Наскоро поужинав, Андрей ушел к себе, освежать в памяти подробности полузабытого проекта, а подружки задумали очередную проверку.
Если бы они знали, чем все это закончится!
Утром невыспавшийся и замученный Андрей, засидевшийся вчера аж до трех, попросил сварить ему кофе покрепче. У девчонок все уже было готово. Засыпая в кофеварку молотый «Амбассадор» — любимый Андреев сорт, Юля незаметно добавила в него слабительного. Вечером девушки не поленились истолочь в порошок целых шесть таблеток. Чтобы уж наверняка!
Идея, конечно, опять принадлежала Юле. Анюта, надо отдать ей должное, пыталась урезонить подругу — у Андрея важная встреча, вряд ли он будет хорошо смотреться, то и дело выбегая из офиса с позеленевшим лицом. Смутно представляя реалии туристского бизнеса, она все же понимала, что оскорбленные таким «невниманием» к себе, клиенты могут выбрать другую фирму. За что, Андрея, понятное дело, не похвалят.
Но Юлька уже закусила удила. Она только посмеивалась — вот будет потеха, представляешь?!
Анюта долго решала: сказать Андрею или не сказать? Вот уже зафырчала кофеварка, в чашку густой чернильной струей потек ароматный напиток, когда она все же решила промолчать. Посмотреть, что будет.
Она первой, опередив Юлю, вскочила из-за стола, подхватила кофейник.
— Ваш кофе готов!
У Андрея с трудом хватило сил выдавить из себя улыбку. Голова просто раскалывалась.
Анюта повернулась, сделала шаг вперед и неожиданно споткнулась о свой же брошенный тапочек. Горячий кофе, окутав кухню перламутровым в лучах солнца паром, выплеснулся ей на ногу, серьезно ошпарил лодыжку.
Девушка вскрикнула, выронила кофейник и почти упала на стул, неестественно выставив ногу. На глазах у нее появились слезы. Юля и Андрей испугались не меньше Анюты, но голову не потеряли. Пока Юля успокаивала подругу, Андрей сбегал в комнату за аптечкой. Расшвыривая во все стороны отчетливо пахнущие аптекой упаковки и коробочки, он разыскал ожоговую мазь и бинты, на руках перетащил бедную девушку в комнату.
— Сейчас, потерпи…
Анюта, закусив губу, стоически терпела, пока Андрей смазывал и бинтовал стремительно краснеющую ногу.
— Ну как? Легче?
— Немножко.
— Вот что. Сегодня из дома никуда, а если будет очень сильно болеть — выпей вот это.
Убедившись, что с Анютой все более или менее в порядке, Андрей еще раз строго-настрого приказал ей никуда не выходить, посмотрел на часы и схватился за голову: опаздываю! С невероятной скоростью собрался и выскочил на улицу.
Выпить кофе Андрей так и не успел. Какое там! Даже на завтрак времени не хватило.
Вечером девушки во всем ему признались. Первые несколько минут Андрей ругал подружек на чем свет стоит, а потом, к ночи, у него началась серьезная депрессия. Он весь издергался, почти в каждом неприятном факте видел происки своего дара (или проклятия?), не без основания стал опасаться, что Удача, спасая его от проблем, может причинить серьезный вред кому-нибудь из его друзей или близких. «Два перелома и ожог уже есть. Что дальше? Сотрясение мозга? Инсульт? Остановка сердца?»
Решив узнать, как справлялись с подобными переживаниями Катукин и Кочин, — если нечто похожее вообще было у прежних Везунчиков, — Андрей поподробнее расспросил Петра Дмитриевича и его заместителя, подполковника Зимина. И на свою голову узнал всю правду о Владлене Катукине. Все то, что полковник поначалу решил не говорить, дабы не отпугнуть нового Везунчика. Офицеры долго спорили между собой, но под конец все-таки принесли Андрею черную коленкоровую папку и истрепанную бумажную тетрадь. На грифе папки значилось «секретно, хранить вечно», а название… «Протокол обследования места самоубийства Катукина Владлена Прохоровича», снизу приписано от руки: «предположительного» и — знак вопроса. Тетрадь оказалась дневником.
Эпопея Катукина продолжалась недолго — он просто не выдержал огромного груза ответственности. Точно никто ни в чем не был уверен. А ведь бывало, что его, как талисман посылали на заведомо сырые объекты народного хозяйства, с сорванным планом пуска, слепленные на скорую руку, дабы успеть к очередной годовщине Октября. И помогало! Бывало что и против всех правил, чуть ли не наперекор законам физики.
«А вдруг все его успехи, — мучался Катукин, — обычные совпадения, и никакого Сверхвезения не существует. Тогда в какой-то момент его призрачной Удачей заткнут очередную дыру и что-то сработает не так. Будут жертвы, огромные жертвы, ведь на объектах, где при пуске присутствовал Везунчик, на нормы техники безопасности смотрели сквозь пальцы — пронесет, мол».
В конце восемьдесят второго года Катукин застрелился. Как тогда было принято — в сердце, чтобы не уродовать лицо для гроба. Потом уже, когда Комитет проводил обыск в его доме, нашлись дневники. За день до самоубийства Катукин записал в дневнике:
«Прочитал рассказ Кинга».
Кинга у нас тогда не издавали, но Катукин прекрасно знал шесть языков, из своих командировок привез огромное количество неизвестных в Союзе книг.
«О человеке, на которого наложил страшное проклятие индийский то ли йог, то ли гуру. Проклятие парии. Каждый, кто прикоснется к нему, пожмет руку, умирает. В конце концов, несчастный рукопожал сам себя… Интересный расклад. Может и я так же… Ведь каждый удачный запуск, успешный эксперимент легко может обернуться несчастьем, травмами, а то и смертью для какого-нибудь техника. Только потому, что он МОЖЕТ допустить ошибку, ввести не те данные… Мне не говорят, но я знаю — такие случаи уже были. Я больше не смогу этого вынести».
И еще: Андрей так и не смог до конца поверить в искренность Петра Дмитриевича. Слишком уж по-голливудски это все выглядело: супермен, спецслужбы, предложение занять президентское кресло… Как раз подходящая идея, чтобы очаровать доверчивого простака. Спасение Родины, подъем России и все такое…
На деле же любому мало-мальски сведущему в делах спецслужб дилетанту ясно, что как бы его ни боялись в Комитете, раскрывать свою реальную цель не стал бы ни один нормальный разведчик. Хотя бы просто для того, чтобы пресечь дальнейшее распространение информации. В самом деле, неужели в пресловутом отделе аналитического риска не нашлось человека с фантазией, способного выдумать такую классную легенду, что от нее текли бы слюнки? Да не смешите!
Так что, может, грядущее президентство — тоже лишь маскировка? Какого-то более серьезного и изощренного плана.
Или нет?
Часть третья
ТОЧКИ ПРИЛОЖЕНИЯ СИЛ
Предпринимая что-либо, я не нуждаюсь в надеждах, упорствуя в своих действиях, не нуждаюсь в успехах.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
