Сейчас нельзя предложить готовую тактику и стратегию в отношении симуляционных проектов. Не понятно, успеют ли их задействовать, и в каких отношениях они будут между собой. Вполне возможно, что начнётся драка между самими симуляционными проектами, которую будет возможно использовать в собственных интересах. Речь, конечно, не идёт о том, чтобы блокироваться с одной из конфликтующих сторон. Но левые вполне могут воспользоваться трещинами, возникающими в официальной системе, хотя бы для того, чтобы разоблачать тех и других.
По моему убеждению, для левых наиболее разумным подходом было бы последовательное и честное проведение собственной политики. Выдвигая и защищая собственные лозунги, можно взаимодействовать, в том числе и с симуляционными проектами власти. Тогда те их участники, которые будут вовлечены в это сотрудничество, будут, в конечном счётё, сами разлагать эти проекты. Если же мы будем идти по пути компромисса, искать не существующие точки соприкосновения, всеми силами пытаться понравиться, то мы будем разлагать левое движение. Нельзя игнорировать симуляционные проекты, - это не реалистично считать, не существующим то, что реально существует. Необходимо просто вырабатывать свою линию поведения без оглядки на них, а потом, когда эта линия поведения уже сформирована, принимать во внимание связанные с ними обстоятельства.
Если всё же говорить об интуиции, то по моим ощущениям процесс распада резко ускорится с середины (самое позднее - с конца) этого года, и большую часть симуляционных проектов власть не успеет достроить. В этом смысле распад симуляционных проектов будет интересен, поскольку появится материал, который, что называется, будет валяться под ногами. Причём с этим материалом будут связаны определённые ресурсы. Например, СМИ, привыкшие освещать деятельность симуляционных проектов, не смогут игнорировать их, когда они будут вовлечены в реальную политику.
Надо понимать, что даже январские протестные выступления не были полностью спонтанными. В их организации принимали несомненное участие и региональные, и федеральные элиты, в интересах которых СМИ манипулировали информацией вокруг этих событий. Своеобразную роль сыграло МВД, которое на низовом уровне явно потворствовало выражению протеста.
Значит ли это, что мы должны гневно отказаться от участия в подобных акциях под тем предлогом, что они «не настоящие»?
Не следует забывать, что в «зубатовские» профсоюзы играла тогдашняя российская власть, а священник Гапон был агентом охранки. Но эта манипуляция вышла из-под контроля. То, что в рядах организованной Гапоном демонстрации было некоторое количество социал-демократов (которых, правда, гоняли), сыграло свою позитивную роль, когда рабочее движение начало радикализироваться.
В этом смысле я не вижу беды в том, чтобы какие-то левые группы внедрялись бы в подобные симуляционные проекты. Другое дело, что к этому следует относиться исключительно как к инфильтрации. Надо ясно осознавать, что это не наши проекты. Нельзя потом приходить и говорить: «Это замечательные ребята». Неправда, руководители таких проектов вовсе не замечательные ребята, но имеющиеся у них возможности следует использовать. До тех пор, пока нет иллюзий, пока нет самообмана по этому поводу, это нормально.
http://www.atvr.ru/experts/2005/3/11/5042.html
РОССИЯ БЕЗ МАСХАДОВА
Спустя неделю после убийства чеченского президента Масхадова российские силовые структуры с удовлетворением констатируют, что обстановка в республике радикально не изменилась. В том смысле, что их положение, вопреки ожиданиям, не ухудшилось. Сбитый вертолет не в счет, это для Чечни обычное дело.
И всё же гибель Масхадова может оказаться поворотным пунктом - не столько для Чечни, сколько для России.
Хорошо известно, что федеральные силы уже неоднократно имели возможность расправиться с руководителем сепаратистов. Ветеран спецслужб Антон Суриков, комментируя события, заметил: «Никаких терактов Масхадов не готовил и просто временно проживал в Толстой-юрте у своих сторонников. Федералы… с высокой степенью вероятности знали, где находится Масхадов, а он, наверно, знал, что они знают. Ведь он не первый год так жил». Масхадов оставался в сравнительной безопасности, поскольку всем было очевидно, что его гибель принесет Москве больше вреда, чем пользы. Российские власти уже имели неудачный опыт: расправившись с Джохаром Дудаевым, они не только не выиграли первую чеченскую войну, но напротив приблизили свое поражение в ней. До тех пор, пока был жив Масхадов, оставалась теоретическая надежда на переговоры, от которой, несмотря на все грозные заявления, не хотели полностью отказываться и в Москве. Уход со сцены чеченских лидеров советского поколения усиливает радикальное крыло в сепаратистском лагере.
