— Господи, как же ты меня напугал! — восклицаю я.
— Твоя очередь, — тихо и как-то таинственно произносит он.
— Что?
— Платить. Твоя очередь.
— Ах, да. — Я отворачиваюсь, чтобы оплатить свой чудесный крем против морщин.
— У вас есть наша дисконтная карточка? — интересуется безбровая девица.
— Что?.. Нет, — отвечаю я и расписываюсь на копии чека.
Девица начинает сравнивать подписи, и мне кажется, что это будет продолжаться бесконечно. Она пытается найти некоторое сходство между ровным росчерком на обратной стороне моей кредитки Суитч и паукообразной загогулиной, которую я воспроизвела только что у нее на глазах. Затем она все же решает дело в мою пользу, и я уступаю место Люку, чтобы и он расплатился за то, что приобрел здесь, в магазине.
Это не презервативы. Уже хорошо. Это меня здорово успокаивает. Ага, упаковка лезвий. Вернее, одноразовых бирюзовых станочков «Уилкинсон». Для чувствительной кожи, обеспечивающие суперскольжение. И это, как я понимаю, не случайная покупка. Люк относится к ритуалу бритья исключительно серьезно. Он пробовал варианты и с тремя лезвиями, например «Мах-3» и тому подобное. Он даже пытался использовать электробритву, но потом пришел к выводу, что одноразовые станки «Уилкинсон» с двойными лезвиями, в сочетании с гелем для бритья, подходят ему почти идеально. Во всяком случае, они не вызывают раздражения кожи.
Пока он роется в бумажнике, чтобы собрать необходимую сумму (он всегда предпочитал провозиться хоть три часа, но выложить два фунта и шестьдесят два пенса, нежели округлить в уме стоимость покупки до трех фунтов и самому ждать сдачи в тридцать восемь пенсов), я отчетливо представляю себе, как Люк, стоит перед зеркалом. Голова чуть откинута, взгляд напряжен, и лезвие скользит по подбородку с такой точностью, на которую способны только женщины. Он голый, и лишь влажное полотенце охватывает его стан, как набедренная повязка дикаря.
Мы выходим на улицу.
— Ну, как дела? — спрашиваю я и боюсь услышать ответ.
— Хорошо, — ограничивается он одним словом. — А как ты?
— Хорошо.
— Это хорошо.
Удивительно, правда? Еще два месяца назад мы могли с ним беседовать абсолютно на любые темы. Обсудить проблему мирного урегулирования положения на Ближнем Востоке или поспорить о только что просмотренной по телевизору комедии, а потом еще долго дискутировать о том, почему инстинктивное поведение, такое, например, как зевание, является заразительным. Да мы часами могли говорить о чем угодно. У нас не было ограничения тем. А вот теперь нам даже трудно составить одно грамотное предложение. Правда, постепенно Люк приходит в себя.
— А ты знаешь, что тогда в том самом баре 52 я просто играл перед тобой? (Он иногда любит добавлять уточняющее «тот самый», хотя и так понятно, о чем идет речь).
— М-да.
— Именно так. Это была игра. Ты помнишь, сама же мне говорила, что, когда чувствуешь себя неуверенно, надо играть и вести себя так, словно тебе глубоко наплевать на все. Вот я и решил попробовать.
— Что?
— Вести себя так, словно мне наплевать на все то, что происходит вокруг. Я тогда, как бы это лучше сказать, делал пробу, что ли? Чтобы проверить свою позицию. В общем, я хотел сказать совсем не то, что наговорил тогда. Я все повторял, как я счастлив, что ты дала мне понять, будто я увидел настоящий смысл в произошедшем, а ведь на самом деле мне хотелось рассказать тебе, как дерьмово я себя чувствую. На самом деле, очень дерьмово. Просто как настоящий кусок говна.
Я так и знала. Ага! Он не смог меня провести ни на минуту. Конечно, ему было очень паршиво. Он был раздавлен. Просто развалился на части, как Шалтай-Болтай, которого любит вспоминать Фиона.
— Ну а почему ты не мог мне этого объяснить? Или позвонить позже? Или еще что-нибудь придумать? — Я отступаю в сторонку, чтобы дать проход какой-то маниакальной мамаше, толкающей перед собой детский складной стул на колесиках со скоростью двадцати миль в час. Люк поступает так же.
— Сам не знаю. Наверное, не хотел тебя расстраивать еще больше.
— А я и не была расстроена, — тут же откровенно вру я. — Понимаешь, это было для меня неожиданностью, вот и все. И мне потребовалось некоторое время, чтобы свыкнуться с этим.
— Послушай, — продолжает Люк, поймав свое отражение в витрине. — Знаешь что… Если вдруг тебе захочется еще раз все обговорить… Тогда позвони мне и приходи. Ты же знаешь, как и где меня найти в любое время суток.
Я улыбаюсь. Неужели ко мне возвращается первоначальная версия 1.0? Но судить об этом еще рано.
— Буду иметь это в виду.
Высокая красотка, словно сошедшая с обложки модного журнала, шествует мимо нас, провоцируя шквал восхищенных взглядов мужчин, а слабонервные водители даже сигналят из своих автомобилей. Но Люк смотрит только на меня.
— Да, я непременно буду иметь это в виду.
Глава 27
Наступает второе августа.
Тот самый день, о котором Джеки несколько раз говорила мне еще месяц назад.
— Ну, и что такого? — вполне резонно интересуюсь я.
— Что ты сегодня делаешь?
— М-м-м… Да, в общем, ничего.
— Что ж, в таком случае, ты можешь отправиться вместе со мной на большую вечеринку в саду, которую устраивает Чудо-Мальчик.
— Но я с ним практически не знакома.
— Ну и что? Он велел мне привести как можно больше гостей. Кстати, прихвати свою, как ее там?..
— Фиону?
— Вот-вот. И еще кого-нибудь, если хочешь.
— И что же это за вечеринка?
— Он устраивает ее каждый год. Идея проста. Все происходит на свежем воздухе, в саду. Это один из крупнейших садов во всем Суррее. Обеспечивается огромное количество выпивки и всего того, что необходимо нормальному человеку для расслабления. Там будут все ди-джеи, различные крупные шишки и всякие знаменитости. Короче, праздник обещает быть великолепным.
— Но я там никого не знаю.
— Послушай, это самая популярная тусовка. И кстати, наши звезды — нормальные компанейские люди без комплексов.
Я у Фионы.
— Буду готова через пять минут, — заявляет она и скрывается в спальне. Я жду ее в гостиной. С минуты на минуту должен заявиться Стю. Я спросила Фи, не присоединится ли к нам и Карл, и она, тихо и неуверенно промямлив сначала что-то невнятное, потом сообщила мне, что у него назначена какая-то важная деловая встреча.
А вот и Стюарт. Он в мешковатых спортивных штанах камуфляжной расцветки, широкой рубахе и с такой же широкой улыбкой на довольной физиономии.
— Послушай, Сеймор, а там будут подходящие для меня женщины, на этой вечеринке? — интересуется он, прежде чем обрушить свой зад на диван.
