куда ты плывешь, дрейфуя, как щепка в буйном море? – продолжала гнуть свое Генриетта, все еще со шляпкой в руке.
– Не знаю и не желаю знать – и это чертовски приятно. Темная ночь, карета, четверка лошадей, – и они мчат меня невесть куда. Вот мое представление о счастье.
– Эти слова героини бульварного романа – определенно не влияние мистера Гудвуда, – заявила Генриетта. – Ты на краю пропасти!
Изабеллу разозлило то, что подруга вмешивается не в свое дело, – но, даже злясь, она понимала, что в словах Генриетты есть доля правды.
– Ты, наверное, очень привязана ко мне, Генриетта, если позволяешь себе так нападать на меня, – сказала она.
– Я люблю тебя, Изабелла, – с чувством отозвалась Генриетта.
– Тогда оставь меня в покое. Я попросила об этом мистера Гудвуда, об этом же прошу и тебя.
– Как бы все это плохо для тебя не кончилось.
– Мистер Гудвуд тоже пугал меня. Я сказала ему, что готова рискнуть.
– Ты такая рисковая – меня просто в дрожь бросает! – вскричала Генриетта. – Когда мистер Гудвуд возвращается в Америку?
– Не знаю. Он не говорил.
– Вероятно, ты не спрашивала, – сказала Генриетта голосом, в котором явно читался сарказм.
– Он был так расстроен тем, что я сказала, что я не считала себя вправе задавать вопросы.
Генриетту так и подмывало прокомментировать эту реплику, но она сдержалась и сказала только:
– Если бы я не знала тебя, я решила бы, что ты бессердечна.
– Ты слишком хорошего мнения обо мне. Не боишься избаловать?
– Боюсь, уже избаловала, – вздохнула Генриетта. – Ну, надеюсь, на обратном пути он хотя бы встретится с Анни Климбер!
На следующее утро она сообщила Изабелле, что не намеревается возвращаться в Гарденкорт (где стариком Тачеттом было вновь ей обещано гостеприимство), а останется в Лондоне и будет ожидать от лорда Бентлинга обещанного приглашения в дом его сестры, леди Пензл. Она излишне вольно истолковала свою беседу с дружелюбным приятелем Ральфа и заявила Изабелле, что наконец-то она заполучила что-то, из чего можно будет что-то извлечь. По получении приглашения – а можно сказать, мистер Бентлинг это гарантировал – она немедленно отправится в Бердфордшир, и, если Изабеллу будут интересовать ее впечатления, она, несомненно, найдет их на страницах «Интервьюера». Уж на этот раз Генриетте удастся увидеть жизнь англичан изнутри.
– Да знаешь ли ты, куда ты дрейфуешь, Генриетта Стэкпол? – спросила Изабелла, в точности имитируя тон, которым та произнесла похожую фразу накануне.
– Куда? Прямо в королевы американской журналистики! Если мой следующий материал не перепечатает весь Запад, я проглочу свою перочистку!
Генриетта договорилась со своей приятельницей мисс Анни Климбер, получившей много матримониальных предложений в Европе и покидавшей полушарие, столь высоко ее оценившее, отправиться за прощальными покупками – и отбыла на Джермин-стрит для встречи с ней. Вскоре после ее ухода доложили о появлении Ральфа Тачетта, и, как только он вошел, по выражению его лица Изабелла догадалась, что он чем-то расстроен. Он почти сразу же объяснил кузине, в чем дело: от матери пришла телеграмма о том, что с отцом приключился тяжелый приступ его давнишней болезни; она была крайне встревожена и просила сына вернуться в Гарденкорт как можно быстрее. На сей раз любовь миссис Тачетт к телеграфной связи не вызывала возражений.
– Я решил первым делом обратиться к сэру Мэтью Хоупу, известнейшему лондонскому врачу, – сказал Ральф. – К счастью, он сейчас в городе и назначил мне прийти в половине первого. Я буду просить его поехать со мной в Гарденкорт, и думаю, он согласится, поскольку несколько раз уже пользовал отца – и там, и в Лондоне. Поезд в два сорок пять. Вы можете поехать с нами, а можете остаться еще на несколько дней.
– Конечно, я поеду с вами! – воскликнула Изабелла. – Не знаю, смогу ли я быть чем-нибудь полезной, но раз дядя болен, я хочу быть рядом с ним.
– Так вы привязались к нему, – сказал Ральф, и в глазах его вспыхнула радость. – Вы единственная смогли оценить его по достоинству. Слишком уж это тонкая материя.
– Я просто полюбила его, – сказала Изабелла.
– Я рад. Он самый горячий ваш обожатель – после своего сына.
Изабелла с удовольствием выслушала это признание и втайне облегченно вздохнула, что мистер Тачетт относился к тому роду обожателей, которые не станут предлагать ей свою руку и сердце. Однако вслух она этого не сказала, а объяснила Ральфу, что вообще устала от Лондона и к тому же Генриетта собирается ее покинуть и отправиться в Берфордшир.
– В Берфордшир? – удивленно спросил Ральф.
– С леди Пензл, сестрой мистера Бентлинга, которая вот-вот должна прислать приглашение.
Несмотря на то что у Ральфа на душе было тревожно, он рассмеялся. Впрочем, он тут же стряхнул с себя веселость.
– Бентлинг – бесстрашный человек! Но что, если письмо затеряется в пути?
– Я полагала, что британская почта работает безупречно.
– И на старуху бывает проруха. Однако, – добавил он, – это не касается Бентлинга, и, что бы ни случилось, он наверняка позаботится о Генриетте.
Ральф ушел на встречу с врачом, а Изабелла принялась готовиться к отъезду. Недуг дяди ее сильно встревожил; она стояла над раскрытым чемоданом, оглядываясь в поисках вещей, которые необходимо было уложить, и на глаза ее то и дело навертывались слезы. Наверное, именно поэтому, когда Ральф вернулся за ней в два часа, она еще не была готова. В гостиной Ральф застал мисс Стэкпол, которая только что приступила ко второму завтраку, и она немедленно выразила сожаление по поводу болезни мистера Тачетта.
– Такой великолепный старик! – сказала она. – Верен себе до конца. И если это действительно конец – простите, что я так говорю, но вы, несомненно, думали о таком исходе, – жаль, что я не могу поехать с вами в Гарденкорт.
– Вам будет куда веселее в Берфордшире.
– Какое уж тут веселье, – как и приличествовало, проговорила Генриетта и добавила: – Жаль, что я не смогу запечатлеть эти последние минуты.
– Мой отец, даст бог, еще поживет, – отозвался на это Ральф и, меняя тему разговора на более приятную, осведомился у мисс Стэкпол о ее планах на будущее.
Теперь, когда у Ральфа была беда, Генриетта сменила гнев на милость и даже поблагодарила его за то, что он познакомил ее с лордом Бентлингом.
– Он рассказал мне множество вещей, которые я хотела узнать, – сказала Генриетта, – о здешних обычаях и о королевской семье. Не уверена, что его сведения делают ей честь, но мистер Бентлинг утверждает, что все дело в моей своеобразной точке зрения. Но не важно: все, что мне нужно от него, –
