— Не успеваю. Как у замдиректора завода, у меня слишком много обязанностей.
Он припарковался возле плоского двухэтажного здания под красной крышей, где выделяющийся чердачок напоминал взирающий на нас глаз египетского Гора, выскочил и открыл дверцу со стороны Димидко, чем ввел его в замешательство. Хорошо хоть руку не подал, а то, боюсь, Сан Саныч уже бежал бы назад в Москву.
Стадион был самым обычным: припорошенное снегом футбольное поле, пластиковые разноцветные кресла, и только правая их часть под навесами. Чуть дальше, сливаясь с фоном, угадывался белый манеж, где нам и предстояло тренироваться.
— Давайте я вам проведу экскурсию по спорткомплексу. Конечно, не «Динамо», но ремонт свежий.
— А где мы базируемся? — спросил Димидко.
Смирнов махнул в сторону манежа.
— Там раздевалки, душ и современный крытый манеж с подогревом. Спортзал здесь. Идемте покажу.
— Может, сразу с манежа и начнем? — предложил Димидко.
Я сосредоточился на главном желании Смирнова: он хотел произвести положительное впечатление, а там, где предстояло проводить время нам, было, наверное, не очень. Потому, будто не слыша вопроса, повел нас к спорткомплексу, и началось: тут у нас бассейн, шесть дорожек для взрослых, две детские, неглубокие. Вон вышка для ныряльщиков, у нас своя команда есть! Здесь балет, танцы, лечебная физкультура, зал для бокса, дородовая подготовка…
— Наши футболисты беременны? — язвительно поинтересовался Димидко. — Это женская команда?
Смирнов опешил и вытаращил глаза.
— Нет. Кто вам такое сказал?
— Тогда зачем нам эта информация? Давайте обсудим условия взаимодействия, да мы пойдем знакомиться с командой.
Смирнов вздохнул обреченно и обратился ко мне:
— Александр, подождите нас, пожалуйста, в столовой или в кафе, оно на улице при входе в спорткомплекс.
Ну да, кто я такой, чтобы меня пускать на переговоры. Я выбрал кафе, в котором и деревянная обивка стен, и тяжелый пыльный бархат занавесок, деревянные же стойка, и столы со стульями, и даже запах — все словно перенеслось из середины девяностых, когда таких заведений было много.
Димидко все не возвращался. Через полчаса я начал беспокоиться о его неприкосновенности — все-таки Смирнов подозрительно нетрадиционен. Что можно обсуждать сорок минут?
Димидко появился красный, всклокоченный и злой. Сел напротив, брякнув сумкой о свободный стул, и пробормотал:
— Вот голубец хитрожопый!
— Ты тоже думаешь, что он девчонкам не друг, а конкурентка? — Я сам не заметил, как перешел на «ты», а Саныч не стал меня поправлять
— Что я, слепой?! Короче, как таковой нет ни ставок футболистов, ни тренерской. Вся команда оформлена токарями, слесарями, инженерами…
— Почти везде так, кроме Премьер-лиги, — сказал я, не разделяя его негодования.
— …на полставки! То есть на три тысячи! Думаешь, парни согласятся играть за такие деньги?
— Думаю, да.
— Клыков, Погосян, Хотеев и ты — да. Воропай и Тишкин и слушать не станут, когда озвучу зарплату. Да и мужики не станут, им семьи кормить надо…
— А премиальные за победу и ничью нам будут платить? — поинтересовался я.
— По три тысячи на каждого. И столько же на запасных, но их должно быть не более пяти на матч. Еле выбил эти деньги. Аж вспотел.
— Сколько у нас матчей в году?
— Под пятьдесят плюс финальные, если дойдем…
— Когда дойдем. В общей сложности получается около девяти тысяч в месяц, иногда и больше. Это разве мало? По-моему, выше крыши. Или футболисты Второй лиги получают больше?
Вспомнилось, как майор Джабарова говорила, что у нее зарплата куда ниже.
— Какой там больше! — пожаловался Димидко, сбегал к стойке, а вернулся с… мороженым, политым клюквенным вареньем.
— Ну так а в чем проблема?
— В том, что эти премиальные нигде не задекларированы. Допустим, мы выиграем. Думаешь, так просто потом выбить то, что нам обещано? Это крупная сумма. У каждого второго коллектива проблемы с этим. И ничего ведь не докажешь! А Смирнов жадный, как хомяк.
