Через день дождался остальной части денег и рванул к Сомовой. Тут сделка тоже состоялась. Насыпал шлих в специальные карманы, пришитые с внутренней стороны штанов.
Под вечер рванул на вокзал и, в своем нормальном виде, на ночь глядя поехал, в Белую Церковь. Переночевал у русской бабуси, родителям просил передать, что спешу. Дела, работа… Живу нормально, жив — здоров. Чего и всем желаю.
Рано утром засветло рванул обратно в Киев, а там пошлялся пару часов по улицам, а потом, когда дождался времени посадки на поезд, уверенно сразу пришел на вокзал и сел в свой вагон. Все. На поездку потратил всего 27 дней, так как нигде не задерживался. Деньги решали не все, но многое. Я рисковал, конечно, но этот риск себя оправдал. На этот раз.
В общем, можно сказать, свезло. Прошел-таки сухим между капелек.
Глава 22
В мае месяце все шло как обычно. Ловля змей, добыча яда. Я же и жнец и на дуде игрец. Мастер на все руки.
«Дело было весной, зеленеющим маем…» Однажды я добрался в самую глушь. Где и о советской власти туземцы слышали довольно смутно. В поисках новых мест тащился на восток половину дня. Потом показалось большое стадо тонкорунных овец, сбившихся в кучу и теснившихся друг к другу; они пугливо бежали от меня. Ожиревшие и обленившиеся собаки вдруг бросились на мою скромную персону, оберегая стадо.
А в небольшой тени сидел притаившись пастух в длинной персидской поддевке и в шапке, натянутой на голову, как чулок. Он беззаботно перебирал четки, и жевал со скуки жареный горох. Он был спокоен, ленив, и ни о чем не думал, точно все в жизни было устроено именно так, как он того хотел. Увидев меня, он смутился и оробел — я помешал его спокойствию.
Этот наивный малый, склонный к суевериям и предрассудкам, мог принять меня за привидение, за какую-то нечистую силу, которая мешает правоверным мусульманам жить праведной жизнью. Он боялся русских, у которых нет теперь Бога, — как говорили все соседи в его кишлаке, — и которые поклоняются теперь сатане. Но поговорили мы достаточно мирно, так я теперь владел туркменским на уровне позволяющим общение:
— Не вся правда в твоих словах, — возражал я, стараясь убедить его в том, что мы, русские, тоже люди и происходим от людей.
Общий язык незаметно сблизил нас, и пастуху видимо стало нас, русских, жалко. Он отогнал собак, жаждавших растерзать меня, чтобы доказать ревностную службу своему хозяину, и устыдившись должно-быть своего равнодушия к несчастью других людей, стал угощать меня жареным горохом.
— Кушай… — говорил он добрея на глазах.
А мог бы и ножичком по горлу полоснуть и в песок закопать…
Мои же хозяйственные дела шли просто отлично. В порядке обустройства, я купил за пять тысяч у одного горожанина, по имени Агабек, в центре Байрам-али треть участка ( две сотки) и теперь потихонечку-полегонечку пытался возвести там домик. Собственный. Жирую. Местные власти мне не препятствовали, а напротив всячески помогали. Мол, я уже почти свой, почти ученый, умные статьи в Москве публикую, сколько живу, а все еще скитаюсь по чужим домам. Непорядок.
А я же полное воплощение респектабельности советского героя-первооткрывателя. Немного, правда, чокнутый, странный, чужой, не свой в доску парень, но ты тесно поработай бок о бок несколько лет с ядовитыми гадами, невольно сам по фазе начнешь сдвигаться. Но в меру. Так что ко мне никаких претензий нет и быть не может.
Между тем места в городе — строй не хочу. Материалы — глина и дерево. И рабочих рук — полно. Так что я нанял пару дехкан и они мне потихоньку лепили домик. Не спеша, ибо общественные нужды сейчас в первую очередь, а частные — по остаточному принципу.
Другие мои нужды пока подвисли. Азия оказалась полным нулем в области современного оружия. Конечно, за деньги все можно достать, но цена… та же английская винтовка «Холанд и Холанд» предназначена для богатых людей. Аристократов. Большие деньги дают им возможность покупать самые лучшие и дорогие игрушки.
Как я говорил, оружие англичане в Индии старались туземцам в руки не давать. Не по чину.
