Скоро нужно будет составлять специальную программу, раз ей предстоит тренировать новичков. Она и в роли учителя? Смешно. Однако это было любопытно и волей ― не волей воображение уже набрасывало план действий, подробно представляя, как и с чего они будут начинать.
Из мыслей её вырвал шорох и мелькнувший в отражении зеркал силуэт. Перехватив пилон на сгибе колена, Ульяна перекрутилась, возвращая себя в вертикальную плоскость и мягко соскакивая босыми ногами на прохладный пол. Возле приоткрытой двери стоял Кирилл, держа в опущенной руке тёмно-бордовую розу на длинном стебле.
― Всего одна? ― улыбнулась краешком губ Матвеева. ― Ты можешь лучше.
― Ты права, ― Кометов кого-то подозвал и под её изумлённый взгляд в зал внесли огромный букет точно таких же бордовых роз. Сколько их там было? Сотня? Доставщик в кепке положил цветы на маты, сваленные в углу, переглянулся с заказчиком и молча вышел. ― Лучше?
― Розы? Не ты ли говорил, что это банально?
― Я, но с воображением у меня как раз в данный момент полный затык, так что лучше ничего не придумалось, ― поравнявшись с Ульяной, ей протянули одинокую розу. ― Прости, я вчера молчал потому что было дел невпрово… ― Кирилл, сердясь на самого себя, тряхнул головой. ― Кого я обманываю. Зассал я. Хотел позвонить, но не знал, что сказать.
― А сейчас знаешь?
― Если честно, не очень. Но понимаю, что объясниться надо.
― Думаешь, стоит?
― Ты так не считаешь?
― Я уже никак не считаю, ― Матвеева с удовольствием уткнулась носом в бархатный бутон, вдыхая аромат. ― Но в следующий раз, если надумаешь пускать на ветер деньги, лучше купи мне шубу. В ней зимой ходить приятней, чем в засохших цветочках. Чтобы не казаться меркантильной сукой, которая спит с тобой только ради денег, могу назвать шесть причин, почему она мне нужна. Хотя нет, семь… Или даже восемь.
― Нужна шуба, будет шуба.
― Это попытка откупиться?
― Это желание сделать тебе приятно.
― Как я тебе? ― съязвила, но тут же прикусила язык она. ― Прости.
― Да нет. Так-то ты права. Мне давно уже не было так хорошо. И не про ми*ет. Я о тебе.
― О… Спасибо. Наверное.
Ульяна смутилась, но ещё сильнее был смущён сам Кирилл. Явление столь же невероятное, сколько очаровательное.
― В общем, к чему я веду… То, что я сказал… Я сказал всерьёз. Думаю, я правда… люблю тебя.
― Тебя это пугает?
― Несомненно. Однако не настолько, чтобы зарывать голову в песок. Я не боюсь чувствовать. Скорее боюсь накосячить. А я это могу. Мы с тобой оба испульсивны, ― Матвеева, не выдержав, отвернулась, с трудом сдерживая собравшиеся в уголках глаз слёзы. Маленькая девочка внутри неё ждала этих слов долгие десять лет и, наконец, дождалась. Кто бы мог подумать. ― Иди сюда, ― её подозвали к себе, заключая в тёплые объятия, в которых хотелось остаться на всю оставшуюся жизнь. Они стояли, обнимались и молчали. Это было приятно, но чувство незавершённости не покидало Кометова. Ответа ведь он не услышал. ― Может, хоть что-нибудь скажешь?
Ульяна, которая всё это время тайком подтирала намокшие щеки, неоднозначно дёрнула плечами.
― У меня мозоль лопнула на большом пальце. Больно, ― над ухом тихонько засмеялись, мягко целуя её в висок.
― Сочувствую, но я не совсем об этом.
― Я не знаю, что тебе сказать. Нужно подумать.
― Подумай. У тебя будет время. Мне надо ехать в Питер на съёмки. Хотел позвать тебя с собой, но в сложившихся обстоятельствах ты ведь точно не поедешь.
― Уезжаешь? Надолго? ― эта новость её не обрадовала.
― Пока не знаю. Дня на три-четыре точно, а там как получится.
Ульяна невесело кивнула, отстраняясь.
― Это, наверное, даже хорошо. Нам обоим не будет лишним побыть вдали друг от друга и подумать.
― Над чем?
― Есть ли во всём этом смысл.
― Есть.
― Как знать.
