– Это его брошь, – тихо сказала я, ощущая, что мне становится нехорошо. – Он сделал ее для нее. И все хотел подарить. Но не смог. Все, дайте мне воды.
Уходя почти в бессознательное состояние, я все же ощутила на губах вкус воды и увидела испуганные глаза Дмитрия-первого. Я улыбнулась и хотела уже уйти в мягкие объятия обморока, но тут же почувствовала два стальных каната, которые, совершенно не считаясь с моим желанием, грубо вернули меня в реальность. Да, девчонки действовали четко и быстро.
– Плохая энергетика? – спросила Анютка, обмахивая мое лицо мокрой стодолларовой купюрой. В узком пространстве машины она не могла сообразить ничего лучшего.
– Нет, – с трудом ответила я. – Очень мягкая и теплая. Такую вещь не хочется выпускать из рук.
– Ну так и не выпускай, – решила Ольга. – Сама отдашь ее деду. Или бабке. Нет, деду. Он же хотел подарить ее жене, я тебя правильно поняла?
Я кивнула и улыбнулась. Ощущения у меня были самые приятные. Если то, что я ощутила от броши, было правдой, то Татьяне можно было позавидовать. Редкую женщину так любили. Хотя почему любили? Еще любят, Арсюша ее ищет.
– Оля, деньги почти высохли, – объявила Анька. – Ищем ближайший обменник и идем ужинать. Иначе не только Маринка в обморок грохнется.
И в подтверждение ее слов у меня в животе громко заурчало. Ну вот, я думала, что грохнусь в обморок от чувств, а оказалось, что я лишь не ела с утра. Проза жизни…
– Мы в состоянии заплатить за девушек, – в один голос заявили оба Дмитрия.
Оля скривилась. Не то чтобы она была феминисткой, просто ей не нравился ни один из Дмитриев. Меня качали в разные стороны чувства гордости, неполноценности и бог знает чего еще, но все это было одновременно, и я была солидарна с Олей. Анька была не прочь отведать халявной еды, но ее тоже терзали сомнения относительно личности Дмитрия-второго. К тому же она прикинула, что сто баксов на скромный ужин на нас троих вполне хватит, значит, можно диктовать свои условия.
– У нас есть деньги, – гордо сказала Анька. – И сегодня платим мы.
– Какие вы сегодня независимые! – фыркнул Дмитрий-первый и наконец-то тронул машину с места. – А деньги за брошь надо все же вернуть. У кого ты ее украла? – спросил он у Оли.
– А ты вернись в отделение, – ехидно посоветовала она ему. – Его там сейчас как раз за незаконную торговлю антиквариатом и мелкое воровство трясут. Ну или крупное воровство, смотря что найдут у него в квартире.
Дмитрий-первый был вынужден замолчать. Что делать в таких ситуациях, он не знал. И тут из небольшого скверика с визгом выскочили две женщины и едва не рухнули нам под колеса. Чудом справившись с управлением, Дмитрий-первый вспомнил всех чертей, назвал всех кикимор поименно, но наезда на женщин удалось избежать.
– Опять Сенька появился, что ли? – пробурчал он.
– Семен Груздев, призрак-маньяк? – оживился Дмитрий-второй. – Слышал, слышал, но вот узреть не удавалось.
С заднего сиденья на них уставились три пары донельзя заинтригованных глаз. Дмитрий-первый что-то пробурчал про сказки и слишком уж нервных женщин, но вот Дмитрий-второй охотно просветил нас о предании о местном призраке. Семен Груздев, годы жизни которого были неизвестны, появился в виде призрака в Петербурге лет сто назад. Обосновался вот в этом скверике и время от времени нападал на проходящих мимо женщин, чем пугал их до полусмерти. Ходила легенда, что Семен появился тут, разыскивая свою невесту, поэтому и интересовался исключительно женщинами. К мужчинам он был равнодушен, и, соответственно, они его не видели. Какая уж из его жертв выяснила, что он именно Семен и именно Груздев, история умалчивает, но имя так и осталось за призраком. И время от времени в этом сквере в сумерках появляется жуткое привидение, которое подплывает к женщинам, заглядывает им в лица и пытается узнать в них свою невесту.
– Дурдом! – резюмировала Ольга. – И все мужики козлы! Пошли, девчонки!
Вздохнув, мы начали выходить из машины. Деваться было некуда, этого призрака надо проверить. Раз непонятно, откуда имечко Семен, то вполне мог быть и Елисей. А что все жертвы описывали его как безглазого урода, так нам никто и не говорил, что прадед был красавцем. То, что я разглядела в сознании Татьяны в покинутом обиталище фей, еще ничего не значило. Мало ли каким он представлялся ей в фантазиях. И вообще, может, прабабка его не за кудри полюбила. Да еще на войне добавили. В общем, надо было смотреть.
– Куда?! – рявкнул Дмитрий-первый.
– Деда смотреть, – ответила я и шикарно хлопнула дверцей. Так, чисто из вредности.
– Пошли, тезка, – хлопнул его по плечу Дмитрий-второй. – Видишь же, они танком прут, таких не остановишь.
Сквер был запущенным и темным. Ну, учитывая, что хотя белые ночи и считаются условно светлыми, на самом деле сумерки были вполне приличными. И три лавочки, довольно новые, просматривались с трудом. Не сказать, что было совсем уж мрачно, но какой-нибудь эксгибиционист тут мог вполне найти себе прикрытие.
Призрака пришлось ждать. Все это время оба Дмитрия сидели на одной из лавочек и старались прикинуться восковыми фигурами. Причем Дмитрию-второму было это все реально интересно, а вот мой Дмитрий сидел с перекошенным лицом. Вот что делает с людьми малейшее изменение ауры. Пока на нем висело проклятие, так и во всех ведьм верил, и в покинутый дом огненных фей с нами спускался, а как «вылечился», так всё, все призраки не более чем суеверие, а все женщины впечатлительные истерички. Мы же с девчонками изображали прогуливающихся идиоток, и Анютка даже принялась напевать что-то из репертуара Григория Лепса, но, наткнувшись на разъяренный Ольгин взгляд, предпочла рот закрыть. Ясногорская этого исполнителя не переваривала, да и Анька не блистала вокальными данными.
И наконец он появился. Чуть слышное шевеление листвы, прохладный ветерок, и вот как будто из капель тумана начал проявляться призрак. Оля послала нам легким кивком головы сигнал, и мы с Анюткой застыли в тени деревьев.
– Добрый вечер, красавица! – прошелестел голос. – Погода прекрасная.
Оля продолжала прогуливаться, делая вид, что призрака не замечает. Слишком уж неясно он пока проявился, сложно понять, с кем имеешь дело.
– О, да мы еще и гордые. – Голос стал намного четче. Оля же по-прежнему не реагировала. – Мы еще и красивые. – Теперь было видно, что призрак в белом балахоне с капюшоном. Но еще было понятно, что женщины в своих описаниях не очень-то врали. Только безглазый мог сейчас назвать Олю красивой. Разорванные джинсы, грязная футболка и растрепанные, кое-где стоящие дыбом волосы делали ее похожей на заблудившуюся кикимору. Разве что он рассмотрел ее внутреннюю красоту. Но и тут все было сугубо на любителя. – Дай я посмотрю на твое личико, милая, – вытянул костлявую руку призрак и заглянул Оле в лицо.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
