выводу – идут спешные сборы. Всех вокруг словно застали врасплох, и всем теперь надо куда-то бежать, но они, похоже, в таком состоянии находятся уже давно и всё-таки никуда не бегут, зато кричат и ругаются на пределе сил. Правда, о чём они так галдели, оставалось Ивану непонятным, ибо языка их он не знал, а может быть, даже при работающем лингваме их слова неузнаваемо искажались из-за шума
И вдруг – тишина!
Толпа живо расступилась, пропуская с десяток иначе одетых по сравнению с другими, но одинаково, людей: белые рубахи с засученными по локоть рукавами и белые шорты. Загорелые, независимые.
Они направились к Ивану. Остановились перед его клеткой полукругом и некоторое время в упор рассматривали его. Иван также хорошо мог видеть подошедших, и отметил их зрелость. Каждому из них было, пожалуй, не менее пятидесяти, а одному, что стоял в центре группы, возможно, и за семьдесят. Старик первым нарушил молчание, и Иван едва не воскликнул от изумления, поскольку тот заговорил на английском языке. Слегка исковерканном, но понятном.
– Откуда вы притащили такое чудо?
– Хем выхватил его из-за Пояса Закрытых Веков, – ответил один из группы.
– Откуда? – встрепенулся старик и обернулся к сказавшему. – Но как?
– По трубе Бригса-младшего.
– Поразительно!.. Это любопытно, пенты! – всё больше оживлялся старик, на его сухом лице обозначились новые морщины. – Посмотрите, вид у него вполне цивильный. Поднимите его!
Кто-то позади Ивана крикнул гортанно и зло. Иван хотел посмотреть на того, кто это так разошёлся, но тут же, как от хорошего пинка, вскочил на ноги и с воплем выдернул из ягодицы глубоко воткнутое острие бамбуковой палки.
– Какого чёрта! – заорал он, глядя прямо в лицо старика. Мгновениями раньше он с волнением слушал высказывание подошедших людей и раздумывал о том, каким образом вступить с ними в переговоры, с чего начать. На языке уже вертелись всевозможные вступительные слова, типа «уважаемые» или «господа». А тут они все вылетели из его головы. – Вы что, в зоопарк пришли? Кто вы такие? Чтобы сажать людей в клетки?
Он кричал, обвинял и угрожал, однако услышал в ответ:
– Прекрасный экземпляр, не находите ли, пенты? Прекрасный экземпляр эпохи Первой Стагнации. Обратите внимание на его одежду и метод выражать свои мысли. Анахор будет доволен подарком. Хотя…
Старик повернул голову к соседу слева, что-то шепнул ему на ухо. Тот кивнул головой.
– Да, пожалуй, это будет правильным.
– Я тоже так думаю. Он, пенты, достоин называться Последним Подарком. Так и сделаем. Гхор!
Из-за клетки выступил полуголый здоровяк («Это он ткнул меня копьём, негодяй», – догадался Иван, и возненавидел его) и почтительно склонил голову, положа ладони рук на полусогнутые колени.
Что говорил старик Гхору, для Ивана осталось тайной, так как говорил он на незнакомом языке, а те слова, которые он смог уловить, благодаря лингваму, не помогли установить суть диалога.
– Так и сделаем, – уже по-английски произнёс старик. – Пусть этот будет Последним, а того, – он повёл головой в сторону, – будем считать Первым Подарком…
– Там женщина, – подсказал кто-то из пентов.
– Дикарка! Она… Забудем о ней, пенты. А этот экземпляр позабавит Анахора своей болтовней. Всё, так и сделайте!
С этим они отошли от Ивана и неторопливо направились к другим клеткам. В наступившей уже настоящей темноте рубахи пентов были видны, пока они не вошли в одно из зданий.
Саднила ягодица, к окровавленному пятну липли плавки и джинсы. Иван расстегнул ширинку, оголил заднюю часть своего тела, что ниже спины, – а кого здесь стесняться – и налепил на ранку пластырь, благо, несколько находилось у него в карманах куртки.