Откровенно говоря, Ульяна давно сдалась, с разгромным счётом проиграв этот бой в "любовь-ненависть". И теперь лишь тянула время, как тянут его трусишки за секунду перед прыжком с тарзанки. Да, её по-прежнему мучили сомнения, с которыми ничего не могло поделать бабское непутёвое сознание, но душа и тело беззаветно тянулись к Кириллу. Это она знала, чувствовала и не могла контролировать. Не могла и не хотела.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Однако здравый смысл, эта сволочь, которая вечно находила причины и отговорки, продолжал настойчиво умолять не совершать ошибки. Возможно, роковой. Что их ждало в будущем? Было ли это будущее… Хотелось верить, что да, однако кривое прошлое совсем не тянуло на начало красивой диснеевской любви.
Вот и суровая правда жизни, милые девочки. Не верьте в добрые сказки, не ждите прекрасных принцев и сами не будьте наивными принцессами. Будьте злыми ведьмами: их уважают, их боятся обидеть, и они обычно не разочаровываются. Потому что не позволяют себе очароваться.
Кирилл же плевал с высокой колокольни на внутренние терзания и проблемы морали. Мужикам проще в этом плане: они долго раскачиваются, но, приняв решение, уже не отступают и прут напролом, не отвлекаясь на препятствия. А Кометов ещё и сам по себе был человеком целеустремлённым, так что сложности его не пугали. Важна цель и желание её достичь. И его целью стала Ульяна.
Он писал. Каждый день, будучи в Петербурге, едва появлялось свободное время, слал сообщения. Но ему не отвечали. Читали, но не отвечали. Если бы кто-то попросил логически объяснить такое поведение, Матвеева впала бы в ступор, потому что она не знала, зачем так поступала. И это при том, что от каждого нового уведомления волнительно ёкало внутри. Девочки такие девочки ― это единственное оправдание, которое приходило на ум.
«Зайди на мою страницу в Инстаграм», пришло ей на четвёртый день разлуки.
Конечно же, она послушалась и с удивлением обнаружила в профиле знаменитости, которым обычно занимался специально обученный человек, новый пост с серией фото. Несколько были старого качества, словно фотографию со старых мыльниц пересняли на телефон, оставив засветы от вспышки.
Первое: два ребенка лет пяти танцуют в белых костюмчиках, украшенных мишурой. На заднем фоне новогодняя ёлка. Второе: с первого сентября, где был запечатлён весь шестой класс. Фото было откадрировано так, чтобы те же самые, но уже подросшие девочка с мальчиком, стоящие в разных рядах, оказались в центре. И последний снимок хорошо знакомый Ульяне: с ковровой дорожки, где она облизывала щеку Кириллу. Кстати, очень даже эффектно вышло.
Под постом красовалось пометка: «Песочница, детский сад, школа. Стечение обстоятельств или судьба?»
Ульяна: «Стечение обстоятельств», не удержавшись, в первый раз за всё это время ответили в диалоговом окне ватцапа.
Кирилл: «Я так не думаю»
Ульяна: «Школьное фото ужасное. Меня уже тогда начало разносить»
Кирилл: «А мне нравится. Мама прислала, нашла старую плёнку. Кажется, я начинаю вспоминать некоторые моменты. Это ведь ты разбила бровь пацану льдиной на гулянке в саду?»
Ульяна: «Да»
Кирилл: «За что?»
Ульяна: «Я уже не помню. Кажется, он меня обижал»
Кирилл: «Ты всегда была драчуньей и умела постоять за себя. Почему не шарахнула меня тогда, на дискотеке табуреткой? Когда я унизил тебя?»
Ульяна: «Ты слишком сильно мне нравился. Рядом с тобой я робела и забывала, как дышать»
Кирилл: «Забавно. Теперь мы поменялись местами»
На это уже ничего не стали отвечать. Кирилл и не настаивал. Он знал, что порой молчание куда важнее слов.
Прошла неделя, а он всё не возвращался. Поездка затягивалась, а Ульяна понимала, что уже сходит с ума от желания увидеть его. Она скучала, безумно скучала. И чувствовала, что приручается. Всего за неделю её надрессировали, как собаку Павлова.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
― Я угораю. Стоит меньше ста рублей. А если точнее 99, 99. Тупое разводилово. Каких лохов они пытаются наколоть? ― комментировала рекламу Кристина за вечерним просмотром кино, а Матвеева могла думать лишь о том, что ей до сих пор не пришло привычное, нейтральное, но такое нужное «спокойной ночи».
