— Да, у себя в кабинете. Позвать?
— Не надо, спасибо.
Она не пойдет, позвоню, трубку не возьмет, а может, возьмет? Телефон был занят, и сколько я не пытался прозвониться, ответом мне были короткие гудки. В обед я выбрался из кабинета. И направился в кабинет к Николь. Она старательно красила ногти, запах лака заполнил кабинет, к нему примешивался еще ацетон и запах клубники, что последнее время стал сопровождать Николь везде. Даже не посмотрела в мою сторону, продолжала делать маникюр. А телефонная трубка была снята и лежала на столе. А я названивал полутра!
— Почему трубка не лежит на месте?!
Николь повернулась в мою сторону и, подув на накрашенные ногти, изрекла:
— Он мне своими звонками мешает ногти красить.
— Ногти?! Я вам названиваю, в вы тут дурью маетесь! Вы совсем очумели!
— А что вы на меня кричите?
— Я еще не начинал кричать! Из-за вас я не могу уже полмесяца работать!
— В понедельник Екатерина и Алимпиада вернуться, и работайте в свое удовольствие.
— Да, вы!
— Что я?
— Вы! Вы! Да я вас…
— Что?
— Уволю!
— Ура. Звонить Софии?
— Звоните!
Фролкина как всегда оперативно подготовила все бумаги, а сияющие лицо Николь меня доводило до ярости. Вот и бумаги все подписаны, вот и добилась она своего. Софья ушла.
— Довольны?
— Да.
— Теперь будете нормально работать?
— Нет, я же уволена.
— Не понял?
— Да, ладно, вернусь, но через недельку. На учебу ухожу и в конференции участвую.
— А кто работать будет?
— Нашла я замену на неделю, мечтает работать под вашим началом. Сейчас Фролкину попрошу, она приказ сделает об исполняющей обязанности. А вдруг это судьба и она станет замечательной хозяйкой вашей приемной, и через неделю вы сами не захотите меня видеть.
— Очень на это надеюсь. Но у меня завтра встречи, мне нужен помощник.
— А эти девочки вас не устроили?
— Нет.
— Хорошо, схожу по старой памяти.
— Я за вами заеду около двенадцати.
— Договорились, мне пора, до завтра. Да, и извинения не забудьте завтра с собой прихватить.
Весть об увольнении Ерец быстро пробежала по сотрудникам. Самое неприятное, что разносчицы слуха сейчас сидели в приемной и мне с ними еще до конца дня работать. Утешал я себя тем, что капитулировал ради нормальной работы и что смесь лака и ацетона произвела на меня раздражающие действие, опять разозлился, а в гневе я всегда Николь увольняю, такая уж традиция в наших отношениях.
Что будет через неделю? А может, я действительно сработаюсь с заменой и пошлю Ерец далеко. С одной стороны хорошо, с другой не очень, кто ж меня будет развлекать? С третьей стороны никто не будет меня доводить до бешенства, а она это умеет. Так весь обед я и потратил на составление списка плюсов и минусов ухода Николь, пока минусов было больше. Будет видно через неделю. Мне еще завтра терпеть мою гадалку большую часть дня. Вдруг придушу ее завтра, и не будет у меня проблем. Картинка удушения Ерец всплыла в моем воображении, фантазия подняла настроение, и я воодушевленный проработал почти до полуночи. Люда и Элла ушли, даже не предупредив об уходе, хотя я подозреваю, что они просто сбежали.
В субботу настроение было хорошим, чай, которым меня напоила Лада, поднимал его к облакам, а выпечка уносила за стратосферу. Слишком рано приехал, Николь была застигнута в момент уборки «свободных территории» как их именовала Лада, и вот у гостеприимной соседки и ждал перевоплощения уборщицы в помощницу. Через полчаса Николь была во всеоружии — платье-футляр, туфли, неяркий макияж, стянутые в тугой хвост волосы и сумка, которую она теребила. Неужели женщины могут быстро собираться?
— Я готова, какой план мероприятий на сегодня?
— Деловой обед, потом фотовернисаж.
— Опять буду выставлена полной идиоткой. Я ж в современном искусстве ничего не понимаю.
— Фото Вика вам понравятся.
— Мне-то что, это вам же придется краснеть.
