Он поджарил яичницу с таким количеством кинзы, что она казалась зеленой. Положил рядом ржаной тост, но с таким количеством масла, что оно перечеркивало всю возможную пользу для здоровья. Пристроил в центр тарелки сочную клубничину и выжал сок из тысячи и одного апельсина. К тому времени, когда он закончил жарить стейки – Эми отказалась от бекона до окончания беременности, – еды хватило бы на три обеда.
– Такого не получишь в «Ритце», – заметил он, любуясь приготовленным столом.
– Ох, не может быть, – сказала Эми, просматривая «Нью-Йорк таймс».
– Что такое?
Она подняла газету, сложенную на фотографии мужчины. Ему было лет семьдесят.
– Ты его знаешь? – спросила Эми.
Кьюсак изучил лицо.
– Нет. А кто это?
– Конрад Барнс.
– Никогда его не видел, Эм.
– А я видела.
Кьюсак поднял брови. Его жена узнавала людей по именам. Лицо на картинке было еще большей проблемой, чем вживую.
– Откуда ты его знаешь?
– Он помог мне найти такси.
Эми никогда не была такой уверенной. Обычно она сомневалась и ждала, пока кто-нибудь другой не подтвердит личность человека. Но не сейчас.
– Я уже начала паниковать. Но тут он свистнул, и сразу появилось такси. Как по волшебству.
– Ты видела Конрада Барнса? – переспросил Кьюсак, не в силах изгнать из голоса сомнение.
Эми даже несколько ощетинилась.
– Посмотри на его лицо. На что ты обратишь внимание в первую очередь?
– Ему, скорее всего, семьдесят с чем-то.
– А еще?
– У него сросшиеся брови в целый метр шириной.
– Именно, – обрадовалась Эми, которая всегда комбинировала лица из набора выразительных черт.
– У многих людей сросшиеся брови, – ответил Кьюсак. – Может, и мне нужно завести такую, чтобы ты меня узнавала?
– Пока хватит твоего значка, – рассмеялась она. – Но ты когда-нибудь видел такие густые и пушистые?
– Вот тут ты меня поймала, – заметил Кьюсак, но все еще с сомнением.
– Он был таким славным. А теперь он мертв.
– Да, невесело.
– Это ужасно, – произнесла Эми.
– Ты о чем?
– Он сгорел в своей машине, – сообщила она. – Разбился на Вашингтон-стрит в Карлштадте, Нью-Джерси.
– Я знаю тот район, – удивленно сказал Кьюсак. – Я там парковался, когда ездил на игры «Джетс».
– Там есть какие-то бары?
– «Реддс». Но в основном – промышленные здания. А почему ты спрашиваешь?
– Полиция думает, дело в алкоголе, – пояснила Эми.
– Такое случается.
– Когда я его видела, он не был пьян, – заявила она и даже помахала соком для пущего эффекта.
– «Реддс» мог это исправить.
– С ним была молодая женщина, – продолжала Эми, – хотя сначала я подумала, что она его дочь.
– И?
– «Таймс» пишет, Барнс был женат и давно проживал в Бронксвилле. Не вижу, с чего бы семидесятилетний мужчина поехал на машине в Нью-Джерси, напился и слетел с дороги. – В одиночестве, – после паузы добавила она.
– Ты говоришь прямо как «Закон и порядок».
– Возможно. Но я уверена, та женщина была его любовницей.
– Это точно тот мужчина? – с еще большим недоверием спросил Кьюсак.
– Я узнаю эту сросшуюся бровь где угодно. И видел бы ты шрам на руке той женщины…
В своей маленькой квартирке на Аппер Ист-Сайд в Манхэттене Рейчел выковыривала мякоть из половинки грейпфрута. Она осторожно размазала капельку маргарина по маленькому ломтику пшеничного хлеба. Единственная поблажка – кофе без сливок. Она осушала чашку за чашкой, листая «Нью-Йорк таймс». Добравшись до статьи о Конраде Барнсе, набрала своего нанимателя.