Ничто так не удручало его, как этот неожиданный укол ниже бронерубахи и прилипшее прозвище – экземпляр. Обида и злость сдавливали горло. Походя, пырнули, словно в арбуз ножом, а потом, ничего не расспросив, обозвали…
Сами экземпляры!..
Люди Прибоя
Ночь на дворе, а кормить и поить Ивана никто не собирался. И рюкзак с едой отняли…
Площадь постепенно затихла. Вповалку, где их застал сон, спали те, кто встретил его шумом и толкотнёй. И лишь в отдалении светился жёлтым светом прямоугольник окна. Глядя на него, Иван незаметно для себя вздремнул. Во сне он куда-то безостановочно падал и падал, потом опять возвращался в некое первоначальное положение и опять начинал падать.
– Эй, ты! – услышал он сквозь дрёму чей-то шёпот.
В открытые глаза ударил свет окна, до того неяркий, а сейчас, к полуночи, нестерпимый.
– Кто тут?
В ответ прозвучал приглушённый, беззвонный смех.
– Ишь ты, какой быстрый… – проговорил кто-то на том же слегка странном или испорченном английском языке. – Слышал, будто ты из-за Пояса Дурных Веков к нам пожаловал. Верно ли?
– Может быть. Не знаю.
Невидимый в темноте собеседник помолчал.
– Ладно. А откуда вообще? Это-то знаешь?
– Из Ленинграда… Из Санкт-Петербурга.
– Чего?
– Город есть такой. В России. Страна такая есть – Россия.
– Россия?.. – явно озадачился говорящий. – Когда-то я уже слышал о ней. Не от тебя ли самого? – Он опять помолчал, возможно, ожидая от Ивана подтверждения. – Но ты это брось! Брось, говорю… Если ты смог объясниться с дурмами, то не думай, что сможешь морочить мне голову всякими там Ленинградами и Россиями. Я не такой, как ты тут думаешь…
– А кто такие дурмы?
– Не придуривай, говорю! Сам видел и слышал ваш разговор. Хе!.. Ты, правда, больше вопил…
В темноте раздались всхлипывания давящегося от смеха собеседника. Иван шутки не принял.
– Так всё-таки кто они, дурмы?
– Чудно! Из России, говоришь? А язык их знаешь.
– Ты тоже.
– Я жил с первопредком, потому и знаю. Но я никогда не был за Поясом Дурных Веков. А ты был. А кто такие дурмы, будто не знаешь?
– Впервые слышу. Чёрт их побери! Чуть насквозь не проткнули меня.
– Это не они. Дурмы сами ничего не делают. Это Гхор постарался тебя так расшевелить. Ты же сидел, будто не дурмы перед тобой, а какие-нибудь прибойные.
– Доберусь я до этого Гхора…
– Доберись, доберись, – некто, так и неразличимый для Ивана в темноте, вновь захлюпал носом от приступа смеха.
– И доберусь… Как думаешь, – решил спросить Иван о важном для себя в данный момент, – они поесть что-нибудь дадут?
– Ты же Подарок… – По новому взрыву смеха ходок догадался о напрасных надеждах на ужин, но сейчас, как ему показалось, смеялись уже двое. – Кто же тебя кормить будет? Не дурмы же. А Гхор никогда не переступит…
– Ну, тогда, – Иван осторожно ощупал пластырь – укол болел, – мне здесь делать нечего.
– Ха-ха…
Смех погас – Иван стал на дорогу времени. Ему казалось, что сейчас-то он что-нибудь придумает и найдёт способ выбраться из клетки и уйти от неё подальше, а уж потом разобраться, куда его, собственно, угораздило попасть.
Но новое разочарование поджидало его и в поле ходьбы.
Нечто, притащившее его сюда, названное пентами или дурмами, кто их разберёт, Хемом, висело в трёх шагах от клетки. Оно прореагировало на
