Она посмотрела туда, но ничего не сказала.
— Если ты лжешь мне, англичанин, я тебя до смерти замучаю попреками. — Приняв его протянутую руку, она устало поднялась на ноги. — Я тебя предупредила.
Эдвин поколебался немного, а потом повернулся к ней:
— Я думаю, этим людям лучше сказать, что мы женаты.
Она остановилась как вкопанная.
— Да? А почему мы должны им такое сказать?
Он отбросил ей волосы с лица и стряхнул несколько соломинок с ее разодранного плаща.
— Ну, во-первых, фермеры всегда с подозрением относятся к незнакомцам, особенно к нормандцам. — То, как он подчеркнул слово «нормандцы», словно повисло в воздухе между ними. — А во-вторых, у тебя такой растрепанный вид, что у них может создаться… э… превратное впечатление.
Уперев руки в бедра, Мэдселин прищурилась.
— Я бы не сказала, что и ты в полном порядке, Эдвин Эдвардсон.
— Да, это верно, — осторожно согласился он. — Но это может остановить мужчин, которые захотят… поточнее определить твой статус. — Довольный тем, что ему удалось хорошенько усмирить ее, Эдвин приподнял грязным пальцем ее подбородок и заставил посмотреть себе в глаза. — К тому же я не хочу несколько часов подряд беспокоиться о тебе. Ты сможешь находиться у меня на глазах.
У Мэдселин не было желания спорить с ним. Меньше всего ее привлекала мысль, что ей придется отбиваться от пристального внимания фермеров-иностранцев. «А если я останусь с Эдвином, то это будет крайне малая плата за спокойствие и возможность поспать».
— Сделаем так, как ты решил, — кротко произнесла она.
Тронутый ее покорностью, Эдвин продолжал смотреть на нее. Потом улыбнулся и обнял ее за плечи.
— Хорошо.
Эдвин не солгал. Через час за перевалом и в самом деле показалась деревенька фермеров, которые жили в небольших хижинах. Пять или шесть деревянных строений стояли, плотно прижавшись друг к другу, за частоколом. На взгляд Мэдселин, у деревни был довольно приветливый вид.
Возле открытых ворот их приветствовал великан, рядом с которым даже Эдвин показался низкорослым. Буйные светлые волосы тяжелой массой ниспадали ему на плечи, а пара выцветших голубых глаз подозрительно уставилась на них. Мэдселин почувствовала себя неуютно, оценив его мощную стать. «Они с Ульфом могли бы быть братьями». Он так пожирал глазами Мэдселин, что она обрадовалась, что согласилась с планом Эдвина. И теснее прижалась к своему новоявленному «мужу». И, словно они были женаты несколько лет, Эдвин положил ей на плечо свою крепкую руку и успокаивающе сжал его. Фермер перевел взгляд на Эдвина.
Несколько минут оба разговаривали на каком-то непонятном для Мэдселин языке. Наконец фермер отступил и дал им знак, что они могут пройти за частокол. За ними с шумом захлопнулись ворота, и Мэдселин с облегчением вздохнула. «Мы спасены».
Несколько любопытных лиц высунулись из-за дверей и окон, разглядывая пришельцев. В большинстве своем это были женщины и дети, одетые в красочные шерстяные туники и плащи.
Повинуясь нетерпеливым жестам фермера, Эдвин и Мэдселин последовали за ним в большой дом в центре деревни. Высокая, хорошо сложенная женщина лет сорока вышла из дверей. Ее голубые глаза уставились на парочку. Мужчина и женщина обменялись несколькими словами, а затем женщина отошла в сторону и пропустила их в дом.
Тепло мгновенно охватило их. В дальнем углу большой уютной комнаты в каменном камине полыхал огромный огонь. Пучки сушеных трав и копченое мясо свисали с низких деревянных стропил. Стены покрывали яркие шерстяные ковры. Возле камина лежали овечьи шкуры, которые использовали в качестве кроватей и сидений.
От железного котелка, булькавшего на огне, поднимался восхитительный запах. Мэдселин почувствовала, как рот у нее наполняется слюной. Очевидно, женщина все хорошо понимала: она нежно взяла Мэдселин за руку и подвела к огню. Эдвин был поглощен серьезным разговором с фермером, и Мэдселин догадалась, что он, очевидно, толкует ему об Орвелле и его людях.
Мэдселин благодарно улыбнулась жене фермера, которая отмахнулась от ее слов своей пухлой рукой. Через несколько минут, укутавшись в толстое теплое одеяло, Мэдселин обнаружила перед собой миску с каким-то варевом. Рядом с ней уселся Эдвин. Рот у него был забит хлебом.
— Какие новости? — тихо спросила Мэдселин.
— Он пошлет двух человек к Малле, чтобы предупредить его. За время летнего набега скоттов они потеряли всех своих лошадей, поэтому им потребуется некоторое время, чтобы добраться туда. А мы пока можем лечь и немного отдохнуть.
— А он верит тебе? — Мэдселин метнула взгляд на фермера и его жену, которые потихоньку разговаривали у дверей. Что бы фермер ни сказал, жена его, похоже, была полностью удовлетворена, поскольку она вернулась с сияющей улыбкой и с несколькими чашами эля.
— Насчет Орвелла? Да. — Эдвин одним махом проглотил варево, и лицо его расплылось от удовольствия. Жена фермера обрадовано подмигнула, и Мэдселин решила более внимательно приглядеться к своей хозяйке.
У нее оказалась прекрасная кожа, и вообще она была довольно привлекательна, с серебристыми мягкими волосами и игривыми голубыми глазами. Казалось, что Эдвин увлек ее. Это было маловероятно, и Мэдселин улыбнулась про себя.
— Очевидно, Осрик недолюбливает Орвелла и приветствует каждого, кто хотел бы, чтобы справедливость восторжествовала, — продолжал Эдвин. Выпив эль, он поставил чашу на стол и вытер рукавом рот. Жена фермера подхватила чашу и за считанные секунды наполнила ее вновь.
— Если бы я не знала наверняка, то решила бы, что она пытается напоить тебя, — ехидно заметила Мэдселин. И скривила рот при виде его озадаченного лица. И словно нарочно, жена фермера, которую звали Фрида, стала побуждать англичанина выпить, чтобы вновь наполнить его чашу. Поддаваясь напору и не имея сил сопротивляться, Эдвин лишь кивал головой и пил. Мэдселин даже стало его жаль.
Грациозно поднявшись, она встала у Эдвина за спиной и твердо опустила ему на плечи руки движением собственницы. Пользуясь всевозможными красноречивыми жестами, Мэдселин умудрилась убедить Фриду, что им обоим нужно выкупаться и немного поспать. Фрида как-то настороженно поглядела на нее, но к Эдвину, похоже, вернулся дар речи. Он сказал что-то такое, отчего лицо ее расплылось в широчайшей улыбке. И она вылетела из комнаты в потоке юбок и волос.
— Что ты сказал? — спросила Мэдселин, усаживаясь рядом с ним.
— Я сказал ей, что мы недавно поженились и что ты рвешься выразить свою супружескую преданность. — При этом он продолжил жевать хлеб, избегая смотреть Мэдселин в глаза.
