– Он стал посылать мне любовные записки и, где бы я с ним ни столкнулась, всегда шептал мне на ухо всякие нежности. Говоря по правде, он был очарователен, равно как и полон внимания ко мне. О чем бы я с ним ни заговорила, он всегда слушал с огромным интересом и щедро расточал комплименты. Сейчас, оглядываясь назад, я понимаю, что мне следовало быть более осторожной, но он не скупился на обещания и…
– А он довел эти свои обещания до сведения ваших родителей? – спросил лорд Спенсер грубым тоном, заставившим Сару вздрогнуть.
– Нет. Когда я ему предложила это сделать, он сказал, что нам следует ценить то, что у нас есть, и что, предав огласке наши нежные отношения, мы разрушим их интимность, делающую их такими романтичными. Он сказал, что не хочет лишаться этого волшебства, и, будучи неискушенной, я не стала с ним спорить. Когда сезон подошел к концу, моя семья и я в том числе получили приглашение погостить в поместье Гилсборо, куда и он среди прочих также был приглашен. Мы продолжали флиртовать друг с другом, не переходя границ, до тех пор, пока в один из вечеров, когда остальные гости собрались слушать музыку, он не попросил меня покинуть салон, сославшись на якобы разболевшуюся голову и необходимость прилечь. Я выполнила его просьбу, отправилась в свою спальню и стала ждать его. Через десять минут он пришел и принялся расписывать свою страстную любовь ко мне, уверив, что на следующий день обратится к моему отцу и попросит моей руки. Затем он меня поцеловал и, прежде чем я успела опомниться, стал говорить, как я прелестна, что он никогда не встречал столь прекрасной женщины и что больше не в силах сдерживать себя от того, к чему тут же и приступил. Я не остановила его, так как обещания лились рекой, а я, наивная, им верила.
– Чертов мерзавец!
Сара содрогнулась.
– На следующее утро я проснулась от всеобщего переполоха во всем доме. Прибыл судья с местным констеблем и двумя дюжими детинами, которых, полагаю, наняли для задержания Харлоу, если бы он оказал сопротивление. Поднялось много крику, в основном из уст Харлоу, клявшегося в своей невиновности. Судья сказал ему, что это будет решать суд, после чего его уволокли из Гилсборо.
– Полагаю, вас потом перестали замечать?
– Нас видели вместе множество раз. Когда в итоге открылась правда о том, что Харлоу виновен в измене, я стала отверженной. И, конечно, беду усугубила моя девственность, точнее, ее отсутствие. Даже если бы какой-нибудь джентльмен сделал мне предложение, я была бы вынуждена его отклонить.
– И тогда ваши родители подыскали для вас мистера Денисона – человека, который смотрел на это сквозь пальцы.
Невозможно было не заметить злость, преобразившую лицо лорда Спенсера. Нет, даже не злость, – то была ярость.
Боже мой, как же ей найти в себе силы рассказать ему остальное? От одной этой мысли сердце девушки сжимал ледяной ужас, и поэтому она закрыла глаза, так как его присутствие лишало ее воли довести дело до конца.
– Я еще не все открыла вам, – прошептала она, намереваясь завершить свое признание.
С этой минуты и впредь, все, что произойдет между ними, будет омрачено его знанием о том, как низко она пала.
– Неужели вы говорите серьезно? – сказал он, увеличив расстояние между ними, отступив на шаг назад.
Сердце девушки разрывалось на части. Только что он готов был вовлечь ее губы в страстный поцелуй, если бы она его не остановила, а теперь ее близость его тяготила. О, как же быстро слова могут перевернуть мнение одного человека о другом.
– Я забеременела, – поспешно продолжила она, чтобы поскорее закончить пытку. – Мне ничего не оставалось другого, кроме как рассказать обо всем мачехе, и хотя она пришла в бешенство, но все же согласилась помочь мне ради блага моих сестер. Меня отвезли в Шотландию с тем, чтобы я там оставалась до родов, а затем отдала ребенка на воспитание приемным родителям, но у меня случился выкидыш, и… В общем, когда я вернулась домой, все уже было иначе. Мачеха и отец возненавидели меня, особенно за то, что из-за моего прегрешения мне пришлось отказаться от предложения, сделанного одним очень респектабельным джентльменом, и за тот ущерб, который я могла нанести будущему своих сестер.
– Не стану притворяться, будто мне их позиция непонятна, – сказал лорд Спенсер ужасающе чужим глухим голосом. – Что же касается меня, то, похоже, я имею поразительную способность увлекаться женщинами, которые в действительности являются не тем, чем кажутся.
