Сам Авраам продемонстрировал этот принцип, поскольку обетование от Бога он получил «не законом…, но праведностью, приходящей от веры» (4:13 и дал.)[340]. Приведенная антитеза показывает, что весь словарь благовестия, включающий такие понятия, как обетование, благодать и вера, не имеет ничего общего с законом.
До сих пор всякое упоминание закона носило у Павла уничижительный характер. Закон обнаруживает грех, а не несет спасения; он приносит гнев, а не благодать. А затем эти негативные суждения рождают шокирующее иудеев выражение, что верующие христиане находятся «не под законом, но под благодатью» (6:14 и дал.). Эти стихи являются как бы трамплином для прыжка сразу в главу 7, которая начинается аналогичным рассуждением о том, что «мы умерли для закона» (4) и поэтому «освободились от него» (6). Как может Апостол так легко относиться к закону? Следует прочесть псалмы 18 и 118, чтобы почувствовать то огромное удовлетворение, которое испытывали иудеи от общения с законом. Для них он был «вожделеннее золота и даже множества золота чистого, слаще меда и капель сота» (Пс. 18:11). Как же может Апостол так унижать закон, заявляя, что он умножает грех, а не праведность, смерть, а не жизнь? Как он может проповедовать освобождение от него? Что он имеет в виду, когда говорит, что мы «больше не под законом»? Объявляет ли он об отмене закона? Тогда эти слова звучали бы как одобрение антиномизму.
В наши дни учение Павла вызывает интерес не в качестве антикварной реликвии. Дело в том, что апологеты так называемой «новой морали», впервые провозглашенной в 1960–х годах, но все еще популярной и сегодня, похоже, являются антиномистами 20–го века. Они утверждают, что такая категория, как «закон», устранена из христианской жизни и что единственным абсолютом является главенство любви. В наше время есть также учителя святости, заявляющие подобным же образом, что закону нет места в христианской жизни. В подтверждение своей концепции они приводят слова «конец закона — Христос» (10:4) и «вы не под законом» (6:14 и дал.), как будто они означают, что моральный закон аннулирован. Все написанное Павлом в Послании к Римлянам имеет прямое отношение к этой полемике.
С каким бы отрицательным утверждением мы ни встретились, мы не можем верно интерпретировать его до полного выяснения того смысла, которому оно противопоставлено. К примеру, если бы вы сказали мне: «Вы не человек», не добавив при этом никакого положительного утверждения, вы бы или оскорбили меня (если подразумевать «не человек, а ребенок или свинья, или демон»), или польстили (если подразумевать «а ангел»). Так, по возвращении из недавней моей поездки в США я заметил, обращаясь к своему другу: «Я уже месяц не принимал ванну», и прежде чем он успел выразить отвращение ко мне как к человеку, пренебрегающему личной гигиеной, я добавил: «Но я принимал душ каждый день».
Что же имел в виду Павел, говоря, что христиане «не под законом»? Он использует это выражение в двух различных
Посланиях, в разных контекстах и, соответственно, в разных смыслах и каждый раз проясняет значение этого выражения, добавляя фразы, поясняющие, что противопоставлено им. В Послании к Римлянам 6:14 и далее он пишет: «вы не под законом, но под благодатью». Здесь антитеза «закон — благодать» показывает, что Павел говорит о способе оправдания, получаемого нами не через исполнение закона, но исключительно по Божьей милости. Однако в Послании к Галатам 5:18 он пишет: «Если же вы духом водитесь, то вы не под законом». Здесь противопоставление закона и духа свидетельствует о том, что Павел имеет в виду способ освящения, получаемого не нашими усилиями исполнить закон, но силой вошедшего в нас Святого Духа. Так что для оправдания мы не под законом, но под благодатью; для освящения мы не под законом, но под водительством Святого Духа.
Именно в этих двух смыслах мы «освобождены» от закона. Но это не значит, что мы совершенно отделены от него и он не имеет никаких притязаний на нас или что мы не имеем больше никаких обязательств перед ним. Напротив, нравственный закон остается откровением воли Бога, которую, как Он все еще надеется, Его народ будет «исполнять», живя Его принципами праведности и любви (8:4; 13:8, 10). Это есть то, что реформаторы называли «третьей областью применения закона».
Итак, подытожим: первые два подхода к закону Павел отвергает, а третий пропагандирует. Можно назвать эти три подхода так: «законничество», «антиномизм» и «свобода исполнения закона». Законники — «под законом» и связаны обязательствами исполнять его. Они воображают, что их взаимоотношения с Богом зависят от степени их подчинения закону, который, как они надеются, даст им и оправдание, и освящение. Но вся их теория разлетается в прах, когда речь заходит о спасении: закон не способен даровать им спасение.