— Еще не приходилось за вас краснеть на выходах в свет.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Вы меня почти смутили. Лада вам опять придется сидеть с Челе. Не балуйте его, а нам пора, а то Славик там уже соскучился в машине.
Помог Ерец облачиться в пальто, попрощался с Ладой. Николь по привычке сбежала по ступеням, чинно спускался, а старинные перила так и звали съехать с них, как в детстве. Но я себе это позволить не мог, детство давно ушло и я серьезный бизнесмен. Ерец села рядом с водителем.
— Слава, вот тебе пирожки, вчера испекла, все, что удалось спасти от троглодита по имени Ковин. Это тебе на обед.
— Я не троглодит, — справедливо возразил я.
До ресторана добрались быстро, отдельный кабинет, что больше располагал к работе, чем к еде, переговоры были сложными и затянулись почти до вечера, но нужный результат был получен, соглашение заключено. Я немного задержался, хотел перекинуться парой фраз с хозяином ресторана, а Николь пошла к машине. М
етрдотель сообщил, что Иванского нет, и я пошел догонять «хозяйку приемной». Далеко уйти ей не удалось, какой-то пьяный привязался к ней и кричал, что у него «есть бабло и он оплатит ее услуги». Странно было видеть Николь растерянной, беззащитной… Она не отреагировала, а вот мой кулак быстро нашел челюсть этого «бабластого» и удар вернул его на землю, верней на асфальт. Тут уже и Слава подбежал, я увел Николь в машину. Она всегда была готова дать отпор, а тут растерялась и собиралась разрыдаться. Я уже несколько раз видел ее без доспехов, и каждый раз меня это удивляло, слишком привык видеть во всеоружии, а она всего лишь человек. Человек, который умудряется довести меня до бешенства. Но вот, кажется, она взяла себя в руки, я как-то не по части утешений.
— Вас домой отвезти?
— А фотовернисаж как же? Вы мне развлечение пообещали, я хочу увидеть фотографии этого Вика.
— Вы точно в норме?
— А что мне будет, так неприятный осадок, но искусство его растворит.
— Что он к вам привязался?
— Хотел интим получить за деньги. Это товарищ Срегин, он в службе заказчика работал, приходилось с ним поддерживать служебные отношения.
— А это не он с вами был тогда в ресторане?
— Он.
— Романтическое свидание, прерванное начальством.
— Вы мне тогда не начальник были, а на свидание я обычно в костюме не хожу, и не прошу Минкина мне звонить в девять часов.
— На свидание вы надеваете исключительно вечернее платье в стиле осень.
— У меня много чего есть для свиданий, свиданий как таковых мало. Как будто у вас нет таких встреч, на которые идти не хочется, а надо.
— У меня есть несколько знакомцев в оборонзаказе, теперь буду направлять к ним вас и звонить в девять. Утра или вечера?
— Если я туда схожу, заказов у вас больше не будет.
— Я шучу, неудачно. Мы почти приехали.
— Мне рядом с вами быть или я могу попастись?
— Я отпускаю вас пощипать травку, но далеко не убегайте.
— Мууууу.
— Это согласие?
— Меее.
— Беее.
Мне пришлось потратить много сил, чтоб не расхохотаться, хорошо, что мы уже приехали. Особо Николь не было куда сбегать, выставка занимала всего два зала, народу было не очень много, в основном коллекционеры, для остальных вернисаж начнет работать только завтра, а сейчас решится судьба многих снимков, я тоже собирался что-нибудь прикупить.
Вернисаж мне понравился, фотографии были великолепны, из всех выставок на которые меня таскал Андрео, эта действительно понравилась. Один снимок потряс — просто пожилая женщина, просто переходит дорогу, но чувство одиночества захватывало и становилось больно, никому ненужный человек среди машин. Я видела себя, сейчас у меня есть хоть кто-то кто мне дорог — мама и Лада, но когда-нибудь я останусь одна среди таких же холодных машин. Это было мое будущее, будущее женщины неспособной полюбить. Одиночество вот моя судьба, сейчас у меня есть силы с ним бороться, а что дальше? Я так и стояла около этого простого снимка и не могла уйти. Я не хотела такой судьбы, но и жить с кем-то чужим и ненужным не могу. Почему я не могу влюбиться? Почему мне никто не нужен? Ведь есть и выбор и возможности. Что со мной не так? А может, это только я вижу в этом снимке одиночество? Я слишком долго простояла около этого снимка.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
