редчайшие ингредиенты для кексов. У них готовился банкет, и Лео очень хотел блеснуть на нем свои шедевральным рецептом.
Перед спуском мне нужно было только забежать домой за Кречетом: без него уходить куда-то, кроме дома Райнара, мне строго запрещалось.
Прошло всего три месяца, но милый щеночек превратился в громадного зверя. Оно и немудрено, ел он столько, что, если бы не бесконечный мешок золота, мы бы его просто не прокормили! Пустынные гончие в самом деле были питомцами не для бедняков.
Однако, с момента, как принесла его в дом, я ни разу не пожалела о покупке. Пес рос умный, и, чем старше он становился, тем серьезнее относился к своим собачьим обязанностям. Он очень быстро прекратил лаять на соседей и бросаться на Арланда, когда тот приходил домой. Вместо этого Кречет просто шел встречать его к самому Ордену! Собака умудрилась запомнить часы и даже выучить дни дежурств инквизитора. Если же я брала Кречета с собой на рынок или во Вдову, он никого не подпускал ко мне ближе, чем на пару метров. Стоило ему зарычать, любые воришки, – и не только они, – шарахались в стороны! И это при том, что пес был еще подростком.
При этом просто так Кречет никогда не рычал, даже не лаял. На Черном Рынке, видя нас, продавцы экзотических животных спешили убрать товар подальше от зубов огромного пса, но Кречет даже не смотрел в их сторону. Иногда мне с ним было даже неловко: порой собака вела себя послушнее, чем я сама.
Когда я вернулась в дом и взялась за поводок, пес заметно оживился. Он любил выбраться вниз, обычно такие прогулки занимали несколько часов.
Мы с псом добрались до переулка Темной Эльги и через темных проход спустились в подземную часть города. Райнар велел мне забрать что-то у господина, живущего на Моховой улице в доме под номером двенадцать с половиной. Кажется, это был чернокнижник по имени Гренгаль.
В последнее Время на Черном Рынке было неспокойно. Участились перебои с товарами, поставляемыми глубинными слевитами. Возможно, это было следствием начавшихся терок между представителями этой расы: высокогорные и глубинные грызлись, как кошки с собаками. Это было странно, учитывая, что они жили в одной горе, только одни внутри, а другие под ней. Внешне они были очень похожи между собой, разве что глубинные были немного бледнее и пахло от них хуже.
Впрочем, с Кречетом мне были не страшны никакие слевиты, с ним я спокойно гуляла по Рынку: никому и в голову не пришло бы лезть к хозяйке пустынной гончей.
Улица, куда меня отправил учитель, была выстроена в лучших традициях Ужасных Улиц Подземелья: спутанные косые переулки, низенькие лачуги и дома-сталактиты со склизкими от влажности стенами. Между строениями протискивались узенькие дорожки из криво положенного кирпича, который топорщился, как чешуя разъяренного черного дракона.
Не без труда отыскав нужный дом, я стала выглядывать входную дверь.
Снаружи к постройке была приделана деревянная лестница, ведущая на второй этаж, только не к двери, как предполагалось, а, почему-то, в сплошную стену.
После долго осмотра я, наконец, заметила вход. Это была маленькая черная невзрачная дверка из потрескавшегося от времени дерева, находившаяся как раз в тени под той самой странной лестницей. Обнаружить вход можно было разве что по серенькому худому половичку, втоптанному в черную маслянистую землю.
Ослабив на всякий случай поводок Кречета, я постучала. Ответа не последовало, но, прислушавшись, я уловила тихое шарканье, которое затихло у самого порога. Меня и таинственного хозяина старого дома разделяла только дверца, которую никто не спешил открывать.
– Я от Райнара, – громко сказала я, надеясь, что это подействует на Гренгаля, и он откроет. Так и вышло.
Колдун, к которому меня послал учитель, был невысоким полукровкой. Смесь ланка и слевита, да еще и с врожденными уродствами… достаточно мерзкое зрелище. Выглядел он, как сморщенный зачешуевший плешивый карлик с пучками жиденьким волосков на подбородке. Где-то проглядывалась чешуя, где-то – обычная кожа, одна бровь была из волос, другую отмечали кривые роговые наросты. Лысый череп полностью покрывала татуировка – гексаграмма, заполненная символами чернокнижничества, обозначающими рок, предназначение и смирение.
Единственное, на чем было приятно остановить взгляд, – это выразительные глаза карлика. Светло-зеленые, они смотрели удивительно живо и прямо, будто их обладатель вовсе не подземный уродец, а статный мужчина, в котором ума ничуть не меньше, чем силы.
Эти глаза притягивали, они преображали узкое лицо с расплывшимся носом и впалыми щеками, делая его почти человеческим.
– Чего тебе нужно от меня? – спросил Гренгаль. Его слишком маленькая и узкая вытянутая челюсть при этом дрогнула, показался тесный ряд кривых желтых зубов. Рот был похож на заячий, крошечный длинный язык – на гнилой палец, скребущий по небу.
У карлика был сильный голос, но из-за строения рта едва можно было разобрать, что он говорит.
– Меня зовут Бэйр, я от Райнара, – повторила я, с трудом заставляя себя оторвать взгляд от нелюдя. – Он сказал, что вы должны передать ему что-то.
– Ах, да. Я ждал тебя, – кивнул карлик. – Зайди.
– А это обязательно? Вы могли бы передать мне здесь, – мне совершенно не хотелось заходить внутрь его дома: мне вполне хватало запаха, который я чувствовала, даже стоя на пороге. Что-то вроде смеси творога и мышиного гнезда с едкой кислой ноткой.
– Я должен приготовить то, что должен передать: речь идет о снадобье, – пояснил карлик. – Зайди.
Тесное жилище карлика насквозь пропиталось запахом уродливого существа. Три крошечных комнатки на первом этаже почти без всякой мебели и лестница на второй этаж – все, что я сумела разглядеть, пока хозяин вел меня на кухню.
В доме не было ни одной хорошей вещи, все поломанные, старые, разваливающиеся. Полы – голые серые доски, а покрывала, скатерти и шторы, все, какие были, – дырявые или в заплатах. Но при этом ни пылинки, ни одного грязного пятна я не заметила. Более того, весь коридор занимали полки, уставленные новыми книгами в ярких переплетах. Похоже, хозяин этого дома никогда не тратил деньги на лишнее.
– Сядь здесь, – велел мне карлик, указав на хлюпкую табуретку возле стола.
Я осторожно опустилась на разваливающуюся мебель, но она, вопреки всем опасениям, выдержала меня. Кречет спокойно улегся возле меня под столом: видимо, жуткий карлик не вызвал у него никаких подозрений. Хороший знак.
– Вина? Чаю? Эля? Кофе? Смешать? – размеренным тоном спросило существо.
– Что, простите? – переспросила я.
Речь карлика цокала и шипела, слов было почти не разобрать. Он повторил вопрос, и тогда я отказалась, но через пару
