Ивонин получил новое задание, часто выезжал, и Николаю не с кем было посоветоваться, да он и не очень стремился к этому. Ему казалось, что теперь он действительно на верном пути, и стоит только как следует поработать, не допустить ошибки, как все станет ясным и понятным. Истина будет восстановлена, Ряднов освобожден, и настоящий преступник получит по заслугам.
В том, что Свиридов мог совершить преступление, он почти не сомневался. Но если даже он сумеет вывернуться, доказать свою невиновность (при этом Николай как-то упускал из виду, что не подозреваемый обязан доказывать свою невиновность, а следователь по закону должен обосновать и доказать его вину), это пойдет на пользу дела. У него будут развязаны руки, а из-под подозрения выйдет еще один человек. Словом, все получалось так, как в научных исследованиях: даже неудачный опыт бывает полезен. Он показывает, что исследования идут не по тому пути.
И все-таки, как ни неопытен был еще Грошев, как ни наивен, время работы в милиции, армейская закалка да и приемы, которые он усвоил у Ивонина, позволили ему быть осторожным.
Он не вызвал Свиридова, а сам рано утром приехал к нему в гараж, дождался Свиридова и, предъявив удостоверение, принялся за осмотр машины. Придраться к техническому состоянию любого автомобиля, да еще опытному человеку, можно всегда, особенно зимой. А Николай понимал толк в технике и как комбайнер, и как водитель транспортных и боевых машин в армии.
И Николай придрался к люфту рулевого управления и, главное, к плохо отрегулированным тормозам. И тут случилось то, на что и рассчитывал Николай. Свиридов возмутился, как возмутился бы каждый шофер, любящий свою профессию. Он начисто отрицал и люфт, и плохую регулировку тормозов.
— Молод ты еще, понимаешь! — возмутился он. — Я пятнадцать лет езжу...
— Ну, положим, не пятнадцать...
— Все равно — побольше, чем ты. Мне, понимаешь, на работу...
— Ваша работа — на дороге. А сейчас гололед. Знаете, что было вчера?
— Да что б там ни было...
— Вчера вот такой, как вы, шофер сбил мальчишку — тормоза у него, видишь ли, отказали. Теперь сидит.
— Ты мне на мозги не капай. Я тоже знаю, что к чему.
— Ну, вот что, Свиридов, мне с тобой спорить некогда. Не веришь мне, поедем в милицию. Скажет начальник, что машина у тебя технически исправна, — пусть сам и отвечает.
— Самому нужно думать!
— Ты вчера юзом ездил?
Свиридов осторожно прикинул в уме вчерашнее
— Ну и что?
— А вот то, что засекли тебя. Понял? Так вот, решай: или становись на профилактику, а я завтра приеду, проверю, или едем сейчас со мной. — Николай вдруг задумался и поправился: — Нет, завтра я не приеду. Послезавтра ты сам приедешь и все объяснишь.
Вот этого Свиридов допустить не мог. В столовой и ее филиале была всего одна его машина. И если он не выедет два дня, будет полный срыв работы. Директор поймет, что в этом виноват Свиридов, и впредь ни за что не простит его маленькие, но выгодные «левые» ездки и комбинации с запчастями. И Свиридов согласился.
— Ладно, только заедем, я скажу директору.
— Зачем? Оттуда и позвоним...
— У нас телефона нет. Только в диспетчерской да у начальства.
Пришлось ехать на аэродром. Николай искоса наблюдал за Свиридовым, но ни излишней тревоги, ни страха не заметил. Вел машину он внимательно, профессионально, смело и в то же время осторожно, лишь искоса поглядывая на Грошева.
Уже на выезде из города он победно посмотрел на Николая и спросил:
— Ну что? Держат тормоза или не держат?
— А я не говорил, что они совсем не держат. Но ход педали длинный, значит, не сразу схватывают. Да и колодки, видно, подносились.
— Так это при гололеде еще лучше. Не сразу схватывает, значит, не занесет.
— Теория... — покривился Николай, и возмущенный Свиридов замолк.
Над шоссе, проревев моторами и хищно нацелившись в землю выпущенными колесами, заходил на посадку пассажирский лайнер.
— Из Адлера прилетел. Курортники притопали.
Когда подъехали к зданию аэропорта, из дверей уже выходили первые пассажиры и растерянно оглядывались — ни такси, ни автобусов не было. Свиридов с горечью посмотрел на пассажиров, и Грошев понял его. В это время он обязательно подцепил бы пару-тройку пассажиров и отвез бы в город: и по пути и «калым».
— Ну, пошли, что ли, — буркнул Свиридов.
— А зачем мне идти? Показать, что за тобой милиция приезжала? Чтоб трепались?
