Тедди опустил взгляд на страницу.
13(M)-21(U)-25(Y)-18(R)-1(A)-5(E)-8(H)-15(0)-9(I)
— У нас нет на это времени, — вмешался Лестер Шин. — Поймите, все изменилось. Я о психиатрии. Тут идет своя война, и мы ее проигрываем.
M-U-Y-R-A-E-H-O-I
— Вот как? И кто же эти «мы»? — рассеянно спросил Тедди.
— Те, кто считают, что путь к сознанию лежит не через втыкание пестика для колки льда в мозг или лошадиные дозы опасных медикаментов, а через честное сведение счетов с человеческим «я».
— Честное сведение счетов с человеческим «я», — повторил Тедди. — Ух ты, здорово.
Три строчки, сказал Коули. Вероятно, по три буквы в строке.
— Послушайте, — сказал Шин. — Если мы с вами потерпим неудачу, это будет наше глобальное поражение. В данный момент власть находится в руках хирургов, но это ненадолго. Штурвал перехватят фармацевты, вот только медицина от этого менее варварской не станет. Разве что на поверхности. То же зомбирование с помощью мощных препаратов, которое происходит сейчас, продолжится под более приемлемой публичной вывеской. Здесь же, в этой клинике, Эндрю, все упирается в вас.
— Меня зовут Тедди. Тедди Дэниелс.
Первая строка, подумал Тедди, это, вероятно, «you».
— Нэринг уже запланировал операционное исследование на базе вашего дела, Эндрю.
Тедди оторвался от страницы. Коули подтвердил эту информацию кивком.
— Нам дали на все про все четыре дня. Если мы потерпим неудачу, вас ждет операция.
— Какая?
Коули посмотрел на Шина, но тот был занят изучением сигареты.
— Какая? — повторил свой вопрос Тедди.
Коули уже хотел ответить, но Шин его опередил.
— Трансорбитальная лоботомия, — произнес он усталым голосом.
Тедди сморгнул, опустил взгляд на страницу и отыскал в шифре второе слово: «are».
— Как Нойса, — отозвался он. — Сейчас вы мне скажете, что его здесь тоже нет.
— Он здесь, — возразил Коули. — Многое из того, что вы рассказывали о нем доктору Шину, правда. Но домой, в Бостон, он не возвращался. И в тюрьме вы с ним не встречались. Он в этой клинике с августа пятидесятого. В какой-то момент, видя положительную динамику, его перевели из корпуса С в корпус А. Где вы его и избили.
Тедди оторвался от шифра.
— Я — что?
— Вы его избили. Две недели назад. До полусмерти.
— За что?
Коули глянул на Шина.
— За то, что он назвал вас Лэддисом, — сказал Шин.
— Неправда. Я видел его вчера, и он…
— Да?
— Он ни разу не назвал меня Лэддисом, уж точно.
— Нет? — Коули перевернул страничку тетради. — У меня есть распечатки ваших разговоров. Магнитофонная запись лежит в офисе, так что обойдемся распечатками. Посмотрим, знаком ли вам этот текст. — Он поправил очки и склонился над страницей. — Цитирую… «Все дело в тебе, Лэддис. С самого начала. А я сбоку припека. Одно звено в цепочке».
Тедди помотал головой.
— Он не называл меня Лэддисом. Вы сместили акценты. Он говорил, что дело в вас… то есть во мне… и в Лэддисе.
Коули засмеялся:
— Ну вы и жук.
Тедди улыбнулся:
— То же самое я думаю про вас.
Коули снова обратился к распечатке:
— Как насчет этого? Помните, как вы спросили Нойса, что у него с лицом?
— Конечно. Я спросил, кто его так отделал?
— Ваши доподлинные слова: «Кто это сделал?» Правильно?
Тедди кивнул.
— На что Нойс ответил — я цитирую — «ты».
— Да, но…
Коули разглядывал его, как энтомолог насекомое под увеличительным стеклом.
— Да?
— Он выражался…
— Я вас слушаю.
Тедди никак не мог подыскать правильные слова, чтобы выстроить их в цепочку, в такой подвижной состав.
— Он хотел сказать… — Тедди говорил медленно, подбирая слова, — то, что я не сумел помешать его возвращению в эту клинику… косвенным образом… привело к его избиению. Он не утверждал, что я его избил.
— Он сказал: «Это сделал ты».
Тедди пожал плечами:
— Пусть так, но мы с вами расходимся в интерпретации его слов.
Коули перевернул страницу.
— А как насчет этого пассажа? Нойс говорит: «Они знали. Неужели непонятно? Все, что у тебя на уме. Весь твой план. Это их игра. Отлично разыгранная пьеса. Все это придумано для тебя».
Тедди привалился к спинке стула.
