— Любезный, твоя матушка, часом, при моем дворце не служила в свое время?
Мужик простодушно отвечает:
— Матушка-то нет, а вот батюшка когда-то десять лет у вашего величества конюхом прослужил…
Разделавшись со вторым бокалом (и лишь легонько раскрасневшись после сего свершения), принц энергично сказал:
— Скучно что-то сидеть, хоть и мушкамбер отличный… Не потанцевать ли нам, господа и дамы? Обожаю танцы! Барон, вы бы не могли устроить что-нибудь такое… полиричнее и помедленнее? Что-нибудь из уважения к нашей очаровательной гостье… — он встал и неуклюже протянул руку Маре: — Вы позволите, графиня?
Мара, улыбаясь, встала. Барон сделал какой-то знак неизвестно кому — и под каменным сводом зазвучала натуральнейшая фарагуда. Никаких сомнений, прихваченная на Харуме, и довольно давно: несколько пар, вставши из-за столиков в разных углах зальчика, очень уж привычно исполнили первые фигуры медленного танца. Надо признать, и у принца получалось неплохо — каким бы простаком ни был, а танцор, сразу видно, хороший. Сварог встрепенулся — барон обращался к нему:
— А вы не хотите потанцевать, граф?
— Чуть погодя, — сказал Сварог.
— Как пожелаете, — тоном радушного хозяина сказал барон. — Если все же решите, я рекомендовал бы обратить внимание на девушку в зеленом платье, вон ту, золотоволосую, — с тонкой улыбкой он добавил: — роскошная партнерша… во многих смыслах.
Сварог присмотрелся с соблюдением светских приличий. Та самая из девичьей троицы: за недальним столиком, разве что оставшаяся сейчас в одиночестве — ее соседок увели танцевать Бони с Паколетом. Действительно… Роскошные золотые волосы красивыми прядями струятся чуть ли не до пояса, платье подобрано им в тон, а украшения сплошь с изумрудами, идеально гармонировавшими с цветом больших, отчего-то чуточку печальных глаз. Вообще, вид у нее был чуточку грустный.
— Кто-то из Восьми Семейств, я так понимаю? — светски поинтересовался Сварог.
— Берите выше, — ответил барон словно бы даже с некоторой небрежностью. — Принцесса Гайния, младшая сестра принцев.
— Принцесса? — искренне удивился Сварог. — Вы никогда не говорили, что есть еще и принцесса.
— Совершенно упустил из виду… — словно бы с легким смущением ответил барон. — Это все наши старинные традиции и уклад… Я ее совершенно не принимал в расчет, как любой на моем месте, поскольку никакого значения она, собственно, не имеет… Видите ли, граф, у нас мужское общество. Женщины, какое бы положение они ни занимали… ну, никак нельзя сказать, что бесправны вовсе, однако крайне ограничены в правах, гораздо больше, чем у вас, наверху. Ни малейшего права на какую бы то ни было самостоятельную Деятельность. Если король умирает, не оставив совершеннолетнего наследника или не оставив его вовсе, королева не имеет права оставаться на троне и править, она обязана удалиться в отдаленное — конечно, отнюдь не убогое — имение и доживать там. То же касается вдов любого другого сословия, от высшего дворянства до захудалого крестьянства. Всегда подыскивается ближайший родственник мужского пола, который и берет на себя управление наследством, будь то королевский трон или жалкая овчарня. Принцесс по старинной традиции всегда выдают замуж за кого-нибудь из Восемнадцати Семейств, а то и дворянина пониже, как уж сложится. Не буду хвастать, но у меня в роду — три принцессы трех разных династий…
Сварог усмехнулся:
— Если подумать… При таких традициях отыщется куча народу, имеющего пусть зыбкие, но все же права на престол…
— Совершенно верно, — кивнул барон. — Если прикинуть… уже семействах в пятидесяти, — его улыбка стала жестче. — Ко всему прочему, это еще, признаюсь вам по секрету, неплохой метод покрепче держать в узде правящую династию. Человек делается гораздо покладистее, когда помнит, что имеется с полсотни людей, которые в любой момент совершенно законным образом — ну, или почти законным — могут заменить его на троне…
— И тем не менее нынешний король, да и старший принц, порой взбрыкивают, а?
— Случалось, и не раз, — серьезно ответил барон. — Но с этим всегда находили способ управляться, а уж тем более в сложившейся ситуации… И все же, какое впечатление на вас произвело принцесса?
— Очаровательное создание, — искренне сказал Сварог.
Ага, вот чем объясняется издали заметная легонькая грусть во всем ее облике — уже уяснила свое незавидное место в этой жизни. Значит, вот какие порядочки они у себя завели. Как это еще до паранджи не додумались…
— Но ведь в военном флоте женщины служат? — спросил он. — Ив науке и технике работают, вы сами как-то обмолвились…
— Ну, что поделать, — пожал плечами барон. — И от женщин в этих областях есть серьезная польза. Другое дело, что во флоте женщина никогда не поднимется выше сержанта, а в науке и технике останется на самой низкой должности… какой бы в реальности важный пост они ни занимали и сколь серьезными проектами ни руководили бы. Старинные традиции, не нам их менять… Вас это, случаем, не коробит?
— Ну что вы, — сказал Сварог. — Никогда не чувствовал себя борцом за права женщин… У всех свои традиции.
И подумал: а ведь традиции эти должны в печенках сидеть у баб, особенно умных, деловых, носящих погоны, занятых в науке или какой-то области техники. Будь настрой надолгую игру, эти противоречия непременно следовало бы использовать на полную, но не стоит размазывать долгие игры… Он оглядел зальчик — стараясь, чтобы со стороны это выглядело не более чем ленивым любопытством. Светильники пригасли, стоял полумрак — но он без труда рассмотрел в дальнем углу Мару с принцем. Полная и законченная идиллия, вперехлест через клюз Фарагуда звучит уже, кажется, в третий раз, Мара безмятежно колыхнется в объятиях принца, никак не реагируя на то, что его ладони покоятся не на талии, а гораздо ниже, смотрит ему в глаза с самой обворожительной улыбкой, что-то то ли отвечает, то ли спрашивает — там у них идет самый оживленный разговор. Ладно, одернул он себя, нечего психовать, ничего страшного: уж из этого она в два счета вытряхнет все тайны, какие только у вахлака найдутся. Работа, и не более того Вот только грабли слишком нагло расположил, скот… И прижимает слишком нахально — что правила фарагуды, впрочем позволяют… Ага, вон и Леверлин танцует с какой-то черноволосой красоткой — само олицетворение галантности и вежливости, улыбается, на ушко что-то веселоe шепчет: тоже работает человек, и неплохо. Вот и будем брать с него пример, оставаться хладнокровным…
— Вы позволите пригласить вас? Вы ведь должны хорошо уметь это танцевать, это ваш танец…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
