воспроизводил фразы из того видео, словно поставлен на повтор в моей голове.
Наконец, мы приехали в какой-то клуб. Я вышла из авто и невидящим взглядом окинула толпу молодых людей
ждущих своей очереди к фейс-контролю.
Эскалант напомнил мне зачем я здесь, появившись рядом. Он предлагал мне руку. Я опустила на неё взгляд и
на миг представила, как мое запястье беспечно покоиться в его ладони. Меня передернуло от отвращения к
нему. И я отказалась от его предложения.
Этого Виктор уже и не выдержал:
- Да что с тобой, в конце концов? – требовательно спросил он.
В ответ, я посмотрела ему прямо в глаза.
147
- Ничего,- ответила я ему бесцветным тоном. – Ну же, идем, мы опаздываем.
И, не дождавшись его реакции, я продолжила свое шествие к входу в клуб. Он сразу же догнал меня и силой
взял за руку, когда мы вошли внутрь.
То ли моё воспаленное воображение разыгралось, а может, так было на самом деле, но я увидела, как все
присутствующие, будто по команде, повернули к нам свои головы. После оценки нашей внешности они, все
как один, прильнули друг к другу, чтобы немедля обсудить все это дело.
После всего пережитого до этого момента, мое состояние с трудом можно было назвать нормальным. Но на
удивление нервозность моя прошла, мне не хотелось плакать и злиться. Я была хладнокровной. Я гордо
расправила плечи и вздернула подбородок. Я светилась высокомерием.
- Чего-нибудь выпьешь? – вежливо поинтересовался мой подлый кавалер и тут же отшатнулся от моего
испепеляющего взгляда и контрастной ослепительной улыбки.
- Да. Хочу шампанского! Сегодня же праздник, верно?
Он очень пристально и долго смотрел на меня. Потом, не говоря ни слова, развернулся на каблуках и ушел.
Улыбка сползла с моих губ, и я огляделась. Увидев тех, ради которых пришла сюда, я направилась к этой
элитной, грязной и аморальной компании. К друзьям Эскаланта. К судье и побежденному.
Я чувствовала на себе взгляд Виктора, Я представила, как он увидел меня среди этих «героев»
Он бы озадаченно нахмурил брови, взял бокалы, наполненные искрящимися напитками, и оглядел зал в
поисках меня. А когда увидел – похолодел. Все его ужасные предчувствия оправдались.
Да, я все знаю. Вот почему я так себя веду.
Побледневший Эскалант двинулся к нам словно идя на казнь. Но подойдя к нам ближе, он заметил, что я так
искренне смеюсь и принимаю поздравления о помолвке, что его уверенность даже немного подкосило. Может
он надумал чего себе?
Но передавая мне бокал, он вдруг заметил как меня передернуло от мерзости, когда наши пальцы слегка
соприкоснулись.
Теперь сомнений не осталось. Оставалось только ждать начала конца.
- О, ну я совсем не считаю шахматы видом спорта! – весело запротестовала я, ослепительно улыбаясь.
- Интересно почему? – спросил Ксавьер, улыбаясь в ответ.
Я сделала глоток из принесенного мне бокала:
- Ну как же? Спорт – это тренировка для мышц, организма в целом, силы воли! А что можно тренировать сидя
часами за столом и напрягаясь лишь тогда, когда нужно сделать ход!
- А как же тренировка интеллекта? – подзадоривал меня начинающий оператор Хоакин.
- Тогда разгадывание шарад можно ведь тоже назвать спортом? – продолжала я, не обращая внимания на
мрачного Виктора.
Мужчины засмеялись, а я все продолжала и, от слов моих Эскалант непременно стал медленно покрываться
холодным потом:
- То ли дело конный спорт, правда, Ксавьер?- я посмотрела на него тем же уничтожающим взглядом, с
очаровательной улыбкой на губах.
Ксавьер побледнел, и улыбка медленно сползла с его лица.
- Действительно?..- промямлил он, бросая вопросительный взгляд на Виктора, который молча, ждал
продолжения спектакля.
148
- Ну конечно! – весело продолжала я, но уже мало кто улыбался. – Мало того, что занимаясь верховой ездой,
вы тренируете свое тело, так можно ещё неплохо заработать, ставя на скачки! А еще развивать, так
нуждающееся в этом, жалкое подобие интеллекта и спорить на отличного арабского скакуна! Какого-нибудь ,
Буцефала, да? Что же ты молчишь, дорогой Виктор Александр Эскалант?
Я обратилась к нему, и голос мой начал подрагивать. Я продолжила уже в абсолютно молчаливой компании
мужчин с потупленными взглядами.