— Столько пациентов, столько людей, с которыми якобы я прожил вместе почти два года, и никто не сказал мне ни слова о том, что я целых четыре дня участвую в этом маскараде?
Коули закрыл тетрадь.
— Они к этому привыкли. Вы уже год как разгуливаете с этой пластиковой бляхой. Сначала я подумал, что это будет хороший тест: дать ее вам и посмотреть, как вы себя поведете. Но что вы с ней так далеко зайдете, я и представить себе не мог. Откройте свой бумажник и скажите мне: она пластиковая?
— Дайте мне сначала разгадать шифр.
— Вы уже почти разгадали. Остались три буквы. Вам помочь, Эндрю?
— Тедди.
Коули покачал головой:
— Эндрю. Эндрю Лэддис.
— Тедди.
Коули наблюдал за тем, как он расставляет буквы на странице.
— О чем тут говорится?
Тедди засмеялся.
— Скажите нам.
Он мотнул головой.
— Поделитесь с нами, прошу вас.
— Вы это подстроили. Вы всюду расставили зашифрованные послания. Вы придумали Рейчел Соландо, использовав имя моей жены. Все это ваших рук дело.
— О чем идет речь в последнем шифре? — медленно, с расстановкой спросил Коули.
Тедди перевернул тетрадь, чтобы они оба могли прочесть:
YOU ARE HIM[19]
— Довольны? — спросил Тедди.
Коули встал. Он выглядел обессиленным. Дошедшим до ручки. Когда он заговорил, в его голосе была опустошенность, которой Тедди прежде в нем не замечал.
— Мы надеялись. Мы надеялись, что нам удастся вас спасти. Мы поставили на кон свою репутацию. А сейчас пойдут разговоры о том, что мы позволили больному реально разыграть свой величайший бред, взамен же получили несколько травмированных охранников и сожженную машину. К профессиональным насмешкам я отношусь спокойно. — Он присел на подоконник и выглянул в квадратное оконце. — Может, я перерос это заведение. Или оно меня переросло. Но недалек тот день, пристав, когда медицина вытравит из человека все человеческое. Вы меня понимаете?
Тедди немного помолчал.
— Не совсем.
— Неудивительно. — Коули сложил руки на груди. В комнате на какое-то время воцарилась тишина, если не считать звуков бриза и океанского прибоя. — Вы солдат с отличиями, хорошо натренированный в рукопашном бою. За время, проведенное здесь, вы покалечили восьмерых охранников, не считая сегодняшних двоих, четырех пациентов и пятерых санитаров. Мы с доктором Шином боролись за вас долго и упорно. Но большинство персонала и вся верхушка пенитенциарной системы требуют от нас результата, в противном случае вас сделают абсолютно недееспособным.
Он слез с подоконника, снова подошел к столу и, опершись на него руками, подался вперед, держа Тедди под прицелом своих пасмурно-печальных глаз.
— Это была наша последняя попытка, Эндрю. Если вы не признаете, что вы тот, кто вы есть, и сделали то, что сделали, если вы не предпримете усилий, чтобы приплыть к берегу здравого смысла, то не в нашей власти будет вас спасти.
Он протянул ему руку.
— Ну что? — сказал он охрипшим голосом. — Эндрю. Пожалуйста. Помогите мне спасти вас.
Тедди принял эту руку и ответил крепким, недвусмысленным рукопожатием и таким же недвусмысленным взглядом. А еще улыбкой.
— Хватит называть меня Эндрю.
24
Его отвели в корпус С в наручниках.
Там его препроводили в полуподвальный этаж, где больные провожали его криками из камер. Они обещали его избить. Изнасиловать. Один поклялся, что разделает его, как свиноматку, и будет смаковать по кусочку.
В камере его с двух сторон караулили охранники, пока медсестра делала ему в плечо укол.
От ее волос пахло земляничным мылом. Когда она наклонилась, он ощутил ее дыхание и сразу ее узнал.
— Вы выдавали себя за Рейчел, — сказал он.
— Держите его, — попросила медсестра.
Охранники вцепились ему в плечи и вытянули руки по швам.
— Это были вы. Только с крашеными волосами. Вы — Рейчел.
— Не дергайтесь, — сказала она и вонзила иглу.
Он перехватил ее взгляд.
— Вы отличная актриса. Нет, я правда вам поверил. Все эти слова про вашего погибшего Джима. Очень убедительно, Рейчел.
Она отвела взгляд.
— Меня зовут Эмили, — сказала она и вытащила иглу. — А теперь поспите.
— Ну пожалуйста, — позвал он ее, когда она пошла к выходу.
Она обернулась уже в дверях.
— Это же были вы.
Она призналась — нет, не кивком, а глазами, неуловимым движением ресниц и одарила его улыбкой, такой безрадостной, что ему захотелось поцеловать ее волосы.