Свиридов пристально посмотрел на него и благодарно улыбнулся.
— Добро. Я сейчас.
Он убежал, и к машине стали подходить пассажиры, упрашивая подбросить до города. Николай пожимал плечами.
— Сам пассажир. Ожидаю шофера.
Потом подошел автобус, и пассажиры рванулись к нему.
Площадь перед аэропортом опустела.
Через несколько минут после отхода автобуса из дверей показались летчики, во франтоватых синих пальто, в синих форменных фуражках набекрень — крепкие, моложавые ребята. Один из них — ладный, невысоконький, единственный из всех в рыжих унтах — подошел к Грошеву, дернулся, увидев милиционера, но сейчас же улыбнулся:
— Может, и нас захватите? До города...
— Сам пассажир — жду шофера. Если он возьмет — пожалуйста. Мне-то что.
Летчик потоптался, обошел машину спереди и обрадованно крикнул:
— Это Стаськина машина. Может, подвезет...
— Всех не возьмет. Подождем автобуса.
Летчики возвратились в здание аэропорта. Тот, кто стоял рядом с машиной, еще раз посмотрел на Грошева, пристально и изучающе, потом доброжелательно улыбнулся и тоже пошел к двери.
Походка у него была легкая, спортивная, форменное пальто сидело как влитое, и даже унты подчеркивали его особый, летный шик.
«Хорошие ребята... Дружный, должно быть, экипаж...» — подумал Николай и вдруг увидел Анну Ивановну Ряднову.
Она медленно шла от пакгауза, в котором размещались камера хранения и склады грузов. Рядом с ней, заглядывая ей в лицо, крупно шагала полная, закутанная в платки женщина в полушубке.
Грошев отодвинулся, так чтобы Ряднова даже случайно не могла его заметить: пока что эта встреча была ни к чему.
Прибежал Свиридов и, уже усаживаясь на свое место, увидел Ряднову и крикнул:
— Ань! Слышь! Я тут на пару часиков отлучусь, иди к директору. Он тебя ждет.
Они проехали в центр города. Свиридов уверенно ехал в городскую ГАИ, но Грошев вдруг приказал ему ехать в другое место.
— Это еще зачем? — возмутился было Свиридов.
— Так надо! — жестко обрезал Николай и демонстративно передвинул пистолетную кобуру,
Во дворе Николай спросил:
— У вас ведро есть?
— А... зачем оно?
— Разговор будет долгим — спустите воду, чтобы не заморозить машину.
Свиридов усмехнулся:
— Ни черта ей не сделается — оттепель.
В кабинете Ивонина они рядком повесили на вешалке шинель и пальто и чинно уселись за стол друг против друга.
Окончив формальности, Николай задал первый вопрос:
— Как давно вы знали Роберта Андреева?
— Та-ак... — облизнул губы Свиридов. — Темнить начинаете. Ладно. Но мы по-честному. С Андреевым я знаком еще с шоферской школы, потом работали вместе, дружили.
— Почему перешли из таксомоторного парка, и кто вас порекомендовал в аэропорт?
— Надоело мотаться и, главное, быть на побегушках. А тут и калымнуть можно не хуже, чем на такси, и, главное, возле продуктов — всегда достанешь то, чего и в магазинах не найдешь. Летчиков сами знаете как снабжают.
— А кто вас рекомендовал?
— Робка с одним своим дружком. Тут у нас летает один. Радистом. Он и нашел это место. Предложил Робке, а тот мне.
— Ясно. А почему вы поссорились с Андреевым?
— Да так... Личное, — потупился Свиридов.
— А точнее?
— Ну, личное, и все.
— Странно. Дружили, помогали друг другу; когда он прилетал в наш город, останавливался у вас и вдруг — поссорились? Почему?
— Это очень важно?
— Очень.
— Тогда по-честному, только чтобы другие не знали. К сестренке он начал приставать, она и пожаловалась мне. Вот я его и выгнал, подонка такого.
— А к кому он приезжал? К Зине или Анне Ивановне?
— Знаете уже?
— Мы многое знаем.
— Тогда так. Робка был парень умный, никогда ничего прямо не говорил, все шуточками отделывался. Прямо он ни об одной не говорил, но намекал, что с соседкой встречается. И также намекал, что и с Зинкой тоже. Но та — дура, она ему не подходила.
— Это ж почему дура?
— Да такая она, знаете... будто недоваренная. Неинтересная, без огонька. Прока от нее не было, а Робка, он всегда выгоду искал. У него хватка братанина — мертвая.
— Вот, кстати, действительно ли старший брат Андреевых воровал кирпич со стройки и продавал его частникам?
— А кто его там не воровал? Только кому лень было или совесть очень правильная. Я ж там жил и знаю: все воровали.