- Я надеюсь, вы не продешевили, сын герцога и гранде? Хорошего скакуна тебе пообещал отдать Ксавьер, если
ты займешься сексом с принципиальной девственницей Барселоны? – мой голос становился немного громче и
постепенно терял свою веселость. - Хотелось бы и мне знать его цену. Дабы, так сказать, оценить свою
стоимость! Что бы на будущее не продешевить, знаете ли?
- Злата… - начал было Эскалант, но меня было уже не остановить.
- Ну а ты, мало уважаемый Ксавьер, не расстраивайся особо сильно! Ну, да придется отдать коня, но это дело
чести. Если вам, конечно, это слово о чем-то говорит, ребята! Зато ваши будущие девушки не будут стоять на
одном уровне с лошадью! Это тоже ведь неплохо, правда?
Я залпом выпила выдохшееся шампанское и завершила свою реплику:
- А теперь, прошу меня извинить, должна покинуть вас, испорченные вы мои! Так как меня тошнит от вас,
вашей мерзости и тупых физиономий!
Не глядя в лицо Эскаланту, я ткнула в него пустым бокалом и круто развернувшись, направилась к выходу
быстрым шагом.
- Злата! – услышала я крик Виктора.
Настиг он меня уже на ступенях крыльца клуба.
- Злата, прошу постой! – звал он меня, но я не думала останавливаться
Наконец, он схватил меня за руку и развернул к себе на глазах пытавшихся пройти в клуб людей и охраны.
Я пыталась высвободиться, не в силах даже посмотреть на него.
- Пожалуйста, выслушай меня! Умоляю!
- Нет! – отрезала я и снова попыталась вырваться.
- Злата, я не отпущу тебя! - он спустился на пару ступенек ниже, чтобы сравняться со мной и теперь мое лицо
было напротив его.- Я могу тебе всё объяснить. Пожалуйста, только послушай!..
Я, наконец, заставила себя посмотрела на него глазами полных невыплаканных слез, обиды и презрения. Я
ненавидела его.
- Я хочу слышать только один ответ! - от моего холодно-безразличного тона, даже мне стало не по себе.
Такая завидная вдержка, горько подумала я.
- Я не хочу слышать никаких оправданий, потому что твой поступок нельзя оправдать! Не хочу слышать, что
было, что изменилось потом! Я хочу знать только одно: этот спор - правда или нет?
От правдивости моих речей он похолодел, и руки его опустились. Тишину разорвал только тихий голос
Виктора, произносимый лишь одно краткое слово:
- Правда.
Казалось, я умерла. Я даже не чувствовала горячих слёз, катившихся по моим щекам.
- Латти… - он, было, потянулся ко мне, но мой голос остановил его.
- Не смей! – меня трясло от переполнявших эмоций.
149
Я посмотрела ему в лицо с таким презрением, что он отшатнулся от меня. Воспользовавшись
замешательством, я стала обходить Эскаланта.
- Нет! – вдруг закричал он, судорожно хватая меня. – Я не смогу без тебя! Я не вынесу… Прости меня!
Прости, умоляю! Я… Я… люблю тебя!
Он признался мне в любви…
Всего-то?! Уж очень ему не хотелось терять поддержку отца! Мне стало смешно. Я расхохоталась, глядя в его
лицо.
Руки Эскаланта опустились. Он сделал шаг назад.
- Меня? – задыхалась я, чувствуя, как слезы непроизвольно текут из моих глаз. – Любишь меня?!
Звонкая пощечина и красный след от моей ладони остался на его смуглой скуле.
- Я ведь была лишь той, в которую просто ткнули пальцем! Меня выбрал даже не ты, а Ксавьер… Как же ты
меня можешь любить?! Тебе ведь даже любить нечем! Ты – бессердечная тварь! – я судорожно втянула в себя
воздух и заговорила уже другим голосом – полным ледяного презрения. – Не смей никогда, заговаривать со
мной, прикасаться ко мне, даже не произноси моего имени… Никогда! Я не хочу тебя видеть, слышать, знать.
Исчезни из моей жизни!
Сойдя с крыльца я, пыталась вытереть с лица слезы, которые словно прорвало. Сев в первое попавшееся
такси, я указала первый адрес, пришедший мне на ум.
И только отъезжая от клуба, я позволила себе посмотреть в его сторону. Он стоял все там же где я его
оставила. Он смотрел в мою сторону.
Я откинулась на спинку сидения и закрыла глаза. А на самом деле хотелось скорчиться от боли, чтобы унять
внутренние спазмы. В моей голове пронеслась, мысль о том, что у этой сцены было немало зрителей, Они не
потрудились даже оставить танцы и свои коктейли, чтобы превратиться в безмозглое стадо сплетников и зевак.
Но мне было все равно. Переживать и волноваться нечем, ведь сердца у меня уже не было.
