урод оболгал Дану, она никогда не снималась обнаженной, и не было никакого портфолио. Но ему это зачем?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
В памяти всплывали отвратительные кадры, где Дана извивается в объятиях какого-то мужика. Кадры поддельные, а ярость, от которой до сих пор темнело в глазах — настоящая. И мысли, выворачивающие все нутро наружу. Как он мог поверить?
Запись Дан тогда сразу удалил, но она все равно стояла перед глазами. Фото было настоящим, не подделкой, но если послушать совет Аверина и не доказывать от противного, то… То значит, кто-то воспользовался их откровенным общением по видеосвязи, делая снимки с камеры.
