Готовность власти помогать бедным вызвана отнюдь не гуманностью. Просто с обнищавших сограждан взять нечего. Зато средний класс, который уже более или менее оправился от дефолта 1998 года и даже немного поднакопил жирка, представляется идеальным объектом для охоты. Учитывая общую тенденцию к росту «освобожденных» цен, жилищные субсидии для бедных будут через несколько лет обходиться государству, скорее всего, не дешевле, чем нынешние дотации, которыми пользуется всё население. Но зато бремя расходов будет переложено на средний класс.
Начатые правительством реформы здравоохранения и образования имеют ровно ту же логику: бесплатные услуги сводятся к минимуму. Те, кто хотят дать детям удовлетворительные знания и получить качественные медицинские услуги, должны будут платить. Дополнительные расходы опять лягут на средние слои. Богатые давно уже имеют собственную систему медицинских и образовательных услуг по коммерческим ценам. А бедных вообще лишат доступа к качественному образованию и понемногу отучат обращаться к врачам.
Депутаты, министры и сотрудники администрации президента далеко не все являются законченными злодеями. Просто в основе их политики лежит прочно усвоенная экономическая философия, согласно которой социальные гарантии должны быть отвернуты как принцип, а помощь населению должна быть «адресной». Иными словами, помогать надо только «слабым». Правда, та же философия призывает «поощрять» сильных. Власть, отрицательно относящаяся к любой «уравниловке», поддерживает единую ставку подоходного налога. А для предприятий вводится даже регрессивный социальный налог (чем выше зарплата сотрудника, тем меньше отчисления). Иными словами, средние слои должны платить и за богатых и за бедных.
Философия «адресной помощи» порочна во всех отношениях. Прежде всего, она открывает дорогу для бюрократического произвола. Власть сама решает, кого объявить слабым (и «достойным» помощи), где провести границу. Американский опыт показывает, что в такой ситуации хуже всего приходится слоям, находящимся на нижней границе среднего класса. Их трудовые стимулы сводятся к нулю, поскольку легче опуститься в категорию «слабых» и получать помощь, чем пробиваться на следующий этаж, где положение лишь немногим лучше.
Стремительно растет и количество бумаг, плодится армия «социальных» чиновников. В условиях, когда социальные блага предоставляются всем, информация, необходимая для работы системы сводится к минимуму и собирается государственными структурами автоматически. Напротив, сбор документов, обосновывающих право людей на «адресную» помощь становится заботой самих граждан. Если средние слои теряют деньги, то низшие - время. Число же бюрократов, необходимое для обработки всех этих данных оказывается огромным.
Самое обидное, что «адресная» помощь чаще доходит «не по адресу», чем безадресная. Весьма показателен в этом отношении пример нынешнего российского «социального пакета». Государственные органы уже отметили, что потребители стали приобретать огромное количество ненужных медицинских препаратов. Если пенсионеру положено на 300 рублей бесплатных лекарств, то он эту сумму освоит вне зависимости от того, требуется ему лечиться или нет. Не нужны таблетки, возьмет бинтами и ватой. Не пропадать же деньгам!
Напротив, в «безадресной системе», где субсидируются не люди, а лекарства, воспользуются дотациями лишь те, кто действительно нуждается в конкретном препарате. Среди них может оказаться несколько состоятельных граждан и даже один случайно забредший в аптеку миллионер. Ну и что? В конце концов, если он честно платит налоги, почему бы ему не воспользоваться социальными благами, обеспеченными для общества на его же деньги?
Статистика показала, что система социальных гарантий (хоть в советском, хоть в западном варианте) наиболее выгодна была именно средним слоям. Собственно благодаря ей средние слои обретали стабильность. Эта система предполагала равенство всех граждан, независимо от уровня дохода, но в наибольшей мере ее плодами пользовались именно те, кто вносил и значительный вклад в развитие общества. Теперь именно по этим социальным группам наносят удар.
Экономическая программа неолиберализма диктует неизбежную конфронтацию между властью и средним классом. Почему власть так уверена, что выйдет из этой конфронтации победителем?
Специально для «Евразийского Дома».
