Я, оцепенев, забыв об осторожности, смотрел на происходящее. Благо, в нашу сторону не прилетело пока ни одной пули. Видно, нападающие ставили себе целью уничтожить в первую очередь та́йников, подавить их плотным огнем.
В стрельбе наступила короткая пауза – пулеметчики перезаряжали свою мясорубку. В этот миг один из та́йников выглянул из-за изуродованного лимузина и, размахнувшись, бросил в сторону броневика небольшой предмет. Разгадав, что это, я поспешно пригнулся в автомобиле и всё-таки успел увидеть вспышку у правого колеса железного чудовища.
От грохота взрыва заложило уши, по броневым листам звонко хлестнули осколки, на нас с Евой посыпались куски горячего каменного крошева. Броневик затянуло дымом, но уже в следующий миг пулемет ожил, дождь пуль снова забарабанил по лимузину та́йников, не давая им высунуться из-за прикрытия.
Наш кабриолет по-прежнему был вне зоны огня, и я мог продолжить наблюдение за обстановкой. Ева сделала попытку высунуться из-под торпеды, но я удержал ее, с силой нажав на плечо. Достаточно с нас одного наблюдателя, и если что, наблюдателю тоже будет достаточно одной шальной пули или осколка.
Тем временем под прикрытием пулемета началась высадка десанта. От грузовика к старым развесистым липам и кустам метнулись быстрые тени. Сосчитать я не успел, но было их не менее пяти-шести человек.
В этот момент та́йники бросили еще одну гранату. Она перелетела через изрыгающий огонь грузовик и взорвалась за ним. Зазвенели стекла в окне ближнего дома. Броневик опять не пострадал, но взрыв вызвал суматоху среди десантников. Кто-то закричал, кто-то упал, а двое, пригибаясь, кинулись через дорогу. Остальные спрятались за деревьями, и их стало не видно.
Та́йники разделились, теперь двое стреляли по атакующим, а двое других сосредоточились на пулеметчиках. В сторону броневика полетела третья граната, и вот она уже угодила точно в кузов.
Из-за высоких броневых щитов харкнуло огнем и дымом, к грохоту взрыва добавился звук, сходный с гулом колокола. Вновь зазвенело битое стекло. Взрывная волна подбросила тело одного из стрелков высоко в воздух, он описал дугу и рухнул на мостовую бесформенным ворохом обгорелого тряпья. Второго террориста не было видно, но стало ясно, что живых в кузове нет. Броневик стоял безмолвный, как памятник.
Тем временем двое разбойников форсировали дорогу и укрылись за массивными мусорными баками у края тротуара. Им навстречу, стреляя из револьверов, кинулись двое та́йников. Завязалась ожесточенная перестрелка.
Два других агента сместились ближе к нашему авто. С другой стороны улицы, заложив длинную дугу и намереваясь воспользоваться кабриолетом как прикрытием, атаковала еще одна пара разбойников. Я ничем не мог помочь нашим защитникам, оружия кроме Дагг-Оша и Дагга-Оззи у меня не было.
Та́йники обтекали кабриолет с правой стороны. Над дорогой, значительно ухудшая видимость, стелился черный едкий дым от загоревшегося грузовика. Вот из клубов этого дыма и выскочили атакующие – два рослых детины в банданах с рисунком, очень напоминающим человеческие кости, и с револьверами в руках.
Они буквально столкнулись с та́йниками нос к носу. Никто из них – ни бандиты, ни агенты – не успевал спрятаться. Да и укрытий никаких поблизости не было – пустая и гладкая проезжая часть, вымощенная брусчаткой. Всё это происходило прямо перед капотом кабриолета и мне было видно как на ладони.
На мгновение и те и другие замерли. Агенты расположились ко мне спиной, а вот физиономии бандитов просматривались очень хорошо: всё те же приклеенные улыбочки и пустые глаза. Все четверо одновременно вскинули руки с оружием и открыли огонь.
Стреляли почти в упор – я видел, как содрогаются тела под ударами пуль, как выплескивается кровь из ран. Один из та́йников начал пятиться, откидывая корпус и отступая на шаг с каждым новым выстрелом, но при этом сам не переставал стрелять…
Пальба прекратилась неожиданно, тишина, еще более гулкая после канонады, разлилась над пустой улицей. Четыре тела обрушились на брусчатку одновременно, глухо стукнуло по камням выпавшее из рук оружие.
Выстрелы позади тоже стихли. Дым плыл над полем боя, над пустынной улицей. Ни одного человека не показалось на тротуаре за всё это время, ни один силуэт не мелькнул в окне – полное безлюдье. Я больше не мог оставаться в авто. Сдавленно выдохнув Еве: «Сиди!» – я вывалился из машины и огляделся.
