За пару лет работы в Иностранном отделе Коротков полностью освоился со своими служебными обязанностями. Его способности, образованность, добросовестное отношение к работе нравились руководству отдела, которое приняло решение готовить Александра к нелегальной работе за рубежом.
Знаменитой ШОН — Школы особого назначения для обучения именно закордоннных разведчиков — еще не существовало. Сотрудников для направления за границу готовили в индивидуальном порядке, без отрыва от основной работы.
Главным, конечно, было серьезное изучение иностранных языков — немецкого и французского. Занятия велись по несколько часов кряду по завершении рабочего дня, а также в выходные и праздничные дни.
Немецкий Короткову преподавал бывший гамбургский докер, участник восстания 1923 года, коммунист-политэмигрант, работавший в Коминтерне.
Он рассказывал о традициях и обычаях немцев, нормах поведения на улице и в присутственных местах. Даже счел необходимым посвятить Александра во все тонкости так называемой «ненормативной лексики».
Таким же знатоком был и преподаватель французского. Этот привнес в процесс обучения новинку — грампластинки с записями популярных парижских певиц и шансонье. Он же научил Короткова, как подбирать галстук под цвет костюма и рубашки, как правильно его завязывать. Убедительно объяснил, почему приличный молодой человек просто обязан бриться и чистить ботинки каждый день и гладить брюки хотя бы раз в неделю.
Затем пошли дисциплины специальные: занятия по выявлению наружного наблюдения и ухода от него, вождение автомобиля.
По окончании подготовки Александр Коротков получил назначение в нелегальную разведку и был направлен в свою первую зарубежную командировку. В 1933 году молодой разведчик командируется в Париж.
Путь Александра во французскую столицу лежал через Австрию. В Вене он сменил советский паспорт на австрийский, выписанный на имя словака Районецкого, а свое трехмесячное пребывание в австрийской столице использовал для углубленного изучения немецкого языка. В дальнейшем он так и не освоил классического немецкого произношения, так называемого «хохдойч», и всю жизнь разговаривал по-немецки как коренной венец. В Вене происходило вживание разведчика-нелегала в европейский образ жизни, что было не так-то просто для молодого человека, выросшего в послереволюционных московских дворах.
Используя австрийский паспорт, Александр под видом словацкого студента Районецкого выезжает в Париж и поступает в местный радиотехнический институт. Здесь Коротков, получивший оперативный псевдоним «Длинный», работает под руководством резидента НКВД Александра Орлова — аса советской разведки, профессионала высочайшего класса. Он занимается разработкой одного из молодых сотрудников знаменитого 2-го бюро французского Генерального штаба (военная разведка и контрразведка). По указанию Центра и резидента Орлова участвует в различных разведывательных операциях.
Из Парижа Коротков по заданию Центра выезжал с разведывательными миссиями в Швейцарию и нацистскую Германию, где работал с двумя ценными источниками советской внешней разведки. Однако вскоре в нелегальной резидентуре НКВД во Франции произошел провал. Французская контрразведка заинтересовалась контактами молодого иностранца в «кругах, близких к Генеральному штабу», и в 1935 году Александр был вынужден возвратиться в Москву.
Пребывание Короткова на Родине оказалось кратковременным, и уже в 1936 году его направляют на работу по линии научнотехнической разведки в нелегальную резидентуру НКВД в Германии. Здесь он вместе с другими разведчиками активно работает над получением образцов вооружений германского вермахта. Эта его деятельность получает высокую оценку Центра.
В декабре 1937 года следует новое ответственное поручение. Коротков возвращается на нелегальную работу во Францию для выполнения ряда разведывательных заданий.
После аншлюса Австрии и «Мюнхенского сговора» Англии, Франции, Италии и Германии, фактически отдавших в марте 1938 года Чехословакию на растерзание нацистской Германии, в Европе все острее ощущалась близость новой войны. Куда направит Гитлер свои танковые полчища: на Запад или на Восток? Возможен ли сговор Англии и Франции с нацистской Германией на антисоветской основе? Каковы дальнейшие планы Запада в отношении СССР? Москва ждала ответа на эти вопросы. Перед резидентурой советской разведки в Париже ставится сложная задача вскрыть истинные намерения правящих кругов Запада, в том числе Франции и Германии, в отношении нашей страны.
