Часть. Увольнение первое. Новое начальство или карты не лгут
Умные люди китайцы, страшное пожелание они оставляют для своих врагов — Чтоб ты жил в эпоху перемен. Вот кто-то и наслал на нашу контору китайское проклятие — новое руководство. Вторую неделю офис жужжал как улей, все волновались и занимались гаданием. Николь Александровна Ерец, то есть я, в очередной раз раскинула карты Таро для страждущей узнать свою судьбу Анфисы Меркуловой, главы отдела снабжения.
— Ну, Ники, что ты там видишь?
— Дорогу дальнюю в лес далекий за древесиной качественной для баньки на дачке.
— Хватит, прикалываться. Что карты говорят?
— Все у тебя хорошо будет, в ближайшее время перемен не предвидится.
— Правда?
— Карты не лгут. А там еще много желающих?
— Очередь аж до лифта.
— У меня обед, скажи, что всех желающих приму после окончания рабочего дня.
— Да кто останется?
— Вот они задержаться не могут, а меня обеда лишать можно. Все, хватит баловаться. Карты не любят суеты.
Меркулова ушла, и я закрылась на ключ. Вот уж действительно «и покуда стоит белый свет, для цыганки со старой колодой хоть один, да найдется клиент». Много лет назад я увлекалась карточным гаданием и вот теперь расплачивалась за свой интерес.
Давайте знакомиться, я, Николь, да странное имя, не знаю, где его выискала моя мама, но в советском детстве это имя воспринималось неадекватно, да и сейчас, во времена дикого капитализма, вызывало массу вопросов. Работаю я — заведующей канцелярией или попросту завканц, совковое название, от которого веет нафталином.
Что рисует ваше воображение при словах «завканц»? — пожилая тетка в очках с пережженными перекисью водорода волосами и вечным начесом на голове, ничего не знающая, читающая газеты, рявкающая на всех входящих и грудью перекрывающая доступ к начальству.
А что рисует ваше воображение при словах секретарь? — красивая женщина в строгом костюме, компетентная, готовая помочь вам во всем, знающая все обо всех. Ну, мужское воображение дорисует еще сцены соблазнения, но это, дорогие мои кобельки, имеет отношение к секретаршам и секретуткам, так что оставьте ваши сексуальные фантазии при себе.
Я работаю завканц, и боюсь вас разочаровать — я не старая, пока не в очках, волосы мои натурального черного цвета и желание сделать начес у меня не возникает, и на посетителей не кричу, но я и не являюсь стройной красавицей знающей все на свете. Мне двадцать семь лет, я низкая немного полноватая женщина со скверным характером, немного молчаливая, немного злобная, немного вздорная, в меру подлая, сварливая, слегка взбалмошная, ну, в общем, стандартная женщина со стандартным умом и стандартной женской логикой. Есть у меня одна неприятная особенность — если есть в радиусе десяти километров, хоть одна возможность влезть в неприятности, я ее не упущу.
Это было мне свойственно еще в раннем детстве. Мой отец был военным, и мы часто переезжали с места на место, и везде я находила свою кучу навоза. Если все ребята прыгали в озеро с тарзанки и благополучно ныряли в водную гладь, то на мне канат обязательно обрывался, и я кубарем летела по крутому берегу и плюхалась в воду с грацией бегемота. Если где-то разбивалось стекло или бились лампочки, то обязательно на месте преступления оказывалась я, и родителям в очередной раз приходилось возмещать ущерб, хотя большая часть этих обвинений была безосновательна.
Когда мне было двенадцать, отец погиб — он просто шел домой и не дошел, бандитские разборки, охватившие всю страну в лихие девяностые, многих сделали сиротами, он просто оказался в ненужном месте в ненужное время, шальная пуля отрикошетила и попала в висок, он умер мгновенно. Мама не осталась в военном городке, а приехала со мной в свой родной город в ближайшем Подмосковье.
