Да, так и поступлю.
Я кивнул, поднялся со стула и решительно постучался к соседке.
– Лили! – позвал я. – Это Лео! Можно?
– Открыто! – послышалось в ответ.
Я повернул ручку и заглянул в соседний номер. У двери громоздились многочисленные картонные коробки и бумажные пакеты с покупками, сама Лилиана уже собралась и нервно теребила в руках атласный платочек. Аккуратный носик был обильно напудрен, но вот припухшие глаза макияж скрыть не мог, и Лилиана поспешила надеть шляпку с вуалью.
– Слышал, ты уезжаешь… – нейтрально заметил я.
– Возвращаюсь домой, – подтвердила она.
– Так неожиданно?
– Лео! – тяжело вздохнула Лилиана. – Прошу, не спрашивай ни о чем, хорошо?
– У тебя все в порядке?
– Все будет хорошо.
– Не сомневаюсь, – усмехнулся я. – Но маркиз просил присмотреть за тобой.
– Я не нуждаюсь в няньках! И уже отправила телеграмму. На вокзале меня встретят, – резко выдала Лили и сразу шмыгнула носом. – Прости, Лео. Я сегодня сама не своя.
– Я возвращаюсь с тобой.
– Серьезно? – удивилась она. – У тебя же дела!
Я раскинул руки и повернулся на месте, демонстрируя новый костюм.
– Ну и как тебе плоды дел моих?
– Лео, ты невозможен! – невольно рассмеялась Лили.
– Это ты мне говоришь? Да у тебя полномера покупками забито!
– Девушкам можно! – заявила Лилиана, подошла и поправила лацкан моего пиджака. – Хороший крой и ткань отличная, – вынесла она вердикт.
В этот момент в дверь постучали; пришел носильщик. Он нагрузился коробками и пакетами, но все покупки постоялицы унести за один раз не смог, остатки забрал я.
– В этом нет никакой нужды! – попыталась остановить меня Лили.
– Ерунда!
Мы оставили ключи коридорному и спустились в фойе. Лилиана выписала чек, я получил у портье сдачу и наши паспорта.
На улице окончательно стемнело, начал накрапывать дождик. Извозчик поднял верх коляски и помогал носильщику закрепить ремнями багаж. Мы с Лили остались стоять под навесом.
– Во сколько отправление? – взглянул я на хронометр. – Мне еще надо успеть купить билет.
– Надеюсь, первого класса? – пошутила девушка.
– Не сомневайся, – улыбнулся я в ответ и протянул руку. – Прошу…
Мы уселись на обтянутое кожей сиденье, извозчик взмахнул вожжами, и коляска, подрагивая на неровной брусчатке, покатила по мостовой. Людей на улицах было немного, надвигающаяся непогода разогнала всех по домам. Возможная слежка незамеченной остаться никак не могла, но никого подозрительного я не увидел, как ни вертелся на месте, оглядываясь назад.
На привокзальной площади мы доверили носильщику перегружать багаж на скрипучую тележку, а сами побежали к главному корпусу, стремясь поскорее укрыться от резких порывов ветра. Смерч все же нагнал нас у самого входа и сорвал шляпку Лили, растрепав ее черные локоны, но я успел перехватить головой убор в воздухе и вернуть его хозяйке.
А только носильщик закатил под навес тележку с нашим багажом, и будто разверзлись хляби небесные, на землю хлынул летний ливень. Окна моментально затянула пелена воды, стоки переполнились, и бурные потоки потекли прямо по улицам. Площадь в один миг превратилась в настоящую заводь, на ней набухали и лопались крупные пузыри. В серой пелене дождя то и дело сверкали молнии, но гром докатывался отдаленными раскатами – гроза по большей части прошла стороной. Да и ливень долго не продлился: я только выправил билет, и он уже начал стихать. Потом ветер и вовсе унес кудлатые темные тучи прочь и небо расчистилось.
– Невероятное везение! – рассмеялась Лили.
Дождь будто смыл ее дурное настроение, и теперь с ее лица не сходила легкая улыбка. Впрочем, я самонадеянно объяснял последнее своим присутствием. Почему-то мне хотелось так думать.
Наш поезд стоял у перрона под высоким куполом платформы, но пока еще без паровоза, который совершал маневры на запасных путях. Без проблем миновав бдительного вахтера, мы зашли в пульмановский вагон, оформленный даже более роскошно, чем тот, что привез нас в столицу. Лилиана сразу убежала проверять багаж, а я убрал свой чемодан под ноги и с блаженным вздохом развалился на диванчике, мягком и чертовски удобном.
Пассажиры только-только подходили, большей частью они были вымочены внезапным ливнем до нитки. Никому не было до меня никакого дела.
Устав ждать Лили, я откинулся на мягкую спинку и постарался задремать, но сон не шел. Понемногу вернулась ломота – подруга той, что крутила суставы левой руки. Вновь разболелись локоть и запястье, стало трудно дышать, непонятно с чего засаднило шею, там, где ее захлестнула удавка.
Я нервно встрепенулся и сел ровно. Напитки не разносили, поэтому сам дошел до буфета и налил содовой. Когда осушил стакан и вернулся обратно, наконец объявилась Лили. К моему немалому удивлению, она где-то переоделась, сменив дорожные юбку, блузу и жакет на свободного кроя платье.
– Так и будешь здесь сидеть? – уперла она руки в бока.
Я озадаченно моргнул.
– А какие варианты?
– Ехать будем всю ночь, я выкупила спальную комнату. Идем, мы прекрасно разместимся там вдвоем.
Не желая продолжать этот разговор при посторонних, я последовал за нею, но проходить в кабинет с просторной двуспальной кроватью не стал, просто заглянул внутрь и покачал головой.
– Не думаю, что это удобно.
– Брось, Лео! – легкомысленно отмахнулась Лили. – Ты ведь обещал папеньке присматривать за мной, ведь так?
– Боюсь, такого бы он не одобрил.
– Чего – такого? – прищурилась Лилиана.
– Ну… – замялся я. – Ну не знаю…
– Мужчины! Вечно у вас одни глупости на уме! – закатила глаза Лили. – Ну какая тебе охота трястись всю ночь в общем зале?
Я оглядел вагон, тишину которого понемногу заполнял гул голосов попутчиков, покачал головой и сходил за чемоданом.
– Другое дело, – улыбнулась Лили, запирая за мной дверь. – Да, почему ты не хвалишь мое платье? Тебе не нравится?
– Хвалить надо не платье, а твой вкус, – сделал я комплимент, распустил шейный платок и повесил пиджак на спинку стула. Снял темные очки, помассировал виски и спросил: – Не возражаешь, если я прилягу?
– Что у тебя с лицом? – спросила Лилиана, только тут заметив воспаленную царапину на виске.
– Помнишь шум вчера ночью? Вот это оно и есть.
– Бедненький! Было больно?
Я вспомнил стремительный удар вилкой, внутренне поежился и кивнул:
– Весьма.
– Надо чем-нибудь помазать.
– Ерунда, – отмахнулся я и присел на кровать. Кровь прилила к голове, словно повис вверх тормашками, загорелись огнем щеки и уши. И вновь вернулся мерзкий звон в ушах.
