сочетания магии и технологий, но они оба были достаточно необычны по сравнению с другими Запредельными, чтобы я меньше волновалась.
Я быстро и резко вдохнула и снова выдохнула. Затем я позволила мысли о том, что было бы неплохо узнать, чем занимался отец Зеро и где он был, всплыть на поверхность моего сознания. Я не знала, где он, поэтому просто сосредоточилась на мысли об отце Зеро, и, должно быть, это было так же хорошо, как знать, что я хочу увидеть, потому что, хотя окно на несколько мгновений затуманилось, вскоре оно прояснилось.
Сначала было трудно понять, на что я смотрю. Там было столько красок и движения, что трудно было поверить, что я смотрю не на Ван Гога; мгновение или два спустя стало очевидно, что я наблюдаю за танцем, где дамы в ярких, безвкусных костюмах танцуют с мужчинами в ещё более безвкусных нарядах. Несмотря на общую суматоху, отца Зеро было довольно легко заметить — в основном потому, что он зарос цветами и мхом вокруг и над собой. Он тоже был в помещении, так что с его стороны это было довольно грубо; трава заросла даже танцполом.
Однако, похоже, никто не счёл это слишком грубым с его стороны. Большинство других посетителей полностью избегали его, а те, кто всё-таки подходил к нему, выглядели так, как будто они были одинаково влиятельны.
Был ли это дом детства Зеро? Мне стало интересно. Или отец Зеро был на вечеринке где-то в мире За? Тот факт, что он чувствовал себя достаточно комфортно, выращивая цветы и траву, которые вторгались в пространство других гостей, навёл меня на мысль, что он был в своём собственном доме. Я должна была бы спросить Зеро, был ли в доме его детства огромный золотой бальный зал со звёздами на потолке и льдом на полу, но только после того, как я бы рассказала ему, как и почему я узнала об этом.
Я бы хотела быть поближе к фейри. С того места, где я стояла, было нелегко разглядеть его, и я чувствовала, что могла бы читать по губам достаточно хорошо, чтобы понять, что он говорит, если бы подошла чуть ближе, несмотря на отсутствие звука.
Означало ли это, что это было ближайшее доступное окно? Я так не думала, потому что видела другие, которые были расположены гораздо ближе. Более вероятно, что это было единственное окно, на котором не было защитных заклинаний.
Я вздрогнула, осознав, что мне придётся убедиться, что Зеро наложил подобные заклинания на окна нашего дома. Не то чтобы я считала Библиотекаря злом, просто я не верила, что он или его дом не будут шпионить за нами, если понадобится.
Я не доверяла кому-то другому, у кого была такая же установка, чтобы он не делал этого, если уж на то пошло. Я уже знала, что у Запредельных были такие же возможности для наблюдения, как и у людей: они просто делали это с помощью магии, а не технологии. Например, жучки, которые на самом деле были жуками, и существа, способные передвигаться на большие расстояния, похожие на летучих мышей, обладающих дальним слухом. Я встретила одного из них некоторое время назад.
Я не смогла сдержать улыбки. Я почти забыла о Больших Ушах: я нашла и освободила его от человека, у которого был доступ к За и который был убит, как мы предполагали, Вышестоящими. Однажды он предложил мне что-то вроде исполнения желания — обратиться к нему, и он мне поможет. Я не была уверена, насколько он может быть полезен в чём-либо, кроме информации; я даже не знала, сдержит ли он своё обещание. Тем не менее, это была приятная мысль. Может быть, я попробую навестить его на днях, просто чтобы посмотреть, появится ли он на самом деле. Добавьте его к этим окнам, и у вас, вероятно, будет действительно хорошая система наблюдения.
Хм. Стоит ли мне позвонить ему сейчас? Сейчас было лучше, чем никогда, или настанет другой раз, когда он будет мне более полезен? Это был тот тип мышления, в котором Атилас преуспел; я не была уверена, что обладаю его талантом к этому, и некоторое время колебалась.
Что бы Атилас подумал об этой ситуации? «Очень полезно, я уверен», — вероятно, пробормотал бы он. Это напомнило мне, что я была здесь, в библиотеке, именно потому, что мне пришло в голову, что окна, вероятно, могут мне пригодиться.
— Ладненько, — пробормотала я. — Покажи мне короля.
Окно слегка дрогнуло, затем исчезло, превратившись в обычное окно со ставнями за ним. В отражении я могла видеть себя и библиотеку позади меня; это было слабое отражение, но беспокойство на моём лице было ясно видно, как и книги.
Хорошо. Это было потрясающе.
Я вздрогнула и сказала окну:
— Ты всё неправильно понял, приятель. Я не король. Я также не собираюсь быть королём. Покажи мне короля.
Окно снова слегка подрагивало, но вместо того, чтобы измениться и показать мне что-то ещё, оно стало более отражающим и зеркальным, ставни по ту сторону стекла исчезли, а моё отражение стало более чётким.
Понятия не имею. Может быть, оно всегда было зеркалом и только притворялось окном какое-то время.
— Если ты хочешь быть жутким, просто вернись к тому, что делал, — с отвращением сказала я ему. — Я не хочу глупо попрошайничать с куском стекла.
Я оставила всё как есть, потому что меня не было уже добрых двадцать минут, и, кроме того, мне не особенно хотелось, чтобы Библиотекарь вернулся сюда и застукал меня за разглядыванием его окон — если это действительно были его окна, а не окна какого-нибудь таинственного хозяина. Было жаль, что я не смогла сделать то, ради чего пришла сюда, но я смогла попасть в это место, и это было уже больше, чем я ожидала, когда пришла.
Я тихонько спустилась по лестнице и вернулась о внутренний двор, проходя мимо людей, которые сидели там за столиками, но находились не совсем в той же плоскости реальности, что и я. Не то чтобы они выглядели блёклыми, расплывчатыми или что-то в этом роде; просто они… не совсем соответствовали тому, с чем здесь можно было взаимодействовать. Мне пришлось сдержаться, чтобы не протянуть руку и не посмотреть, не могу ли я пролить чей-нибудь чай здесь, и не сделает ли это меня заметной для них, потому что я была почти уверена, что никто из них меня не видит.
Вернувшись на Элизабет-стрит, я почувствовала
