— Выпей! Теперь закури! На нее не смотри!!
Камера ездила по рельсам взад и вперед, снимая накачивающегося спиртным ревнивца на фоне танцующей и поющей девушки.
Массовку заставляли пить и курить вместе с героем, или танцевать вместе с героиней, в зависимости от замысла режиссера. Танцевать было веселее. К сожалению, все фильмы снимали в стиле современных музыкальных клипов — пара секунд съемки, затем камеру перетаскивали в другое место, и снимали с нового ракурса, чтобы сделать «нарезку» как можно мельче.
Накануне Дивали индусы оплачивают все счета, отдают долги и выбрасывают мусор.
Съемка рекламного ролика оказалась забавной. По замыслу режиссера, несколько злых гопников должны были в центре старого Бомбея отобрать у пожилого джентльмена портфель. Джентльмена играл уже знакомый мне Майкл из Австралии. На роль хулиганов пригласили меня и трех негров: из Судана, Кении и Нигерии. Суданец был спокойным и скромным парнем. Двое других выглядели настоящими преступниками.
Костюмеры обрядили меня в «хулиганский прикид»: кепку, рубаху с закатанными рукавами и брюки с подтяжками. Это вызвало истерику у кенийца с нигерийцем. «Какой ты, к чертям, хулиган?! Ты газетный фотограф! Смит! Эй, как дела, Смит?!!» — веселились они.
Всю ночь режиссер гонял Майкла с портфелем по специально задымленной улице. За жаровней с углями поставили мощный вентилятор. А до нас с неграми дело так и не дошло. Так и просидели всю съемку в киношном автобусе, хотя расплатились с нами щедро. Что ж, может и к лучшему, что настоящим хулиганом я так и не стал.
Периодически всех актеров массовки фотографировали для агентской базы. Подозреваю, что агенты даже продавали и перепродавали иностранцев друг другу. Большинство туристов снималось из любопытства, некоторые ради денег. У кого-то было много свободного времени, и они просто развлекались в компании себе подобных. Но встречались и люди, решившие посвятить себя кино и оставшиеся жить в Индии.
Я уже привык к Бомбею, мне нравилось работать, но индийская виза заканчивалась, и надо было отправляться дальше. Мы вновь расстались с Юрой. Он двинулся на север в Непал, а я на юг — на Шри-Ланку. Позже мне пришло письмо из Болливуда. Предлагали хорошую роль и гонорар в тысячу рупий за каждый съемочный день. Это было приятно. Похоже, наших и в Болливуде оценили по достоинству.
На Лиговском проспекте в Петрограде находилось неблагополучное Городское общежитие пролетариата — ГОП, давшее название понятиям «гоп-стоп» и «гопники».
Остров чая
Шри-Ланка — одна из самых красивых стран Азии, и самых зеленых. Ее старое название Цейлон обычно ассоциируется с чаем. Торговля чаем была одним из основных источников дохода бывшей британской колонии. Британия неплохо погрела руки на этой торговле, «подсадив» на цейлонский чай полмира. Но британцы ушли, и колониальное название Цейлон или Силон поменяли на Шри-Ланку, то есть Святую Ланку, чтобы подчеркнуть, что это не просто какая-то заброшенная европейцами плантация в южных морях, а уважаемое государство с древней историей и множеством буддистских святынь.
Святая Ланка — это остров к югу от Индии. На карте региона видна цепь островков тянущихся от юга индийской провинции Тамилнаду до северо-западного побережья Шри-Ланки. Эти островки называются Адамов мост, создавая иллюзию, будто до Ланки можно добраться по мосту из Индии. По индийским легендам, мост существовал в древности, его построило обезьянье войско царевича Рамы, но во время эпического боя Рамы с демоном Раваной мост был разрушен.
Из-за демонов древности добраться до острова автостопом было затруднительно — нужно было плыть, а паромное сообщение не работало из-за проблем с тамильскими повстанцами на севере страны. По этой же причине нельзя было воспользоваться рыбачьим баркасом — могли потопить пограничники, приняв за террористов. К счастью, заработанных в индийском кино денег хватало, и я прилетел на Шри-Ланку на самолете как приличный турист.
По сравнению с Индией, остров показался чистым и спокойным. Концентрация грязи, нищих и бродящих по улицам коров была незначительной. В общественных автобусах висели заботливые таблички на английском: «места для инвалидов», «для беременных» и даже «для священников». Пассажиры были вежливыми и толкали друг друга локтями лишь самую малость. В Коломбо почти не было пробок, а лобовые стекла машин украшали благочестивые надписи на сингальском или английском языках. По ним можно было предположить, какой веры придерживается водитель: Allah Akbar, Hare Krishna, Ave Maria, Lingam, Dollar.
Согласно летописям, остров действительно был соединен с материком отмелью, но в XV веке ее разрушило землетрясение.
Казалось, что в этой буддистской преимущественно стране царит полная свобода вероисповедания. Хотя на острове уже много лет шла война, в которой буддисты-сингалы воевали с индуистами-тамилами.
В Коломбо я зашел в Российский культурный центр, чтобы договориться о выступлении перед местной молодежью в рамках «Миссии мира». В это время там проходила выставка детских рисунков и тоже на тему мира. Рисунки изображали «тамильских тигров» с оружием в руках, трупы солдат, плачущих женщин и еще почему-то Владимира Ленина.
Кстати, в Коломбо я обнаружил штаб местной коммунистической партии. Вывеску штаба украшала сингальская надпись Lanka Sama Samaya Party. Ланкийская «самая-самая партия» была в столице популярна: повсюду попадались красные флаги и коммунистическая символика. Мне даже встретился человек в семейных трусах с изображениями серпов-молотов и надписями «СССР».
Русских на острове было не очень много, хотя одна встреча запомнилась. На выходе из культурного центра я столкнулся с бородатым парнем из Подмосковья, кажется, его звали Сергей. Он рассказал, что тоже путешествовал автостопом по Ближнему Востоку, а в Иордании случайно купил дешевый билет и улетел на Шри-Ланку. Здесь, не имея средств на возвращение домой, выучил сингальский, женился, получил солидное приданое и купил на эти деньги участок земли в труднодоступной части острова. Построил землянку и пытается выращивать на продажу бананы и корень маниоки. Периодически на его плантацию устраивают набеги местные обезьяны, и он с ними воюет — кидает в них камни. Часть времени Сергей путешествует по острову и зарабатывает тем, что перетягивает плетеную мебель, получая по два доллара за каждый стул — смешные деньги даже по местным меркам. Когда его как иностранца обсчитывают в кафе, плантатор-банановод готов биться с продавцом смертным боем за каждую рупию. Его жена сбежала от такой жизни обратно к родителям. Но возвращаться домой Сергей почему-то не хочет, привык.
