на этой скамье, и в бездну приличия.
— Это было очень эротично, — хрипло произнёс он, а девушка, облизнув губы, усмехнулась.
— Это был всего один глоток. Я хочу ещё, — она кивнула на фонтан. — Идите за следующим.
— А если я вас к нему принесу, — задумчиво произнёс Эш, — вы прямо из чаши лакать станете?
— Хам, — выдохнула девушка, вставая. Точнее, пытаясь, потому что Эш надавил ей на плечи, в очередной раз чуть не обжёгся о её голую кожу и выдавил:
— Прошу прощения. — А потом щелчком подозвал вышедшего в сад лакея. — Воды для леди.
Лакей поклонился, и вскоре уже протягивал хрустальный фужер на подносе. Действительно с водой.
— Благодарю, — шепнула девушка, забирая фужер. А, когда лакей скрылся из виду, устало поинтересовалась: — Что вам от меня нужно?
— Выходите за меня замуж, — тут же отозвался Эш.
Леди поперхнулась. А, откашлявшись, так же устало заметила:
— Я уже замужем.
— Лжёте, — быстро определил Эш, и девушка вздохнула снова.
— Неприлично указывать на такое леди.
— Лгать леди тоже неприлично.
— Согласна… — Она отпила снова, потом посмотрела мимо Эша на фонтан. — Почему?
— Почему?
— Почему вы делаете это… безусловно лестное предложение именно мне? Вы даже не знаете, кто я. Я не знаю, кто вы…
«Сейчас, — мысленно возликовал Эш. — Ты удивишься. Тебе такое счастье и не снилось!»
— Это легко исправить. Позвольте представиться: я…
— Молчите! — настойчиво перебила его девушка и отвернулась. — Я всё равно вынуждена вам отказать. Кем бы вы ни были.
— Но почему?!
— Вы слишком красивы, вы слишком юны, наверняка родовиты и богаты. Я вас не стою, милорд.
«Оригинальное заявление для леди», — изумился Эш, который раньше встречал исключительно девушек, уверенных, что они стоят и императора. Да что там, в этом не сомневались даже горничные! Все же читали эту дурацкую сказку о хрустальной туфельке… «О, значит, она считает меня красивым и юным», — мелькнуло в голове. Ну конечно, считает. Человеческий облик фейри всегда привлекателен для людей, а юность… Фейри крайне медленно стареют.
— В любом случае, я на вас женюсь! — убеждённо объявил он.
— Я отказала вам.
— По какой-то глупой причине, — усмехнулся Эш. — И до полуночи у меня ещё есть шанс вас переубедить, не так ли?
— Ни единого.
— Снова лжёте.
— Милорд, я вас совсем не знаю… — снова повторила она.
— Но вы же сами не даёте мне представиться! Может быть, мы всё-таки снимем эти… эти маски, и…
— Я не знаю, какой вы. Как можно звать замуж, когда совсем ничего не знаешь о человеке?
«Легко, — чуть было не ляпнул Эш. — Вы красивы, я вас хочу — что ещё нужно для семейного счастья?»
Потом посмотрел на девушку пристальнее… «И эта беременна! Что ж, не в том ли причина её отказа? Какой-то мерзавец сделал ей ребёнка и наверняка заставляет её оставаться его любовницей, даже предложение не делает. Убью на дуэли. Завтра же», — решил Эш.
А вслух сказал:
— Отлично, миледи. Давайте же узнаем друг друга поближе. — И уселся рядом с испуганно отодвинувшейся девушкой. — Спрашивайте.
Какое-то время она молчала: наверняка не ожидала такого напора. Потом обречённо вздохнула и начала:
— Зачем вам жена, милорд?
— Чтобы родить мне наследника. Я богат и родовит, как вы правильно заметили, миледи, и моё состояние нужно кому-то передать, когда я умру.
Она кивнула: обычная, в общем-то, причина для договорного брака.
— Почему тогда я? — Она оглянулась. — Там много замечательных девушек, которые, несомненно, ответят вам согласием…
— Потому что вы мне нравитесь, — усмехнулся он. Потом, уже тише добавил: — И потому что вы мне отказываете.
Она наконец-то улыбнулась — той самой очаровательной улыбкой — и снова вздохнула. Эш не выдержал: потянулся к её губам, но она выставила перед ним ладонь. Тогда он поцеловал её руку, а потом, томно улыбаясь, мурлыкнул:
— Я сделаю вас счастливой…
— Что вы знаете о счастье?
Эш выпрямился.
— Всё. Вы ни в чём не будете нуждаться, любой ваш каприз я удовлетворю. Наряды, украшения…
— Да, — подхватила она. — И я буду разъезжать по балам и приёмам, когда мне вздумается, но без вас не смогу уехать, скажем, даже в другой город. Я буду везде сопровождать вас, я не смогу принимать самостоятельно решения. Мне останется только красиво улыбаться, говорить заученные фразы, хвастаться своими дорогими нарядами и радовать вас в постели. И да, родить вам сына.
Эш удивлённо слушал. Всё это звучало так приземлённо, но… Да, именно таким он брак себе и представлял. Однако в её словах было столько горечи, словно он собирался запереть её в башне и выбросить ключ.
— Да, миледи. Разве вам не хочется так жить?
— Нет, — убеждённо отозвалась она, снова делая попытку встать. — Не хочется. Купите себе куклу, милорд. Или птицу. Говорят, райские птицы в клетках тоже красивы и сладко поют.
— Птица или кукла не родит мне наследника, — рассмеялся Эш, но девушка даже не улыбнулась.
— Ничего, полагаю, с этим справится какая-нибудь горничная. Милорд, вы понятия не имеете, что такое счастье. Отпустите же меня, наконец!
Эшу пришлось обнять её, чтобы она снова села и замерла, точно испуганный кролик.
— Что же тогда для вас счастье, миледи?
— Свобода.
Эш удивлённо уставился на девочку. Свобода — для обычной смертной? У Эша сложилось впечатление, что люди бегут от свободы, как только могут. Как иначе они придумали такой убийственный этикет?
— А для вас, милорд?
— Дом.
— Дом? — изумилась она. — Милорд, а как же ваше богатство и родовитость? Уверена, вы можете себе позволить…
— Могу, — подхватил он. — У меня больше десятка поместий по всей империи и один родовой замок. Но что это, миледи — здания, не больше. Дом — это… — он запнулся, и на ум пришёл особняк леди Вустермор в Хэмтонкорте. — Это…
— Где любят и ждут? — улыбнулась она.
— Нет, — он покачал головой. — Это… дом. Здание не важно, любовь — тоже. Просто… я бы хотел перестать чувствовать себя чужим везде, где оказываюсь. Надоело! — Эш замер, поймав её внимательный взгляд и изумился: кому он душу открывает? — Не обращайте внимания, миледи, у всех…
— … нас свои заботы, — закончила она. — Простите, милорд, но не думаю, что смогу сделать вас счастливым. Я точно не ваша идеальная жена. — И снова попыталась встать.
«Ну хватит! — подумал он. — На этот раз ты от меня не сбежишь!»
И поймал губами её губы.
* * *
У Фриды шла кругом голова. Все эти разговоры о доме и свободе — какая нелепость! Она теряет время… Впрочем, Фрида уже смирилась, что с этим дежавю она стоящего жениха сегодня не найдёт. Что ж, это не последний бал,