От расстрелянного лимузина ко мне медленно, чуть покачиваясь, шел последний нападающий. Невысокий плотный тип в бандане и кожаном жилете. В вытянутой руке он сжимал револьвер, дуло которого было направлено прямо мне в грудь…
Клинки, пусть даже самые лучшие, пусть хоть сто раз легендарные, не способны защитить от пули. Как не спасли они Дагомира от кавалерийских карабинов, так вряд ли помогут сейчас и мне. Но другого оружия не было, а стоять и покорно ждать выстрела и смерти я тоже не мог. Поэтому одним движением стряхнул ножны с клинков.
Плотный ухмыльнулся. Лицо его, перемазанное сажей, было совершенно нормальным, живым и подвижным. Он удобнее перехватил рукоять револьвера и стал тщательно целиться…
Повинуясь больше наитию, чем здравому смыслу, – тому чувству, что появилось недавно и вело меня, помогало в трудную минуту, – я распахнул руки как можно шире. Освободившись от ножен, клинки мелко задрожали, в один миг вибрация стала такой, что щекотало ладони. Руки сами, без вмешательства воли, начали расходиться: правая пошла вверх, левая – вниз и в сторону.
В лице разбойника что-то дрогнуло, он продолжал целиться, но ухмылка стала какой-то неуверенной, почти жалкой. А я узнал на себе, что называют коловращением, священным кругом, символом вечного движения.
Я усиленно размахивал руками и со стороны напоминал, наверное, ветряную мельницу. Клинки свистели, чертили в воздухе два прозрачных круга – один чуть больше, другой поменьше. Ступни плотно стояли на земле, корпус раскачивался из стороны в сторону. Мое оружие не доставало противника, до него оставалось не менее двух метров, но что-то изменилось.
Лицо террориста исказилось, и он нажал на курок. Грохнул выстрел, пуля просвистела около моего уха. Рука бандита ходила ходуном, он давил на спуск еще и еще раз. Пули пролетали мимо. Он ухватил револьвер обеими руками, на лице отобразилось нечеловеческое напряжение – он пытался направить оружие. На миг ему это удалось, дуло опять смотрело мне в грудь.
Я не двинулся с места, продолжая работать клинками в прежнем ритме. Палец стрелка нажал на спуск, но за долю секунды до этого ствол дрогнул – опять мимо! «А-а-а-а!» – тонко и страшно заголосил он и начал беспорядочно стрелять, слепо направляя револьвер в мою сторону. Пули пролетали мимо, не причиняя вреда.
Наконец боек глухо щелкнул, пустой барабан провернулся, боек клацнул еще раз – патроны закончились. Одновременно силы оставили нападавшего: он безвольно уронил руку с оружием, крик его оборвался. Я сделал шаг вперед и резким вертикальным ударом рубанул саблей по ненавистной бандане.
В этот удар я вложил всё напряжение последних минут, всю свою ненависть к преследователям и весь свой страх тоже. Отлично приспособленный для секущих ударов клинок не застрял в ране, не скользнул по черепу – он развалил голову пополам. Тело обрушилось с тупым звуком…
Броневик чадно горел, перед ним еще дымилась воронка от взрыва гранаты. Я прошел к кабине и заглянул внутрь – водителя убило при взрыве в кузове. Не защищенная с этой стороны кабина не смогла стать преградой для осколков.
Вокруг лежали трупы. Изрешеченный остов лимузина горбился уродливым скелетом, подле него тоже валялись мертвые – свои и чужие. Где-то стукнула ставня, далеко в небе вскрикнула птица…
– Мартин… – раздался тихий жалобный голос. Ева испугано выглядывала из салона кабриолета, вздрагивая и озираясь.
Я подобрал ножны, обтер клинок и сел в авто.
– Поехали в Агентство, Ева, – тихо проговорил я. – Может быть, там мы будем в безопасности…
Не успела Ева завести мотор, как к перекрестку подкатил огромный черный лимузин та́йников, набитый до отказа агентами. За ним, ревя двигателем, следовал армейский броневик – строгая, по-своему даже красивая в своей функциональной завершенности стальная коробка. Угловатая, вся из клепаного металла, с двумя башнями, из которых угрожающе глядели, шевеля дулами, пулеметы. Кустарная поделка «2012» в сравнении с ним казалась бы жалкой и смешной, если бы я не наблюдал ее в деле каких-то десять минут назад. Пять мертвых агентов лежали на земле, мне было не до смеха.
Из лимузина выпрыгнул тот самый подтянутый господин с непреклонным лицом, который был на набережной. Неужели это случилось только вчера?! Он быстро огляделся, деловым шагом прошел между трупов и склонился над бортом кабриолета:
– Я вижу, вы живы. Не пострадали?