— Учитывая, кто за нас слово замолвил, уверяю, проблем не будет, — утешил я его.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— И кто же? — без интереса спросил Сан Саныч.
— Аристарх Шуйский.
Клацнула выпавшая челюсть Димидко. Поставив ее на место, он не удержался, свистнул. Потом откинулся на спинку стула, заведя руки за голову.
— Реально? Тот самый, друг Горского? Как ты на него вышел?
— Через тренера, который меня к турниру боев без правил готовил. Непростой оказался товарищ. Шуйский сказал, что хочет свою команду, дескать, надоело ему за область краснеть.
Бармен за стойкой услышал знакомую фамилию и аж вырос на голову и вытянулся, а уши повернулись в нашу сторону и волосы потянулись к источнику звука, как антенны.
— То есть прямо тебе Шуйский сказал? — не поверил Димидко.
— Так и знал, что не поверишь. Не хотел говорить. Вчера, когда ты звонил, а я сбросил, как раз с ним был. Ладно, не веришь в Шуйского, просто поверь, что…
— Чего ж не верить. Все сходится, и теперь ясно, почему Смирнов вокруг нас так прыгал. Если бы я знал раньше про Шуйского, больше давил бы и права качал. — Он усмехнулся и посмотрел на меня другим взглядом. — А ты опасный, значит, человек. Еще скажи, что ты одаренный.
— Нет, — качнул головой я и повторил то, что услышал вчера от Льва Витаутовича: — одаренным запрещено участвовать в соревнованиях. Кстати, Смирнов с нами пойдет знакомиться с командой?
— Он уехал…
— Шикарно! С ним рядом как-то… небезопасно.
— Там помощник тренера сейчас команду гоняет, — сказал Димидко. — Петр Казимирович Авдеев.
— Звучит, как будто он царя не просто помнит, но и за него сражался.
Димидко захохотал, оценил шутку, и предложил:
— Потом договорюсь, чтобы премиальные на запасных выдавали мне. Кто почти не участвовал, получит по полторы-две тысячи. А то, что сниму с них, заплачу дополнительным запасным, и их у нас будет не пять, а семь. Все-таки часть команды возрастная, надо давать мужикам отдыхать.
Подождав, пока мороженое немного растает, Димидко принялся его поедать, ни на что не отвлекаясь, причем лицо у него было таким, словно он испытывает гастрономический оргазм. Аж мне захотелось мороженого.
Доев, Димидко сказал:
— И еще. Жить придется в общаге.
— Но это ведь только поначалу! — не разделил я его озабоченность.
— Ты только представь, как тот же Погосян переедет из своего дворца в общагу! С соседом.
— Ничего страшного. На сборах же как-то жили…
— Одно дело сборы, другое — повседневность! — возразил Димидко.
— Потом скинемся, снимем квартиры…
— Но, согласись, проживание в общаге — аргумент не в нашу пользу. Не мотивирует на переезд ни разу.
— Саныч, успокойся. Все получится. Вопрос ведь не в том, какая команда больше заплатит и предоставит условия, а в том, чтобы играть хоть в какой команде.
Он задумался, собрал остатки мороженого, отправил в рот и сказал:
— Делай ставки, что там за команда. Нам с ними работать.
— Готов поспорить, что внешность у них отталкивающая, раз тренер не позарился. Может, тоже ветераны.
— И я иллюзий не питаю, — вздохнул Димидко.
Мы сперва вошли в вытянутое здание, где находились раздевалки, и я понял, почему Смирнов нас потащил в первую очередь туда, а потом предпочел смыться. В раздевалках вовсю цвел и пах человеческий фактор: половина камер хранения была раздолбана, лавки истерлись, из душа тянуло цвелью.
— Н-да, — резюмировал Димидко, скинул куртку и остался в спортивном костюме. — Меня с сегодняшнего дня берут. Так что идем кошмарить местную публику.
Подождав, пока я переоденусь, он сделал зверское лицо, набычился. Вспомнилось, как он повел себя с нами. Да уж, Сан Саныч умеет страху нагнать и себя заставить уважать.
Мы распахнули дверь и остановились у порога. Разделенные по парам футболисты отрабатывали пасы, причем кто в лес, кто по дрова. Тренера мы обнаружили не сразу. Точнее, не стазу узнали тренера в черной кучке, возвышающейся в середине поля. Закутавшись в пальто, он сидел, утопив лицо в воротнике, и ни на что не реагировал, отбывал время.
