К началу десятых годов XX века под крылышком Социалистической партии Америки приютились практически все экстремистские силы: радикальные республиканцы, реформисты-унитарии, «Рыцари труда», анархисты, популисты, суфражистки, коммунисты и т. д. Когда Маргарет в 1912 году вступила в Социалистическую партию, это была мощная политическая сила, добившаяся на местных выборах значительной победы: 1200 государственных должностей в 33 штатах, 160 городов Америки занимали ставленники партии, насчитывавшей к этому времени более 116 тыс. членов.
Наряду с блестящей ораторской техникой отдельных деятелей, таких как Рид или Юджин Деббс, впоследствии с восторгом восклицавший: «Я - большевик!», наряду с пафосом всеобщего разрушения, Маргарет привлекала в Социалистической партии и сексуальная программа: суфражизм, «свободная любовь», государственный контроль над рождаемостью - это было то, что надо. Между тем, Билл Зангер начинал проявлять беспокойство. Поначалу он только радовался, что жена его нашла себе дело по душе и темпераменту, но вскоре его стали утомлять постоянный разгром в квартире, вечное пребывание детей на дачах соседей и знакомых, а Маргарет - на митингах и заседаниях. В конце концов, когда его жена объявила себя сторонницей Эммы Гольдмэн, Уильям решил дать задний ход, порвать с социалистами и вытащить Маргарет из радикального омута. Но было слишком поздно.
Эмма Гольдмэн была пламенной революционеркой со связями по всему миру: с большевиками - в России, с фабианцами - в Англии, с немецкими анархистами и французскими мальтузианцами. Она выступала с лекциями по всей Америке, собирая восторженные толпы и обсуждая абсолютно все: от необходимости «свободной любви» до «благородного провокаторства», от язв капитализма до высокой добродетели насилия, от опасностей демократии до контроля над рождаемостью. Жила она продажей своего анархического журнала «Мать сыра земля» и распространением листовок, пропагандировавших контрацепцию и свободу секса. Известная под прозвищем «Красная Анархиня», Эмма по стилю поведения была резкой и грубой, но блестящей настолько, чтобы успешно делать политическую карьеру.
Маргарет сразу стала по отношению к Гольдмэн в позу покорной ученицы. Она буквально впитывала каждое слово, под руководством Эммы штудировала тома из ее библиотеки - Кропоткин, Ленин, Нечаев, Бабеф... И более глубоко - Руссо, Вольтер, Толстой... И в то же время - семитомные «Исследования по сексуальной психологии» Хэйврока Эллиса (запомним это имя!). Маргарет изучила тактику революционной борьбы на конкретных примерах России, Австрии, Франции и Польши. Если социалистические ораторы в свое время пробудили ее энтузиазм и научили пробуждать его в других, то Эмма Гольдмэн познакомила начинающую активистку с философией борьбы и приемами «научного обоснования» тех или иных действий.
Однако что всегда отличало Маргарет, так это стремление к практической - причем немедленной - реализации радикальных идей. Осознав себя революционеркой, она заявила мужу, что порывает со всеми установлениями «христианского капитализма», в том числе - с ярмом супружеской верности, и предложила Биллу поэкспериментировать в области свободного секса. Уильям был убит. В отчаянной попытке спасти семью он нанял коттедж в деревне и увез туда Маргарет и детей - проветриться от социалистического угара. Когда они вернулись в Нью-Йорк, Эммы уже не было на месте: она совершала очередное лекционное турне, и Маргарет с сексуальной революции в действии переключилась на стачечную борьбу...
Вскоре она стала завсегдатаем вечеринок Мэйбл Додж, молодой разведенной особы, только что вернувшейся из Парижа. На этих вечеринках «левые» интеллектуалы собирались обменяться мнениями, поспорить и просто изысканно поужинать. Темой выступлений Маргарет всегда был секс. Для нее сама социальная революция была лишь продолжением революции сексуальной, а объединение пролетариев всех стран в единую семью должно было создать условия для раскрепощения ранее подавляемых естественных чувств. Правда, путь к этой всеобщей радости лежал через человеческие жертвоприношения, но на этом внимание не акцентировалось.
Пока завороженная общественность внимала речам и пророчествам Маргарет, ее муж, решивший, наконец, что социалистическая революция не может быть ничем иным, как только «оправданием сексуального разгула», отважился на последнюю попытку сбить Маргарет с избранного ею курса. Несчастный архитектор увез семью в Париж. Однако «самый романтичный в мире город» не оказал ожидавшегося действия на душу пламенной революционерки: прожив там некоторое время, она забрала детей и вернулась в Нью-Йорк - без настаивавшего на своем мужа.