В Афганистан всякое утекало, но в основном старье. Или же в лучшем случае — обычное армейское оружие. А мне было нужно элитное. То есть кусающуюся английскую цену можно умножить на три или на четыре и в результате меня душила жаба отдать за импортное ружье такие огромные деньги. Пусть за такую цену афганские эмиры такие винтовки покупают. Они богатые. А я — простой советский человек.
В общем, раз Азия не смогла удовлетворить мои нужды, то я обратил свой взор на Европу. Польша — любимица Антанты. То есть польскую армию европейские спонсоры вооружали очень неплохо. В ней существовали роты снайперов, вооруженных прекрасным современным французским и английским оружием. Только вот воевать поляки не умеют. У них же шакалья тактика. Не бьешь — беснуются до усрачки, а дай им по зубам — сразу убегают, роняя жидкое дерьмо из штанов.
Так что в первой половине сентября немцы за две недели всю эту опереточную польскую армию наголову разгромят. Порвут как тузик грелку. А там и наши совершат освободительный поход в западную Украину и Белоруссию. А все свое оружие поляки побросают, останется его только собирать. И выбрать лучшее.
Так что придется мне в сентябре-октябре лоббировать среди знакомых в Москве командировку от тамошнего института в освобожденные области. С целю изучения местного биологического разнообразия фауны. Не можем же мы верить на слово буржуазным специалистам? Мы, коммунисты, должны сами во всем убедиться.
Правда, боюсь, такое стремление сэкономить может стоить мне головы, но я тут не в цацки-пецки играю. Одним риском больше, одним меньше, одна хрень.
Между тем, в мае месяце до меня дошли слухи, что в Мары приезжает немецкий корреспондент газеты «Берлинен цайтунг». Написать про достижения Советской власти на национальных окраинах. Как они расцветают с каждым днем.
Немцы стремительно превращались в «друзей Советского союза». Да так, что наш народ искренне охреневал, запутавшись от таких причудливых зигзагов политики. Давно ли мы с фашистами в Испании воевали? Но сейчас Франко уверенно победил и более делить нам нечего.
Хотя до сих пор в нашем «дворцовом» байрамалинском санатории еще можно встретить размещенные на жительство две-три семьи испанских эмигрантов — мужественных борцов с кровавым режимом Франко. А советские газеты нет-нет да и разродятся передовицей о том, что «диктатура в Испании изжила себя».
Вернее, потенциально делить нам с немцами много чего. Польшу, Румынию, Прибалтику, Финляндию. «Делайте Ваши ставки, господа!» Но пока об этом никто вслух не говорил. Даже немцы еще действовали исключительно мирным путем. Дипломатическим.
Пытаясь в результате переговоров надавить на Польшу, чтобы та предоставила немцам сухопутный «Данцингский коридор». А заодно и на Литву, чтобы те вернули на родину Клайпеду. Но без особого успеха. В политике понятие «справедливость» у каждого противоположно разная.
Так вот, союзниками мы с немцами еще не стали, но уже «наводили мосты». Мы же дружим со всеми. Миролюбивые наши. А немцы под сурдинку стали засылать к нам под видом инженеров и журналистов шпионов. Все разведать, набрать агентуры из местных. Сообразить, что можно разбомбить, а что взорвать при помощи диверсантов.
Ах вы гниды! Кишки на сук намотаю!
Вот я и призадумался. Хороший немец — мертвый немец. И не надо мне петь про антифашистов. Все они уже с 1933 года по тюрьмам сидят. А на свободе — одна сволочь. Так что чем раньше гада прикончишь, тем легче будет в 41-м.
Вот только в НКВД мои помыслы не поймут. Задень я немца, так чекисты меня сразу без комплексов забьют сапогами, а перед журналистом только извинятся. И даже в задницу этого немца поцелуют. Так что надо думу думать. Пока черепушка не закипит. Как и рыбку поймать, и на крючок не попасться.
Байрам-Али в 20 км от Мары. Пол часа по железной дороге. Так что, в один прекрасный день, мне стало известно, что журналист берлинской газеты Хельмут Лепке, широко известный в германских журналистских кругах под беспонтовым прозвищем «Сивожопый», прибыл в культурную столицу советской Туркмении. В рамках сверхсекретной операции «Оборотень». Предусматривались торжественные мероприятия по встрече, банкеты. Выступление народных коллективов.
