голубые льдинки Альдониных глаз за бахромой сосулек, свисающих с паркового мостика…
И концовка… "Конец — делу венец!" Как же, плавали — знаем.
Комендант здания Министерства тяжелого машиностроения, где мы ставили свои "каскадерские трюки" очень… очень… ОЧЕНЬ сильно не хотел прогневать всесильного зятя Генерального секретаря, но даже помощник Чурбанова подполковник Зуев, прикрыл в тихом "ахуе" глаза, когда два плотника вынули из оконного проема на 26-ом этаже полностью всю раму!
Зато получившийся кадр того стоил…
Наконец-то, над ночной Москвой девушки стояли одновременно все трое. А дальше последовало маленькое чудо современного монтажа (и 3 с лишним часа работы!): камера сначала взяла девушек общим планом, а затем "вылетела" в окно и под последние слова песни — "Когда ты счастлив сам, счастьем поделись с дpyгим!" — на экране появилась панорама ночного Калининского проспекта с высотками, в которых светящиеся окна были сложены в гигантские буквы "С", "С", "С", "Р"!!!
«Не зря на крыше СЭВа мёрзли с телекамерой, как цуцики!»
Да, такая концовка не просто венец делу, а венец, как минимум, царский…
Смолкли последние аккорды…
— Лихо! — Щелоков, плохо скрывая довольную улыбку, пружинисто поднялся со стула, подошел к телевизору и затем развернулся к нам. Молча, он поочередно переводил взгляд со своей жены на Чурбанова, с него на дочь генсека и снова на жену.
Эта малопонятная мне пауза, сопровождалась добродушными похмыкиваниями Чурбанова, нетерпеливым ёрзаньем Брежневой и спокойной улыбкой супруги министра.
— Ну, что скажете… товарищи члены приемной комиссии?! — Щелоков добродушно усмехнулся, выделив интонацией последние слова.
Галина Леонидовна не выдерживает первой. Она вскакивает со стула и, уперев руки в боки, выдает фразу, которая изрядно запутывает для нас с Клаймичем ситуацию:
— А я говорила вам! Он там не то что не опозорится — фурор произведет!
— И правда, очень интересно получилось! — поддержал жену Чурбанов. — Кстати, туда сделать что-то подобное тоже не помешало бы…
Брежнева энергично кивает словам мужа и разворачивается к подруге.
— Да, отлично получилось… Не зря пол-Москвы на уши поднял! — с улыбкой, наконец, подала голос и Щелокова. — Николай Анисимович, тебя что-то смущает?
Все присутствующие снова уставились на министра.
— Нет, — откликнулся хозяин кабинета, — просто хочу услышать ваше мнение. Ну что, рассматриваем приглашение?
— Обязательно! — вскинулась Галина Леонидовна.
— Я думаю… да… — наклоняет голову с безукоризненным пробором Чурбанов.
Светлана Владимировна молча, но тоже уверенно кивает.
— Что ж… — министр неспешно подходит к нам.
Чурбанов поднимается и встает за шефом, а Брежнева, наоборот, опять садится, рядом со Щелоковой.
— Значит так, "эйзенштейны"… Вчера из посольства Италии поступило официальное обращение в наше Министерство культуры. Они хотят пригласить ансамбль "Красные звезды" к себе на музыкальный фестиваль. С вашей "Фичилитой"…
25.11.78, суббота, Москва (9 месяцев моего пребывания в СССР)
«За девять месяцев новая жизнь рождается… Вот у меня она тут уже и родилась… Новая. С полнейшей неизвестностью впереди…»
Я перехватываю убегающий Верин взгляд. Сколько же мы с ней уже не… "оставались наедине"? С конца октября. Почти месяц. То ли грустит, то ли обижается… Не могу понять.
"Некогда жить!" — я кисло ухмыляюсь и пытаюсь не упустить из виду компании, на которые распался "общий стол" после полутора часов тостов и закусок.
Мы снова в "Праге". Мой первый день рождения "ТУТ". Пятнадцать лет! Сегодня "Зимний сад" ресторана в нашем эксклюзивном владении — Брежнева постаралась. Помощь Галины Леонидовны, по-правде говоря, переоценить решительно невозможно. По-моему, она вообще больше ничем не занимается, кроме того, что решает ЛЮБЫЕ наши возникающие проблемы.
Я уже искренне считаю себя ей обязанным. Сначала несколько напрягался, опасаясь нетривиального внимания к моей персоне, а потом даже стыдно было за такие мысли. Немного…
Этот мой день рождения решили праздновать в Москве. Все планы на жизнь уже были связаны с этим городом, поэтому такое решение на семейном совете показалось оптимальным. Вот бы ещё найти время вещи сюда перевезти, а то с декабря в новую школу идти, а из учебных принадлежностей только шариковый "Паркер", подаренный сегодня Клаймичем!
Подарков, вообще, кучу надарили… Все. И музыканты группы, и её солистки, и их родители, и мама с дедом, и Леха с Клаймичем… Даже "великий маклер" Эдель — и тот через Григория Давыдовича подарок передал («отдариться надо будет не забыть»)! И это не считая подарков от вип-гостей, ведь даже Щелоков приехал. Вон они уединились в районе португальских олеандров — "мировые проблемы" обсуждают, чисто в мужской компании: министр с Чурбановым, дед с Клаймичем, да Верин папа с Альдониным.
Женщины сгруппировались около стола, вокруг Розы Афанасьевны, та совершенно завладела вниманием и дочери генсека, и жены министра, не говоря уж об остальных!
Солистки и музыканты во главе с Завадским сбились в кучу в другом конце сада и в какой-то момент я остался в одиночестве.
«Прекрасный повод — пойти освежиться…»
Я выбрался из удобного кресла и отправился в туалет.
Все туалеты "Праги" были подчинены единому правилу: чем выше этажом — тем круче! Никакой новомодной сантехники или, упаси Господи, какого-то импорта… Где руководство ресторана доставало унитазы и бачки времен дореволюционной России оставалось только гадать, но на антресоле "Зимнего сада" уровень туалета "дорос" уже до изразцов и позолоты! Подобное клозетное великолепие, в свое время, я встречал только в старых лондонских отелях и в московском ресторане "Пушкин".
Вдоволь насладившись "скромным обаянием золотого унитаза", я вымыл руки и сполоснул лицо. Шелест непривычных в "этой" Москве бумажных полотенец — и я выхожу в небольшой холл, разделяющий мужскую и женскую "приват-зоны".
«Опс! Сюрпрайз!»
Вера неуверенно улыбается и что-то спрашивает, но я не слушаю… Воровски оглядываюсь, хватаю мою красавицу за руку и молча тащу в, только что покинутое, туалетное великолепие.
Ремонт студии, наконец-то, подошел к финишу! Начатый как "косметический", он разросся до сноса перегородок и перекладки полов, что серьезно огорчало и сроками, и сметой.
Учитывая, что большинство работ оплачивалось Клаймичем "мимо кассы", то это "мимо" приходилось на мою "кубышку". И еще великое благо, что красная вывеска на входной двери "МС МВД СССР" освобождала нас от гибельного любопытства ОБХСС и бдительных старушек.
Зато теперь на первом этаже у нас образовались: сцена и танцевальный зал, раздевалки с душевыми, две больших комнаты под ателье, симпатичный холл со старым камином, оборудованный пост милицейской охраны, а также несколько подсобных помещений. А второй этаж пошел непосредственно под саму студию, репетиционную, большую гардеробную, кухню со