– Я никогда не пыталась казаться чем-то другим, – возразила она, уязвленная его едким замечанием. – Напротив, я пыталась остудить ваше стремление проводить со мной время.
– Завязав со мной дружбу и затем избегая меня? Наоборот, это только возбуждало мое любопытство.
– А что тогда, скажите на милость, я должна была делать, милорд? Подвергнуть репутацию моей семьи опасности, сообщив практически незнакомому мне человеку, что я женщина легкого поведения?
Он не ответил ей ни слова, отчего она почувствовала себя еще хуже, если это вообще было возможно. В груди ныло, к горлу подступал ком.
– Простите, но как бы вы сейчас ни презирали меня, я надеюсь, впоследствии вы поймете причину, по которой я не открылась перед вами раньше. Все мои поступки неправильны, и, уверяю вас, я расплачиваюсь за это ежедневно, сейчас даже больше, чем тогда, когда только познакомилась с вами. Но я не допущу, чтобы мои сестры пострадали из-за моего неразумного поведения. Прошу вас, пообещайте, что никому ничего не расскажете, умоляю вас, а я, в свою очередь, оставлю вашу семью в покое.
Его тяжелый осуждающий взгляд, устремленный на Сару, грозил раздавить девушку, подобно каменной глыбе. Она впервые рассказала во всех подробностях о тех событиях, что привели ее к трагедии, и ненавидела себя за то, как при этом дрожал ее голос.
– Будет сложно объяснить моим сестрам ваше неожиданное нежелание проводить с ними время, – проворчал он.
Сдерживая рыдания, Сара, собрала всю свою волю и постаралась придать твердость голосу, прежде чем продолжить:
– Вы, несомненно, найдете повод теперь, когда знаете, насколько это необходимо.
Вздохнув, он провел ладонью по подбородку и тихо ругнулся.
– Не стану отрицать того, что сейчас я зол, буквально переполнен злостью, но все же скажу вам – я восхищен вашей силой и отвагой. Если вы испытываете ко мне хотя бы половину того расположения, какое было у меня до того, как вы посвятили меня в… эту трагедию, то я не могу не понимать, насколько тяжела должна быть для вас такая предельная честность. За это я вам благодарен, хотя лучше бы вы мне открылись раньше. Ваши доводы мне вполне ясны, и я сделаю все от меня зависящее, чтобы это осталось в тайне. Даю вам слово джентльмена.
– Спасибо, – вымолвила она прискорбно слабым голосом.
– При этом я попрошу вас об ответной услуге, – сказал он, глядя на нее твердым как кремень взглядом. – Тем более что мне придется завтра драться из-за вас на дуэли.
– Вы, несомненно, можете отозвать свой вызов.
Он стиснул зубы так, что ей показалось, будто она слышит их скрежет.
– Джентльмен не может отозвать сделанный им вызов. Это, леди Сара, вопрос чести.
Она удрученно кивнула, признавая его правоту.
– Простите меня.
– Каким бы бесполезным ни было ваше извинение, я вам за него благодарен. – После паузы он сказал: – Так вот, окажете ли вы мне любезность в ответ на то, что я сохраню ваше признание в тайне?
Каждое его слово вызывало у нее боль, как удар под дых.
– Разумеется, – ответила она, неведомо откуда находя силы до сих пор держать голову высоко.
– Раз так, то я хотел бы услышать от вас всю правду о ваших ко мне чувствах.
Неужели он это серьезно? По всей видимости, именно так – он был серьезен, пугающе серьезен. Сара бросила взгляд на дверь, мгновение колеблясь между возможностью трусливо сбежать и необходимостью сделать то, о чем он ее попросил. Всю правду, сказал он. Закрыв глаза, она приложила все свои силы, чтобы дышать ровно. Ее нервы и так были натянуты до предела, но он требовал большего. Что ж, ладно, тогда она полностью обнажит перед ним свое сердце, пусть он его топчет, если такова его воля.
– Я никогда не сожалела так горько о том, что отдала свою невинность не тому человеку, как в эту последнюю неделю, ведь остаток жизни мне теперь придется прожить в одиночестве, тоскуя о той судьбе, которая могла бы стать моей, не перечеркни я свое будущее одним безрассудным поступком.
– Но ведь вы были молоды и впечатлительны.
Это утверждение прозвучало отчасти вопросом, как будто он хотел узнать ее ответ на его слова.
– Это не оправдание.
Он кивнул, поставив таким образом крест на том, что еще могло оставаться от ее надежд.
– Нет, не оправдание. Вам следовало быть благоразумнее, – сказал он грубо. – Но Харлоу – мерзавец… клянусь… – Издав сдавленный стон, виконт принялся ходить взад-вперед. – Как вы могли? – неожиданно набросился на нее он.