И в первый же день в новой школе я умудрилась побить сына директора, тот привык, что на него нет управы, и постоянно отбирал деньги у малышей, вот за это я его и поколотила. Пришлось перебираться в другую школу.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Жить было трудно, все, что было когда-то накоплено, сгорело, пенсии по случаю потери кормильца хватало только на еду, мать, переводчик по образованию, была вынуждена пойти работать продавцом, но тогда многие пошли торговать, и многие прогорели. Постоянные недостачи, вся ее зарплата уходила на уплату долга. Позже, благодаря соседке по лестничной площадке, она смогла зарабатывать частными уроками, готовила оболтусов для поступления в иняз. А потом появились и заказы от издательств. Мы выжили и даже стали строить планы на будущее, все рухнуло в девяносто восьмом — все деньги в очередной раз сгорели в банке.
Каким-то чудом мне удалось поступить на вечернее отделение института и пройти по грантовой программе поддержки семей погибших военнослужащих. Я училась и работала. Первый год работы со мной ничего примечательного не случилось, я работала в государственном учреждении, принимала жалобы и отвечала на звонки. Зарплата была мизерной, хорошо еще хоть столица, в Москве самый большой МРОТ по стране, если кто не знает МРОТ — это минимальный размер оплаты труда, и бесплатный проезд. Денег хватало на покупку салатика на обед, но даже тогда на такой строгой и продуктивной диете, мне было далеко до лани. На второй год службы я все же умудрилась вляпаться. Это сейчас все государственные учреждения напоминают непреступную крепость под вневедомственной охраной. А тогда все двери были открыты — заходите, кто хотите. Вот и зашли. Генеральские сыночки — Егор и Веня, привыкли, что им все потакают и все им дозволено. Завалились в нашу канцелярию и давай командовать — принеси то, подай это. Но мы уже привыкли к их визитам и, стиснув зубы, терпели их присутствие, ну кому хочется неприятностей на работе. Пока одному из них совсем башню не снесло — Веня зажал Олечку и стал с нее юбку стягивать. Но тут уж мое терпение лопнуло. Кинутый дырокол попал в голову и на некоторое время угомонил обидчика. Егор решил отомстить за друга и отвесил мне оплеуху, синяк у меня был знатный. Благо начальство на шумок заглянуло. Сынков спровадило, нас просило молчать и в скорости перевело в другое подразделение. Ольгу я больше не видела, а вот сынки, то и дело мелькали на экране, чиновники, радеющие о благе народа. После этого я начала искать новую работу, но никто не хотел брать студента. Мне удалось устроиться в компьютерную фирму — зарплата было не очень большой, работы много, но без вопросов отпускали на учебу. Я проработала относительно спокойные два года и ушла на более оплачиваемую работу. Там я задержалась ненадолго — размер бюста не устроил руководство. Как говорил тот мой начальник — все в тебе хорошо, только спать с тобой я не буду. Да и у меня особого желания спать с ним не было, как только он нашел свой идеал, я опять встала на скользкий путь поиска работы.
Эти конторы в подвалах, не оформляющие на испытательный срок, эти кадровые агентства, обещающие так много, а дающие так мало, эти поточные работы, с которых люди сбегают через неделю.
И вот очередное объявление «в издательство требуется секретарь со знанием иностранного языка, опыт работы от года, оклад на испытательный срок семьсот долларов». Я пришла на собеседование и к своему удивлению меня приняли. Тогда я еще не знала, что за дурдом меня ожидает. Но первые месяцы я была счастлива, меня все устраивало — и работа, и коллектив, и зарплата. Постоянные звонки, визиты, рукописи, писатели, гении, непризнанные гении, беготня, как это все быстро стало привычным и необходимым.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Проблемы возникли месяцев через шесть после моего трудоустройства — многие непризнанные гении считали меня злейшим врагом, не передающим их вечные творения главному редактору и таким образом, строящим козни для их величия. Одним весенним вечерком один из таких гениев поджидал меня в темном переулке недалеко от издательства, там было быстрей до метро, да и, глядя на меня, мало кто мог позариться на мою честь. Шла я себе, ничего не подозревая, и вдруг из темноты на меня выскочил мужичишка….. ну разве я виновата, что в сумке был купленный в обед утюг? Хорошо хоть дело не завели за причинение тяжких телесных повреждений.
