– Я забираю ее, – донесся сиплый шепот, змеей вползавший в уши. – Теперь она будет моей невестой!
– Нет! – вскричал Линден сдавленно. – Имми!
Кто-то держал его за плечи, и постепенно юноша осознал, что это Руфрид сидит рядом, и мерцание свечей озаряет его лицо, и они находятся в огромной, как пещера, незнакомой комнате. Линден попытался встать с постели – нельзя было терять ни минуты, надо идти…
– Линден! – воскликнул Руфрид. – Ты что делаешь?
– Надо искать Имми…
– Да, но не сейчас же! Ты болен, придурок! Третий раз в себя приходишь… не дергайся. Я с тобой.
– Хорошо, – согласился Линден, все понимая, откидываясь на мягкие подушки. Все хорошо, Руфрид рядом. Юноша пытался бороться со сном, но забытье неумолимо затягивало его… в трясину, где поджидали бред и кошмары.
Танфия проснулась оттого, что кто-то тяжелый шлепнулся на край кровати. Она открыла глаза – на нее сверху смотрел Руфрид. Волосы его еще не просохли, подбородок гладко выбрит, а на плечах была синяя накидка, но под глазами залегли темные круги.
– Просыпаться не собираешься? – поинтересовался он.
Танфия приподнялась на локтях.
– Который час?
– Вечереет уже. Ты проспала пятнадцать часов самое малое.
– Ох! – Она уронила головы на подушку. – Боги свидетели, мне это было полезно. Вчера я отключилась прежде, чем успела лечь.
Присаживаясь на кровати, она в первый раз обвела взглядом комнату, где провела ночь и половину дня. Ничего подобного ей не доводилось видывать – огромная палата с высоким потолком, камином, коврами на полу. Стены были цвета слоновой кости, но все покрывала и занавеси были сине-черными, с узором в виде павлиньих перьев. Павлинов Танфия видела на картинках, в романах из столичной жизни.
– Как Линден? – спросила она.
Руфрид вздохнул.
– Тяжелая была ночь. Он будил меня раз пять, пытался бежать за Изомирой.
– Ох, нет. – Танфия закрыла глаза. – Сейчас ему лучше.
– Жар все еще накатывает порой. Бывают моменты просветления, он сам сходил в отхожее место, и даже вымылся в бане, так что ему уже лучше. Сейчас он спит спокойно… но Тан, боюсь, что к путешествию он будет готов нескоро.
Девушка покачала головой и положила ладонь ему на колено. Руфрид накрыл ее руку своими. Танфия испытывала даже какое-то эгоистическое облегчение – перспектива нескольких дней отдыха казалась ей неизъяснимо желанной.
– Ты уже говорил с нашими хозяевами?
– Ни с кем, кроме тех, кого мы уже вчера видели. Но, как я понял, мы приглашены на ужин.
– Боги, надеюсь, мне найдется, чем перекусить перед этим! Я голодна, как волк.
– Только позвони, и Мерия принесет корзинку. Мне досталось два сорта сыра, хлеб на пиве, горячие пирожки с ягодами и лучший мед, какой я пивал в жизни.
– Молчи! И звони! Нет, погоди…
– Что?
– Руфе, ты, надеюсь, понимаешь, кто эти люди?
– А какая разница? Они богаты, и они нам помогают. Вечером узнаем.
– Да ты головой подумай! Этот замок – Луин Сефер. Трое сыновей – господа Каламис, Фейлан и погибший – сколько мы знаем – Аран. Их родители – князь и княгиня Сеферетские.
Руфрид, казалось, удивился.
– Ну и?
– Они правят Сеферетом! Мы их… подданные, наверное.
– Значит, они добры к своим подданным., – улыбнулся Руфрид, как бы отмахиваясь от ее слов. – Ну, Тан, разве тебя это тревожит? Ты же в душе своей благородная дама, а в Излучинке родилась просто по ошибке.
– Конечно, мы ничем их не хуже! Я не об этом! Если ты прекратишь язвить и начнешь слушать – нам надо быть очень осторожными в разговоре.
– В смысле «каким ветром нас занесло в такую даль»?
– Вот-вот. Они подписались под царским указом о рекрутском наборе – иначе не бывает. Так что если они узнают об Имми, и почему мы за ней едем, они поймут, что мы нарушаем закон! А уж если они узнают о Бейне…
Руфрид опустил голову, глядя на сплетение их пальцев.
– А если они не подписывались? Если царь не оставил им выбора? Записка, Тан. Почему один из их сыновей нес это предупреждение?
– Не знаю. Но нам надо убираться отсюда, как только Лин поправится.
– Согласен. А до тех пор – давай наслаждаться жизнью. – Ладонь его скользнула под простыню, между нагих бедер Танфии.
– Руфе, не надо!
Юноша убрал руку.
– Передумала?
– Нет, дурачок! – Она погладила его по щеке. – Просто я еще не мылась. От меня, должно быть, несет потом.
– Так вымоешься позже. – Он прижался лицом к ее плечу, пощекотал языком шею, и Танфия поневоле рассмеялась. Тело его было жарким и сильным, и устоять было невозможно. – Не так и страшно. Я дыхание задержу, – прошептал он, залезая к ней под одеяло, и усмехнулся, когда она в напускном негодовании стукнула его кулачком. – И не жалуйся. Для меня ты пахнешь замечательно.
Когда Каламис ввел ее в пиршественный чертог, Танфия задрожала.
Узкие стрельчатые окна перемежались панелями черного дерева. Резные балки поддерживали высокие своды. Хотя по стенам и вдоль длинного стола сияло не меньше сотни свечей, темнота выпивала их свет. Впечатление создавалось сурово-величественное и мрачное. Танфия ощущала себя неуместной, и в то же время стремилась показать, что достойна подобного окружения. Это должна была быть первая проверка ее способностей, и ей во что бы то ни стало следовало ее выдержать.
В дальне конце зала полыхал камин, и там поджидали гостей хозяева замка, такие сдержанные и строгие, что Танфии даже стыдно стало, что пару часов назад они с Руфридом кувыркались на здешних перинах.
Мерия снабдила гостей свежей одеждой – для Руфрида простые темные штаны и белая рубашка, а для Танфии длинное темно-синее платье. Хотя оно было девушке великовато, ничего роскошнее она в жизни не видела, не говорят уж о том, чтобы носить. В зеркало на стене отведенной ей комнаты Танфия взирала с отчаянием: волосы ее – спасибо Руфриду! – напоминали воронье гнездо. Но расческа, заколки и помада, принесенные Мерией, сделали свое дело. И теперь, рука об руку с Руфридом, она входила в зал со всем возможным достоинством, остро ощущая, что все ее усилия написаны у нее на лбу.
Каламис показался ей симпатичным, но слишком мускулистым. С квадратного лица смотрели вечно прищуренные черные глаза, и сам Каламис словно бы постоянно прислушивался, оценивал, не выдавая своих истинных чувств ничем.
– Танфия, – проговорил он, – с тобою желает познакомиться моя мать, владычица Алорна, княгиня Сеферетская. Матушка, дозволь представить тебе наших гостей Танфию и Руфрида, из, э, деревни близ града Хаверейна.
Танфия не была уверена, что в подобных обстоятельствах полагается делать реверанс, поэтому она стеснительно склонила голову и пожала протянутую ей тонкую, костистую, шелково-гладкую руку.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
