– Идемте, – вслух сказала она: в конце концов, что-то нужно было предпринимать.
Тихо, на цыпочках, на ощупь, шаг за шагом они подкрались ко входу в цех. Дверь оказалась закрытой, но не запертой. Женька вся обратилась в слух. За дверью что-то ухнуло, и снова наступила тишина. А потом… Потом раздались голоса. Женька замерла, вцепившись в дверную ручку. Еле слышно спросила: «Слышали?» – «Ага. Что-то было», – раздалось рядом в темноте. «Не отходите от меня», – еще раз приказала она. И открыла дверь.
В цеху было светло. В неприятном оранжевом свете – как будто в воздухе через распылитель разбрызгали краску – был виден кирпичный бок печи. Метались неясные тени. Слышались голоса. Все как и в прошлый раз. Только глины под ногами не было.
– Kyllya tavatata maa ja veesi, verta ja tuulta!
Голос был настолько жуткий, потусторонний, что Женька окаменела, приросла к полу. Рядом замерли и мальчишки, тоже не в силах двинуться с места. К одному голосу присоединились другие, слились в невнятное бормотание. Женька перевела дух, посмотрела направо – в тот конец цеха, где метались тени, где была топка печи. В прошлый раз она кралась между стеной и стеллажами, но один из них, поваленный ею еще в прошлый раз, так и лежал на полу, лишая укрытия.
«Идти направо, обходя весь цех кругом? – мучительно думала Женька. – Но тогда выход останется далеко. Случись что – и…»
– Tuule meille, oh Murtinati, tuullut uytse, siirry tuleen! – взывала верховная жрица.
«Нет, только не удаляться от выхода!» – решила Женька и все-таки повела мальчишек налево. Лешка с Сашкой шли за ней след в след, дыша в затылок. Они-то видели и слышали это в первый раз! Женька вдруг почувствовала себя увереннее: это было ее приключение, ее дар видеть этих, ее предназначение.
Незамеченные, они проскользнули мимо валяющегося на полу стеллажа. Женька ступила во что-то мягкое, чуть не ойкнула, но вовремя сообразила, что это снова глина. Глина начиналась от валяющегося стеллажа и тянулась к топке печки, а там… Теперь уже было хорошо видно. Там словно вставала на дыбы бесформенная глиняная каша. Она превращалась во что-то еще не совсем оформившееся, похожее то ли на птицу, то ли на дракона – на какое-то огромное животное с крыльями, с какими-то наплывами по бокам, безглазое и… омерзительное.
Двое жрецов отошли в сторону, и стало видно, что транспортера, ведущего к печи, нет, что в ее торце находится самая обыкновенная топка, в которой тут же, едва Женька успела взглянуть на печь, взревело пламя, сразу ярко высветив чудовище и сделав невидимыми тех, кто его сотворил.
Пламя! У Женьки сразу все внутри оборвалось; ее парализовало от ужаса… Сашка и Лешка непроизвольно вцепились друг в друга. И тут же на лысой недоделанной морде идола вздулись две огромные ноздри. Они шумно втянули воздух… И вдруг чудовище встало в полный рост, почти коснувшись головой потолка. И резко обернулось в сторону друзей.
Глава 10
Знак
Не помня себя от ужаса, все трое пулей пролетели по коридору, вырвались с территории комбината, добежали до Сашкиного дома и только на приставной лестнице, ведущей к его окошку, немного взяли себя в руки: не хватало еще разбудить родителей и получить нагоняй. А то и схлопотать домашний арест. Влезли в Сашкину комнату, наглухо закрыли окно и перевели дух.
– Что это был за адский ад из ада?! – возопил Лешка в своей любимой манере. – Мелкая, не, Женька, ну ты это, ты была права, черт! Я… я… Вашу мышь! Что за адский ад из ада! Кто это?!
– Ничего себе идол! Вот! Я думала, в рост человека! А они?! КАК ОНИ ЭТО СОБИРАЮТСЯ ЗАТОЛКАТЬ В ПЕЧЬ?!! – У Женьки тоже была масса эмоций.
И только Сашка почти спокойно повторял:
– Надо хорошенько все проанализировать. Надо обо всем подумать.
Утром после завтрака, благо погода была отличная, все отправились прогуляться по Деревянному, а заодно и обсудить, как быть.
– Я их видел! Я их, в натуре, видел! Вот как вас сейчас! – не мог успокоиться Лешка.
– Я тут думал полночи, заснуть не мог. Сейчас скажу… – Сашка пытался собраться с мыслями, чтобы высказать свои соображения. – Что мы о них знаем? Они приходят сюда раз в пятнадцать лет и каждый раз создают из глины идола. Обжигают его. Призывают своего бога. Приносят ему жертвы. И поэтому они живут вечно, из столетия в столетие. Язык их, кстати, на карельский похож. Или на финский.
– Точно! Ты же у нас карел! – обрадовалась Женька. – Что они говорили?
– Да я-то откуда знаю? Я, кроме «пассибо суури», «кеантя перзе нурин», ничего и не знаю.
– А че это значит? – встрял Лешка.
– «Спасибо большое», а дальше что-то про задницу. Мама переводить отказывается. Так вот, не перебивайте меня! Они все-таки люди, только в шкурах. Это шкуры. А на голове то ли шапки меховые, то ли капюшоны. Это какие-то древние племена, финно-угорские, но не современные карелы, финны или вепсы. Ведь, как вы помните, эта территория была заселена уже в третьем веке до нашей эры и…
– Давай без лекций, а?
– Ладно, – Сашка вздохнул, – если без лекций, то все это надо как-то прекратить. Каждый народ должен жить в своем времени. Только вот как их прогнать? Художница пропала, сторож Василич в маразме.
– Василич не в маразме, – возразила Женька и рассказала, как нашла в кармане записку и как навещала деда.
– Мелкая, ты че сразу-то не сказала? – возмутился Лешка. – Давай-ка больше без тайн, а?
– Хорошо, – согласилась Женька.
– Ну ладно, ты показала их нам, мы увидели, что они уже слепили идолище, но еще не обожгли. Что дальше? – спросил Сашка.
– Дальше снова надо к сторожу.
– Так чего ж ты медлишь?
Женька не смогла внятно ответить на этот вопрос. Ей было не по себе. Она, конечно, мечтала о приключениях, о подвигах, сверхспособностях, прикосновении к неизведанному, но… без огня. БЕЗ ОГНЯ. Без самого главного кошмара ее жизни. Но Сашка все-таки был прав: сходить к Василичу надо. «И выяснить, нельзя ли как-нибудь так, чтобы больше с этим не встречаться…» – про себя добавила Женька. А вслух сказала:
– Ну что, я пошла?..
– Топай, – разрешил Лешка.
Иван Васильевич ее ждал. Сбивчиво, но более или менее внятно Женька рассказала об увиденном.
– Значит, скоро уже… – вздохнул дед.
– А что с ними можно сделать? Как их победить? – спросила Женька.
– Ох-ох, голова моя седая, совсем ничего не помню…
– Надя писала: вы говорили, что справиться с ними может только девушка. И что надо отобрать у них то, чем они владеют.
– Да-да, все так…
С замирающим сердцем Женька ждала своего приговора: вот скажет сейчас Василич: «Да, изгнать их может девушка, девчонка, и это ты», – и все, и попала она, как кур в ощип. Или все-таки избранная не она? Женька уже и сама не знала, что было бы лучше. Сердце снова билось и выпрыгивало из груди, но… Дед молчал. А когда заговорил…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