Ясно, что приказ отдавался на самом высоком уровне. Что же заставило людей, командующих в Кремле, решиться на ликвидацию Масхадова? Что изменилось в республике?
На первый взгляд - ничего. Война идет своим чередом. С военной точки зрения гибель Масхадова остается столь же невыгодной федеральным силам, как и три-четыре года назад. Сопротивление разделилось на многочисленные отряды, действующие автономно. Его лидер, давно утративший возможность оперативного руководства, лишен был и политической инициативы. Авторитет его в чеченском обществе неуклонно снижался. Зато теперь, посмертно, он становится национальным героем, символом борьбы, непобежденным вождем (в отличие, кстати, от легедарного имама Шамиля, который всё-таки сдался русским войскам).
Никем не сдерживаемые полевые командиры пойдут на эскалацию боевых действий. Боевые действия уже сейчас выходят за пределы Чечни. А наиболее радикальные из сепаратистов предпримут в русских городах террористические «акции возмездия».
Всё это не могли не понимать в Кремле. Но, принимая решение о ликвидации сепаратистского лидера, федеральные власти явно думали не о ситуации в Чечне, а о развитии событий в самой России.
Очень часто во второй чеченской войне действия федеральных сил определялись не стремлением к военной победе, а потребностью в пропагандистском выигрыше. Президент Путин пообещал «мочить террористов в сортире». Теперь, записав Масхадова в террористы, он может отчетаться перед публикой, надеясь поправить свой пошатнувшийся рейтинг.
Впрочем, заботиться о рейтинге уже поздно. Падает он не из-за неудач в Чечне, а из-за растущего недовольства антисоциальной политикой президента. И вряд ли популярность правителя удастся теперь повысить очередным «мокрым делом». Однако политическая логика сегодняшнего дня уже не сводится к борьбе за рейтинг или голоса избирателей. В условиях, когда одновременно растет недовольство низов и разобщенность верхов, Кремль не может пассивно ждать выборов 2007 и 2008 года. В стране нарастает политический кризис, который вполне может быть разрешен силовыми методами. И чем быстрее это произойдет, тем больше шансов на победу у нынешней власти. Значит, «чем хуже - тем лучше».
Правящие круги обречены идти по пути «закручивания гаек». У них просто не осталось других вариантов. Однако сделать это без внешнего повода невозможно. Мало того, что не поймут на Западе, но и для самого российского общества нужно оправдание. Отказаться от свободы во имя безопасности - вполне типичная сделка, которую многие готовы принять и в европейских странах, не говоря уже о нашем отечестве с его богатыми демократическими традициями.
После гибели заложников в Беслане отменили выборы губернаторов. Если ответом на гибель Масхадова станет волна новых террористических актов или военных неудач, можно будет сделать следующие шаги - начиная от введения цензуры, заканчивая роспуском Думы, закрытием оппозиционных партий и очередным пересмотром Конституции.
Конечно, нынешняя оппозиция для власти не опасна. Но и губернаторы год назад не собирались бросать прямой вызов Кремлю. Да и Масхадов был человеком компромисса. Увы, именно это привело его к гибели.
Специально для «Евразийского Дома».
«МН» КАК ЗЕРКАЛО РУССКОГО ЛИБЕРАЛИЗМА
Газета «Московские новости» считалась идеологическим флагманом и своеобразным зеркалом либерализма в России. Последние лет десять её мало кто читал, но у газеты была репутация. Вспоминалась «гласность» и «перестройка», когда на страницах этого издания можно было опубликовать что-то такое, что другим газетам разрешали сказать только на две-три недели позже.
В те времена делать либеральную газету было одно удовольствие. Не нужно было ни таланта, ни оригинальных мыслей, ни профессионализма. Достаточно было получить от ЦК КПСС разрешение на обнародование передовых идей. В романе «Дар» Владимир Набоков упомянул «гениального русского читателя», сумевшего придать значение неказистому роману Чернышевского «Что делать?». Этот «гениальный читатель» и создавал прессу времен перестройки.