РОССИЙСКАЯ ПОЛИТИКА - ЭТО НАБОР СИМУЛЯЦИЙ
Одни искренне пугались, а другие столь же искренне радовались созданному фантому. Наиболее забавно то, что, по мере того, как население начинает терять к нему доверие, представители власти начинают всерьёз верить, что за ним действительно существует какая-то реальность. Это как раз тот случай, когда симулянты поверили в собственную симуляцияю. Причём тогда, когда в неё уже не верят не только врачи, но и подавляющие большинство окружающих.
Это - тяжёлый случай, который предопределяет поведение практически всех политических субъектов.
Благодаря его влиянию околокремлёвские элиты убеждены во всесилии симулятивных технологий. Единственное, что их тревожит, - это то, что задействованные в них персонажи могут поверить в собственную значимость и выйти из-под контроля, как Рогозин. Или как Путин, - я думаю, что у кремлёвской администрации проблем с Путиным, сейчас не меньше, чем с Рогозиным или с кем-либо ещё. Им, несомненно, хотелось бы находиться в позиции игроков, двигающих на доске разные фигуры. Но самая важная фигура бегает, как хочет, или наоборот, отказывается ходить в нужном направлении. При этом играется та самая партия, о которой договаривались, а самовольно двигающиеся фигуры вовсе не собираются прогонять игроков или менять их на тех, кто умеет двигать более эффективно. И доска, и игроки на месте, но фигуры (прежде всего, главнейшая) совершают действия, которые не были заложены в концепцию партии.
Поэтому сейчас перед околокремлёвскими элитами стоят две задачи.
Во-первых, создать новые проекты симулятивной политики. Проект «Путин» в своём нынешнем виде себя исчерпал. Это, конечно, не значит, что от Путина будут отказываться и начнут срочно искать ему замену. Но тот Путин, которого нам придумали в 1999-2000 гг., закончен. Сейчас попытаются придумать нового Путина. Путин, как защитник страны от заговора иностранных и внутренних злодеев, в ближайшие месяцы займёт место прежнего Путина, который был призван навести порядок и всех осчастливить. Новый Путин сделает всех несчастными, но мы должны смириться, поскольку он защищает наше существование от какого-то мистического зла. С эти новым образом Путина будет связан и новый тип социальных обещаний. Соответственно, старые симуляции утратят свою актуальность, и вокруг нового Путина будет возведён комплекс новых симуляций на всём протяжении идеологического и политического спектра, - справа, в центре, слева. Цель всей этой симулятивно-иммитационной политики останется прежней: предотвратить возникновение политики реальной.
Во-вторых, проконтролировать, чтобы персонажи этих симуляций не вышли из-под контроля. Для всех группировок правящей верхушки большую проблему сейчас представляют разнообразные големы, гомункулусы и Франкеёнштейны, которых они напекли в большом количестве за предыдущие четыре года. Многие из них погибли, но некоторые выжили и принялись действовать самостоятельно.
На самом деле, вторая задача находится в противоречии с первой. Для того чтобы что-то успешно сделать сейчас, в новой общественной ситуации, необходимо создавать действительно сильные политические фигуры и организации. Поскольку они должны будут завоевывать влиятельные позиции на фоне общего скептического отношения к кремлёвским инициативам. После того, как людей уже несколько раз обманули искусственными оппозиционными партиями, создавать их далее будет всё труднее и труднее. Соответственно, все деятели и структуры, изображающие оппозиционность, должны быть на длинном (а не на коротком, как раньше) поводке. Это, соответственно, уменьшает возможности контроля.
Как должны к таким симулятивным проектам власти относиться левые?
Прежде всего, у левых сейчас не должно быть готового рецепта, поскольку очень много сейчас зависит от хода событий. Мы сейчас не можем достоверно предсказать, как будет развиваться экономическая ситуация, какой ход примут события на Кавказе, что будет происходить в сфере безопасности. А ведь от этого и будет зависеть ситуация в социально-политической сфере. Мы, конечно, можем предсказать, что всё будет становиться хуже и хуже. Утверждать это возможно с 90% долей вероятности. Но конкретные траектории и этапы этой деградации мы сейчас предугадать не можем. Практически невозможно сказать, быстро ли будут идти процессы распада или медленно, будут ли они принимать лавинообразную форму, или этапы будут последовательно сменять друг друга. Мы можем попытаться довериться собственной интуиции. На её основе можно стоить действия отдельных политиков или организаций (у Ленина была, как известно, хорошо развитая интуиция). Но на её основании нельзя строить общий прогноз. Здесь нам следует соблюдать, как можно большую осторожность.
