Не перекрикивать же эту какофонию, в самом деле.
Женщина медленно выпрямилась, обернулась и громко охнула при виде меня, одновременно придерживая-прикрывая ладонью свой живот – тоже немаленький. Понятно, беременная.
Мужчина, напротив, выкатился из-под машины неожиданно быстро и через пару секунд встал, причем с массивным разводным ключом в руках.
Обеспокоенными они не выглядели. В гараж всего лишь зашла какая-то женщина, судя по одежде – живущая от одной довольно скромной зарплаты до другой. Да еще с папочкой под мышкой, с дешевой сумочкой через плечо.
Я увидела на руках у обоих обручальные кольца. Светлана Мурина и ее муж? Или?…
– Добрый день, – начала я.
– Добрый. – Мужчина вышел вперед, прикрывая беременную.
– Вы по какому вопросу? – Женщина встала и высунулась из-за плеча супруга.
– Здесь живет Аглая Семеновна Жукова? Бывшая медсестра?
– У вас к маме вопрос? – Женщина прытко для своей комплекции выдвинулась вперед, придерживая живот уже обеими пухленькими руками. И цепким взглядом так по мне и забегала. Это и понятно: журналистка.
Да, одна из дочерей. Очень похожа на молодую Аглаю с фотокарточки, приложенной в досье.
– Да, хотелось бы поговорить с Аглаей Семеновной.
– Представьтесь, – с подозрением во взгляде попросил мужчина.
Здесь я решила рубить напрямки, но осторожно, с уместным враньем. А то как еще беременная-то отреагирует.
– Евгения Охотникова. Полицейский архив города Тарасова.
Пыльное-безопасное слово «архив» не сработало, супруги все равно нахмурились.
– Саш, как думаешь, чего это она приперлась? – громко и нестеснительно спросила женщина.
– Не знаю, Свет. Да ты погоди, раз архив – может, ерунда какая. – Мужчина отвечал так же открыто, абсолютно не таясь.
Я растерянно заморгала.
Через секунду, когда женщина с досадой протянула: «A-a-ah, fuck!» – естественно и без малейшего акцента, – до меня дошло. Они говорили по-английски, отсюда и такое открытое обсуждение.
Ну, знаете ли, я хоть и выгляжу сейчас как серая мышь, но и архивистки часто английский знают. Впрочем, мое растерянное выражение лица их подуспокоило.
– И какой у вас вопрос к маме? Я Светлана, кстати, а это мой муж…
– Александр. Лапы не подам, а то извазюкаетесь. – Он отложил разводной ключ на верстак и вытер грязные ладони о штаны. И тут же взял деловой тон: – Случилось что?
Светлана одновременно с вопросом аккуратно опустилась на стул. Вот и хорошо.
– Ничего не произошло, просто уточняем некоторые детали. Относительно некоторых давних дел, происходивших в Тарасове. Сейчас нужно закрыть дело Валентина Архиповича Кочетова – за давностью произошедшего. А ваша мама…
– Знаю я, чего – мама! – перебила меня Светлана. – Ее уж по допросам потаскали в свое время, спасибо, хватит! Сейчас опять потащите? Будете смотреть, какая вещь на что куплена? Мама от всего, что на батькины грязные деньги куплено, от всего избавилась! Будто нам мало, что его за эти деньги пришили!
Жесткий напористый тон: как есть журналистка. Или же хлебнула в свое время при папашиной-то позорной биографии.
– Никаких допросов, – промямлила я. – Я из архива, а не из полицейского участка.
– Брешешь, – припечатала Светлана ледяным тоном. – Наш с Лизкой папка – Жуков Константин Васильевич, с мамани все подозрения сняты. А у тебя – дело Кочета! Он здесь каким боком?
«Ладно, возьмем напрямки. Совсем напрямки».
– Вы уверены, что хотите это услышать? – все же уточнила я. – В вашем-то положении.
– Не мастачь из меня инвалида! – огрызнулась Светлана. Александр положил руку ей на плечо. – У меня с нервами порядок! Давай вываливай.
– Есть основания предполагать, что Кочетов сейчас находится в Тарасове. И хочет вернуть свою добычу. Которую отнял и у вашего отца в том числе.
Вот теперь слушали не перебивая, и она, и он.
– Он недавно был тяжело ранен, я лично видела его в больнице без сознания.
– Слава те господи! – бестактно обрадовалась Светлана. – Допрыгался.
И тем же тоном, без перехода, осведомилась:
– Документы предъявите, пожалуйста. Паспорт там или удостоверение?
Она удовлетворилась паспортом. И не похоже, что прониклась полным доверием.
– Как вас по батюшке-то, чтобы совсем вежливо?
– Максимовна.
– Евгеньмаксиммна, – вступил в разговор Александр, – вы во двор выходите, щас мы тут со Светланой прикроем все и разговорчик организуем.
Я вернулась во двор, Светлана, покряхтывая и уберегая живот от тряски, выдвинулась за мной. Александр присоединился к нам буквально через минуту.
– Светуль, сходи за мамой, а я тут присмотрю, – сообщил Александр.
Футболка сзади на пояснице у него теперь подозрительно оттопыривалась. Крупный нож или пистолет. Поня-а-атно. Жену отправляет в дом, выводит из-под удара. А если бы я с подкреплением?
– Будь осторожен, дорогой, – произнесла Светлана по-английски и ушла.
Я во время этой реплики глуповато-старательно разглядывала свой простенький, за десять минут сделанный маникюр.
– Вон там скамеечка, можно присесть. – Александр и сам присел на пластиковый садовый стул напротив скамейки.
Ладно, если он сел, я тоже присяду. Продемонстрирую мирные намерения: я сюда не драться пришла, а предупредить.
Когда я садилась, мой взгляд зацепился за внушительную, добротно сделанную собачью будку. Цепи или привязи я не заметила, да и расположение будки мне не понравилось: чуть слева и сзади.
– Там Джек, – добродушно пояснил Александр, – наш бультерьер. Вы не бойтесь, он послушный, без команды не бросается.
– Намек понят, – заверила я.
С собаками я имела дело всего пару раз, и оба раза это были тренированные до смертоносной точности особи. Тогда пришлось выбирать – я или они, и пускать в ход огнестрел. Надеюсь, тут до этого не дойдет.
Минуты три прошли в напряженном, молчаливом, липковато-потном ожидании.
– Что-то долго они… – протянул Александр. Встал, дошел до входа в дом и зычно крикнул вверх, в сторону ближайшего окна:
– Глайсеменна!! Све-е-ета!!
– Чего ты кричишь, Саша, чего ты кричишь? – Пожилая женщина, появившаяся в дверях с чайником в руках, выглядела одновременно миролюбивой, тихой и усталой. – Вот она я, никуда не делась. А Светусю тошнит на втором этаже.
Потом она посмотрела на меня