Антиномисты (или «освобожденные») впадают в другую крайность. Обвиняя закон в своих проблемах, они совершенно отвергают его, заявляя о полном освобождении от обязательств перед ним. Они превратили свободу во вседозволенность. И только свободные исполнители закона пребывают в состоянии равновесия, не впадая в крайности. Они радуются как своей свободе от закона и пребыванию в оправдании и освящении, так и своей свободе исполнять его. Они с восторгом принимают закон как откровение воли Бога (7:22), но при этом признают, что силу для исполнения закона они получают от Святого Духа.
Таким образом, законники боятся закона и привязаны к нему. Антиномисты ненавидят закон и отвергают его. Примиренные с законом дети Бога любят его и исполняют его. Павел касается этих трех групп прямо или косвенно в главе 7. Он не рисует их портреты и не обращается к ним непосредственно, но их неясные очертания улавливаются на протяжении всей главы. В стихах 1–6 он утверждает, что закон не имеет «власти» над нами. Умерев для него во Христе, мы освободились от него и сейчас принадлежим Христу. Таков его ответ законникам. В стихах 7—13 он защищает закон от несправедливой критики, утверждающей, что именно закон есть причина греха и смерти. Но Павел относит грех и смерть на счет нашей падшей человеческой природы. Сам же закон хорош (12—13). Таков его ответ антиномистам.
В стихах 14–25 Павел описывает внутренний конфликт, в котором пребывают те, кто все еще живет под властью закона. Предоставленные самим себе, то есть своей греховной природе, мы бы не смогли соблюдать Божий закон, даже если бы находили в нем радость для себя. То же и закон: он не смог бы спасти нас. Но что не смог сделать закон, сделал Бог, даровав нам Святого Духа (8:3—4). Таково переживание тех, кто нашел свою свободу в исполнении закона.
Три рассмотренных отрывка главы 7 могут быть озаглавлены следующим образом: «Освобождение от закона» (1—6) для служения Богу в Святом Духе; «Защита закона» (7–13) от клеветнического обвинения в том, что он источник греха и смерти, и «Слабость закона» (14–25), поскольку он не может принести ни оправдания, ни освящения грешникам.
1. Освобождение от закона: образ супружеского союза (1–6)
Павел начинает этот отрывок сердечным обращением братия и вопросом, звучащим уже в третий раз: Разве вы не знаете…? On уже спрашивал их о значении крещения (6:3) и о сущности рабства (6:16), а теперь он задает вопрос, знают ли они об ограниченности юридической власти закона?
Несомненно, что доминирующей темой данного отрывка является «освобождение от закона», поскольку эта фраза встречается в нем трижды (2, 3, 6), и в каждом стихе речь идет о законе. Павел считает, что они все–таки знают об этом, так как во вводном предложении сказано: «ибо говорю знающим закон», иудейский закон, разумеется, и, вероятно, также и римский.
а. Принцип законничества (1)
Павел отталкивается от принципа, который, как он считает, известен его читателям: …закон имеет власть над человеком, пока он жив (1), или лучше: «Закон тяготеет над человеком только в течение его жизни» (ПНВ). Слово kyrieuo означает «быть обузой, тяготить» или «иметь власть над…», и в Евангелии от Марка 10:42 дан перевод «господствовать над» (ПНВ). Это значит, что закон имеет власть над теми, кто подчинен ему. Но эта власть ограничена продолжительностью нашей жизни. Единственное, чем может быть аннулирован закон, — это смерть. Смерть освобождает человека от всех договорных обязательств. При наступлении смерти отношения, установленные и защищенные законом, упраздняются ipso facto. Итак, закон дан для живых, смерть устраняет его. Павел утверждает это положение как аксиому, общепризнанную и не требующую комментариев.
б. Образ семейных отношений (2—3)
В качестве иллюстрации этого основополагающего принципа Павел использует супружеские отношения, благодаря чему удается рассмотреть его в развитии. Со смертью меняется многое: во–первых, аннулируются все обязательства умершего, во–вторых, изменяются обязательства оставшихся в живых людей, которые имели договор с умершим. Замужняя женщина привязана законом к живому мужу [или «пока смерть не разлучит их»], а если умрет муж, она освобождается [«от выполнения своих обязанностей», ПНВ, НАБ] от супружеской клятвы, то есть от закона замужества (2), а буквально — «от закона мужа» (АВ), что значит от закона, скрепляющего отношения договора между ними. Очевиден контраст: закон связывает ее, а смерть освобождает. Более того, ее освобождение — абсолютное. Здесь использован сильный глагол katarged, означающий «аннулировать» или «разрушать». «Апостол утверждает, что статус женщины как жены упраздняется, полностью уничтожается. Она более не является женой» [341].