Маргарет Зангер
С узами брака было покончено, однако и со средствами к существованию тоже; Маргарет решила зарабатывать на жизнь журналистикой. Восьмиполосная газета «Воительница» с девизом «Без богов и хозяев» - ее новое детище - была заявлена как «газета воинствующей мысли». И что касается воинственности, обещание было сдержано: «дегенеративный институт брака», «грабительская эксплуатация» и «борьба женщины за свое право: право не работать, право быть матерью-одиночкой, право на разрушение и на любовь» - восемь боевых полос пестрели знакомой уже нам фразеологией.
Но перченые статьи Маргарет, в которых контрацепция и свобода секса чередовались с необходимостью социальных потрясений и революционного террора, в конце концов обратили на себя внимание властей. Партизанка получила в повестку суд, где отмечалось троекратное нарушение федерального закона о печати, касающегося запрета открытой пропаганды эротизма и распространения порнографической продукции. Так как обвинительный приговор означал пять лет колонии, а оправдательного не предполагалось, Маргарет решила бежать из страны под чужим именем. Друзья-социалисты снабдили революционерку паспортом - теперь она была и подпольщицей. Завещав боевым товарищам заботу о детях и стотысячном тираже свежеотпечатанных листовок, пропагандирующих контрацептивы, Маргарет Зангер покинула Соединенные Штаты.
Более года прожила Маргарет в Англии, скрываясь от правосудия. Но времени она даром не теряла: здесь она подробно ознакомилась с учением Мальтуса и сблизилась с неомальтузианскими кругами. Профессор политической экономии Томас Мальтус прославился своим «Опытом о законе населения» (1798). В нем с очевидным сейчас схематизмом доказывалось, что численность населения планеты растет в геометрической прогрессии, в то время как мировое производство - только в арифметической. Выход из неизбежного кризиса голода и перенаселения Мальтус видел в мерах, которые сдерживали бы рост человеческой популяции: отмене благотворительности, поощрении преступности и войн, запрете на развитие медицины и борьбу с эпидемиями и т.п.
В XX веке пещерные методы Мальтуса уже никого бы не устроили. Его последователи, сохранив в неприкосновенности исходную аксиому учителя, разработали новое, гораздо более утонченное и «научное» учение о половом воспитании, контрацепции, абортах и стерилизации, сокращая численность населения гораздо успешнее чумы или войны. На Западе учение мальтузианцев получило огромное распространение благодаря изощренной демагогии, псевдонаучному изложению, завораживавшему поверхностных интеллектуалов, и очевидному соответствию этих идей учению о «прогрессе мировой цивилизации».
Для Маргарет мальтузианство было находкой. Ее не привлекали отвлеченные экономические, философские и социально-политические идеи ее новых друзей, она всегда была человеком действия; но действие без теоретической базы могло иметь успех разве что среди лоуренсских ткачей. А то, что дух идей Мальтуса родственен делу ее жизни, Маргарет поняла сразу. В начале XX века в Англии существовало множество неомальтузианских группировок. Познакомившись со всеми, Маргарет с особенным вниманием отнеслась к евгеникам - течению наиболее радикальному. Евгеники видели решение всех социальных проблем человечества (масштаб планов непременно всемирен) в постепенном, но неуклонном «улучшении человеческой породы», в обеспечении «восхождения человечества по лестнице прогресса» путем направленного снижения рождаемости «неполноценных» рас. Само собой разумеется, что элитными сортами рода человеческого признавалась порода Северо-Запада Европы.
Так как до Майданека было еще лет двадцать, в первые десятилетия века евгеника завоевала всеобщее признание в Западном мире, получила статус науки, государственную и общественную поддержку. Евгенику преподавали в университетах: Гарварде, Принстоне, Колумбии... Исследования в этой области спонсировали фонды: Рокфеллера, Форда, Карнеги... Идеи евгеники подспудно питали искусство, перетекая в массовую литературу, кино, становясь частью общественного сознания. Те, кто выступал против, объявлялись врагами прогресса, обскурантами и ретроградами. Голоса, подобные голосу Гилберта Честертона - «Если дарвинизм был учением о выживании приспособившихся, то евгеника - доктрина выживания вырождающихся» - тонули в общем хоре молящихся идолу прогресса и наукообразия. У Маргарет Зангер хватило сообразительности занять место в первых рядах поборников «учения века». Не так уж долго вдыхала она тяжелый туман английской культурной атмосферы тех лет, но коричневый налет на легких остался на всю жизнь.
