Казалось, этот человек буквально за пару минут постарел на лет сорок. Он бился в предсмертной агонии, понимая, что вот-вот потеряет все. Перед Ним больше не стоял человек. Это был зверь, загнанный в клетку.
— Вас всех казнят. Каждого! А семьи отправят в лагеря. Думаете есть путь назад? Дадим слабину и все они, — он обвел пальцем присутствующих. — без промедления разорвут вас на куски. Народ — это мы! Так защитите его!
Молния ударила рядом с президентом, заставляя его в панике отпрыгнуть.
— Довольно лжи, дайте народу свободу. Своим эгоизмом вы отправляете людей на верную смерть. Но нет ни единого шанса на победу.
— Смерть здесь только Ты! Убийца! Ну же, мои соратники, я не слышу вас.
Они действительно молчали, не зная, как поступать в такой ситуации. Их тревожили те же мысли, что и солдат. Правда от их действий не зависело ничего. Но вот парадокс. Можно высмеивать идеологию и идеологов, говоря о глупости их суждений. Только на деле оказывается, что именно они выходят победителями. Им удается залезть в людской мозг, перекроив его под свои нужды. И сколь убедительной не было бы правда, но, если она не соответствует идеологическим представлением, она всегда окажется для таких людей ложью.
— Убийца! Убийца! Убийца! За Президента!
Выкрикивание речовок, начатое всего одним человеком, подхватили и остальные
Это несколько повысило боевой дух солдат, но сомнения остались. Эти люди могли безнаказанно кричать, им же грозила смерть за проявления мужества.
Он подошел к Трэви.
— Где я? — спросил Дима, пробудившийся ото сна.
— У меня нет выбора, Трэви. — сказал Он, игнорируя вышесказанный вопрос. — Если они выстрелят, от меня не будет зависеть ничего. Такова природа магии. Раньше, из-за меня умирали люди только таким способом. Магия защищает, по крайней мере магия разрушения. Что касается созидания… Я не знаю. Хочешь спасти их, иди! Но пути назад не будет, если они выстрелят.
Трэви пристально посмотрел в пылающее лицо, пытаясь найти на нем хоть какую-нибудь подсказку, хоть какой-нибудь ключ к разрешению ситуации. Оно не выражало ничего.
Трэви хотел уйти отсюда, забрав Диму. Только из-за него он здесь. Политические игры парня не волнуют, тем более он и сам для себя осознал, насколько опасно действующее правительство. Но что-то внутри него требовало защитить жизни людей, пускай и не самые не достойные. Это было очень настойчивое чувство, которое не дало Трэви уснуть ночью.
И он решился. Трэви подошел к президенту.
— Парень, отойди от меня! — сказал президент. — А то пристрелю.
— Отмените команду. Бегите отсюда и я обещаю, что вы мирно доживете до старости ни в чем себе не отказывая. Вам не одолеть Его. Погибнут столько людей.
— Я сказал не подходит! Ты такой же, как и Он! Маньяк! Возомнили себя богами. Думаете, можете решать судьбы людей. Вас никогда не примут! Будут бояться! Презирать! Вы уроды! И рано или поздно вас уничтожат!
— Прошу, не надо! Все еще можно решить мирно. Я не хочу причинить вам вред.
— За мой народ! — выкрикнул президент.
Он резко достал из кармана пиджака шприц и резко сблизившись с Трэви, ввел содержимое. Голова парня закружилась. Стал так тяжело, словно кто-то вбивал гвозди в его мозг. А затем все пропало. Настало истинное блаженство. Тяжесть сменилась своим антагонистом — легкостью. На душе было так спокойно, радость разливалась по телу, предвещая период беспамятства.
Он подбежал к парню, тормоша его за плечо. Трэви улыбался, бормоча что-то невнятное про себя.
— Чудовище! — закричал Он. — Это же ребенок!
Тело президента взорвалось, обрызгивая присутствующих алой кровью. Особо везучим достались кусочки внутренних органов. То был последний дар их руководителя.
Журналисты, сторонники, оппозиционеры в панике бросились бежать от этого проклятого места, в солдатах же зарождалась решимость. Они ожидали повторной команды.
И они бы выстрелили, но судьба распорядилась иначе. Наркотик подействовал на Трэви, изменяя его сознание. Перед ним стояло странное Существо. Там, где у обычных людей находится рот, располагалась ветка дерева, цветущего дерева. Вместо глаз два воробья, а уши и вовсе спускались до земли.
Воображение искажало реальность. Но если в прошлый раз оно было направленно против самых обычных людей, то теперь против своего… Бывшего хозяина.
Магия приблизилась к Его лицу, пытаясь перестроить его. Но наткнулась на свою вторую половинку, которою столь резко потеряла.
Он не понимал, что стало происходить. Он не давал никаких команд, ничего не воображал, но их тела резко стали подыматься в воздух. Поднявшись примерно на 5 метров от исходной точки, они остановились. Что-то отдаленно похожее на черно-белые полосы стало окутывать их, поглощая каждый миллиметр тела.
Он посмотрел на свои ноги и заметил, что они отсутствуют. Тоже произошло и с Трэви. Он попытался вырваться, телепортироваться отсюда. Но все было тщетно. Ни тело, ни магия не подчинились ему. Он запаниковал, не понимая, что происходит. Неужели это конец? Столь долгожданная смерть? Но работа еще не закончена. В этом мире столько диктаторов! Столько убийц, стоящих у власти. Он наконец-то понял, как исполнить свое предназначение, а Его решили просто стереть с этой земли. Все не может закончиться именно так.
Остались только головы. Но тут ленты остановились, словно истинные садисты, решившие дать своим пленникам надежду. Они отлетели в сторону: белая расположилась рядом с Трэви, черная рядом с Ним. Слегка покачиваясь в воздухе, ленты расположились рядом с затылками и нежно, словно касаясь любимого человека, дотронулись до них.
Головы запрокинулись, смотря в небо и из глаз вылетели лучи, аналогичного цвета. Приблизившись к небесам, они воссоединились воедино. Что образуется при смешивании черного и белого? Либо черный, либо серый. Магия жила же по своим законам. Смешав эти два цвета, она сделала из них золотой с небольшими вкраплениями красного.
Луч ударился в небеса, распыляясь в них, окрашивая облака в красно-золотой цвет. Те люди, которые не знали о происходящем, люди, жившие в других странах, оторвались от своих дел, насколько бы важными они не были. Будто наступил конец света, но очень странный. Конец света, облаченный в золото. Ученые, армия пытались дать этому, как можно скорее объяснения. Они пытались понять, что делать
