– О Хэле? При чем здесь он?
– Не проси его о том, чего он не готов дать.
– Что такое? Хэл – взрослый мужчина, и у него своя голова на плечах.
– Я видела вас вчера вечером. Если ты попытаешь втравить его в какую-нибудь мерзость, я расскажу отцу о твоих похождениях во время войны.
Глаза Дездемоны расширились, и Розалинда затаила дыхание.
– Ты не посмеешь, – хрипло произнесла Дездемона.
– Отчего же?
В этот момент Розалинда убедилась, что Виола могла бы сделать состояние за игрой в покер. Она разыгрывала свою карту с таким видом, словно имела на руках королевский флэш.
– Ричард никогда тебе не поверит, – пробормотала Дездемона, заикаясь.
Виола пожала плечами.
– Ты уверена, что Эдвард Росс не оставил мне – своей вдове – доказательства твоих преступлений? Или ты думаешь, что отец не станет меня слушать?
Дездемона закрыла глаза.
– Чего ты хочешь?
– Не навязывай Хэлу свою волю. Поверь, я на все пойду, лишь бы видеть, что он счастлив и живет так, как ему хочется.
Дездемона пробурчала что-то себе под нос, и ее лицо исказила злоба. Наконец она кивнула:
– Ладно, согласна.
– Если ты думаешь, что сможешь нарушить наше соглашение, то лучше откажись от этой идеи заранее: я всегда найду возможность рассказать все отцу, если возникнет необходимость.
Дездемона зашипела как рассерженная гусыня, но тут же взяла себя в руки.
– Я уверена, что мы поняли друг друга. Только не жди, что будешь дорогой гостьей в моем доме. – Она вскинула голову и уплыла в салон, громко хлопнув дверью.
Виола вздохнула и расправила плечи.
– Теперь можете выйти, мистер Карстерс.
Набрав в грудь побольше воздуха и придав себе самый непринужденный вид, Розалинда появилась из-за угла. Ей следовало предвидеть, что Виола, прожившая много лет на границе, догадалась о ее присутствии.
– Доброе утро, миссис Донован. Виола приподняла бровь.
– Я знаю, мистер Карстерс, что вы слышали все до последнего слова. Более того, я не сомневаюсь, что вы, являясь учеником мистера Линдсея, умеете хранить чужие тайны.
Розалинда не знала всех секретов семейства Линдсей, да и не желала знать, но она хотела видеть Хэла счастливым и поэтому вежливо поклонилась.
– Даю вам слово, миссис Донован.
– Благодарю. – Виола чуть смягчилась. – Тогда я с вами прощаюсь, мистер Карстерс, и возвращаюсь к мужу.
Розалинда уважительно поднесла руку к шляпе.
– Всего доброго, миссис Донован.
Хотя ее сердце колотилось от ярости, Дездемона Линдсей умудрилась выдавить улыбку и приветственно махнуть рукой двум молодым офицерам. Однако их предложение вместе позавтракать она отклонила, отрицательно качнув головой и снова улыбнувшись, на этот раз с искренним сожалением. Молодые военные часто уходили из армии, чтобы заняться другим, более важным видом деятельности: политикой, к примеру, или железнодорожным транспортом, что делало дружбу с ними особенно выгодной. Такие же офицеры разносили весьма интересные и полезные слухи во время последних неприятностей. К тому же их красивые молодые тела были истинным удовольствием для усталых глаз после многодневного созерцания скучной реки.
Кивнув стюарду – наиболее вежливому молодому человеку, бесспорно знавшему, как выражать почтение тем, кто выше тебя по положению, – Дездемона удалилась в свою каюту, где на туалетном столике поблескивали ее богато орнаментированные принадлежности из массивного серебра, служившие молчаливым напоминанием о ее истинном статусе в обществе.
Как смеет Виола так разговаривать с матерью? Невыносимо! Пригрозить, что расскажет отцу о ее давнишнем поведении, – нелепость! Любая женщина, вышедшая замуж за этого грубого пьяницу, Эдварда Росса, чтобы заставить его молчать, вряд ли станет болтать теперь.
Правда, существует надежда, что в скором времени люди Ники убьют этого ирландского выскочку. Тогда она позаботится, чтобы Виола купила себе на его деньги важного мужа, предпочтительно какого-нибудь политика. Было бы очень полезно иметь в семье поддающегося убеждению политика в отличие от высокомерных и до нелепости прямолинейных Линдсеев. А если Хэл найдет эту глупую девчонку Скайлер и сделает ее своей женой, то их семья сможет состязаться с Вандербилтами.
Благодаря этому ободряющему рассуждению Дездемона смогла сделать глубокий вдох и, закрыв глаза, попыталась успокоиться. Вдох и выдох, очень медленно и очень ровно. За много лет носки тугого корсета она едва замечала налагаемые им ограничения. С мечтательной улыбкой Дездемона ласково провела рукой по серебряному зеркалу, полученному в качестве свадебного подарка, вспоминая, как много лет назад ее кузины чуть не умерли от зависти, увидев это чудо.
Легкий стук в дверь заставил ее с раздражением обернуться, и она увидела, как муж, войдя, прикрыл за собой дверь. Он принес с собой маленький поднос с бриошами и чайной посудой.
Дездемона собиралась пожаловаться, но тут же захлопнула рот. С чего это вдруг Ричард решил подать ей чай, если подобные вещи он всегда поручал слугам?
– Чай, Дездемона?
– Конечно. – Она наблюдала, как он справляется с мелочами: удаляет листья заварки, размешивает сливки и сахар, – и все это в тесном пространстве каюты, где едва хватало места, чтобы расправить юбки. – Как это у тебя получается?
– Что? – спросил он не оборачиваясь.
– Быть столь аккуратным и ловким в такой тесноте.
– Здесь гораздо больше места, чем было у меня на «Конститьюшн», когда я служил гардемарином, – заметил Ричард, подавая ей чашку чаю, сервированного так, как она любила, с маленькой булочкой, издающей чудный аромат масла. Его лицо сохраняло выражение обходительности, которое на людях помогало ему скрывать истинные чувства.
Восхитительный запах булочки и чая напомнил Дездемоне, как мало ей удалось съесть за завтраком, и она с удовольствием приступила к щедрому угощению, наслаждаясь божественным вкусом.
– Хорошо утром погуляла?
Дездемона чуть не уронила чашку, но, тут же взяв себя в руки, подняла на мужа невинные глаза.
– Прекрасно, благодарю. Я видела белых цапель – их перья могли бы отлично продаваться на шляпки. И еще…
– Как миссис Донован? – Взгляд Ричарда посуровел. Итак, он решил изменить правила игры. Присутствие дочери на борту они больше не игнорируют, во всяком случае наедине.
– У нее как будто все в порядке.
Глаза Ричарда сверлили жену как маленькие буравчики.
– Ты и вправду так считаешь?
– Конечно.
– Мы славно устроились в жизни, Дездемона, не так ли? – холодно заметил Ричард. – Ты родила мне трех прекрасных детей. Теперь они выросли и уже подарили нам четырех прелестных внуков. У нас два великолепных дома, поместье в Цинциннати. Бог наградил нас отменным здоровьем. И все же…