Советским разведчикам удалось приобрести ценных источников информации в канцелярии Президента Республики, в важнейших французских министерствах. Активно работали они и по линии научно-технической разведки. Во Франции Коротков, действовавший под оперативным псевдонимом «Степанов», работал до конца 1938 года. За успешное выполнение заданий Центра он был повышен в должности и награжден орденом Красного Знамени.
По возвращении в Москву разведчика ожидал неприятный сюрприз. 1 января 1939 года нарком внутренних дел Лаврентий Берия пригласил на совещание сотрудников внешней разведки.
Ветеран СВР генерал-лейтенант В.Г. Павлов, вспоминая это совещание, участником которого он являлся, позже писал:
«Вместо новогодних поздравлений Берия объявил, что все разведчики, возвратившиеся из-за кордона, были завербованы иностранными спецслужбами. Обращаясь к Александру Короткову, Берия сказал:
— Вы завербованы гестапо и поэтому увольняетесь из органов.
Коротков побледнел и стал доказывать, что никто не сможет его завербовать и что он, как патриот Родины, готов отдать за нее жизнь. Впрочем, такая же судьба постигла и других опытных разведчиков, которым было выражено политическое недоверие из-за того, что они были направлены за рубеж при Ежове».
Сейчас трудно сказать, чем было вызвано такое решение наркома в отношении Короткова. Возможно, негативную роль сыграло то, что на работу в разведку он был принят по рекомендации Вениамина Герсона, бывшего личным секретарем наркома госбезопасности Генриха Ягоды. Оба они были объявлены врагами народа и расстреляны. Не исключено, что другим поводом к увольнению разведчика могла стать его работа в первой командировке в Париже под руководством резидента НКВД Александра Орлова, который незадолго до этого руководил агентурной сетью НКВД в республиканской Испании. Перед угрозой расстрела он отказался возвратиться в Москву и стал невозвращенцем, а в конце 1937 года перебрался на жительство в США. Вероятно, только полученная Коротковым высокая правительственная награда спасла его от репрессий.
Впрочем, Коротков не стал гадать о причинах своего отстранения от дел и пошел на беспрецедентный по тем временам шаг. Он пишет письмо на имя наркома Берии, в котором просит пересмотреть решение о своем увольнении. В письме он подробно излагает свои оперативные дела и подчеркивает, что не заслужил недоверия, которым обусловлено увольнение. Коротков прямо говорит о том, что не знает за собой проступков, могущих быть причиной «отнятия у него чести работать в органах».
В архивах Службы внешней разведки сохранился рапорт разведчика на имя Берии. В нем, в частности, говорится:
«Восьмого января 1939 года мне было объявлено о моем увольнении из органов. Так как в течение десятилетней работы в органах я старался все свои силы и знания отдавать на пользу нашей партии, не чувствую за собой какой-либо вины перед партией и не был чем-либо замаран, думаю, что не заслужил этого увольнения.
За границей я в общей сложности пробыл четыре года, из них два с половиной в подполье… Ехал за границу только из-за желания принести своей работой там пользу и думаю, что не один знающий меня человек может подтвердить, что я не барахольщик и что меня не прельщает заграничное житье…
Что касается моей жены, то несмотря на наличие у нее родственников за границей, на ее долгое проживание там, несмотря на компрометирующие материалы против ее отца, умершего в 1936 году, я полностью уверен в ее преданности партии и могу нести за нее любую ответственность…
Я отлично понимаю необходимость профилактических мер, но поскольку проводится индивидуальный подход, то выходит, что я заслужил такое недоверие, которое обусловливает мое увольнение из органов. В то же время я не знаю за собой проступков, могущих быть причиной отнятия у меня чести работать в органах. Очутиться в таком положении беспредельно тяжело и обидно.
Прошу Вас пересмотреть решение о моем увольнении.
Коротков. 9.01. 1939 г.»
Александра Короткова поддержали сотрудники внешней разведки, которые обратились в партком Главного управления государственной безопасности НКВД. Л. Берия вызвал к себе разведчика для беседы и подписал приказ о его восстановлении на работе.