– Вы читали сегодняшние газеты?
– Рад, что мы можем двигаться дальше.
– Может, и нет, Кимосаби.
– В каком смысле?
– Какая-то женщина видела меня с Барнсом.
– Это не моя проблема, – ответил он.
– Мне не нравится оставлять хвосты.
– А мне не нужны лишние трупы.
– Вам легко говорить. Я делаю всю грязную работу, – посетовала Рейчел. – И если закон прихватит меня, вы тоже рискуете. Меня не будет заботить, кто вы и где.
– Ты мне угрожаешь?
– Сообщаю факты.
– Ты знаешь, кто она?
– Нет. Но это нетрудно выяснить.
Рейчел сомневалась, что многие беременные женщины посещают зоопарк Бронкса в вечерних платьях. Должна быть зацепка.
– Делай, что считаешь нужным. И еще одно.
– Да? – ответила она.
– Не звони мне больше.
Глава 43
22 сентября, понедельник«Бентвинг» по $33,88
Когда появился Джимми, Никки ссутулилась рядом с дверью в кабинет Лизера. В 7.30 она уже была еле жива – гарнитура сидит криво, волосы растрепаны, даже гвоздик лишился привычной привлекательности. Обычно посетители Сая видели ее приветливой и внимательной ко всем деталям. Но в это утро ее образ энергичной и деловой сотрудницы отправился в самоволку.
– Ты сегодня рано, – заметил Кьюсак самым любезным тоном.
Он задержался у ее стола, надеясь разговорить ее и подружиться с хранителем компьютера Сая.
– Мне не спалось, – пояснила Никки, ее лоб избороздили морщины.
– Всё в порядке?
– Это тебя нужно спрашивать. Джимми, у нас все в порядке?
– О чем ты?
– У меня есть подружка, которую декрутировали в макроинвестконторе на Пиквик Плаза.
Никки говорила о хедж-фонде в двух шагах от Гринвич-авеню.
– А что значит «декрутировали»?
– Ее уволили до того, как она начала работать, – пояснила Никки. – Но меня беспокоит не работа.
– И правильно, – успокоил ее Кьюсак. – Ты нужна Саю.
– Не поймие меня неправильно, – продолжала она. – Я волнуюсь о выплатах за машину, как и все остальные. Ну, может, кроме тебя, – с усмешкой добавила Никки.
– Тебе не нравится мой «бимер»?
Его машина стала предметом общих шуток с того дня, когда администрация «Гринвич Плаза» попыталась вывезти ее. Они решили, что машина брошена хозяевами.
– Если ты еще за нее платишь, голубчик, пора с этим завязывать.
– Эй, полегче, – рассмеялся Кьюсак. – Так что же тебя смущает?
– Виктор. Это раз, – ответила она.
– Был еще молоток? – встревоженно спросил Кьюсак.
– Ничего подобного. Он меняется.
– О чем ты говоришь?
– Он теперь все замечает. И ты же знаешь, у него всегда были короткие штаны.
– Ага, голени видно, – подтвердил Кьюсак.
– Он стал обращать внимание на то, как одевается. Одна моя знакомая работает в «Рэндольфс». Она рассказала, что Виктор поселился в мужском отделе.
– Но это же хорошо, верно? – ответил Кьюсак, не понимая, в чем проблема.
– Не уверена. Если бы Род Стюарт был девушкой, Виктор выглядел бы как она.
– Я спрошу у Сая, не в курсе ли он.
– Его сегодня не будет, – сообщила Никки.
– Почему?
– Взял выходной. У него все плохо с Бьянкой. Я слышала, его вещи опять валялись на газоне.
– Ничего, Никки, мы справимся.
Поднявшись в пятницу на 369 пунктов, Доу рухнул на 373 к концу дня. Инвесторы «ЛиУэлл» обрывали телефоны. Кьюсак забыл о видео из «Фокси леди» и собственных финансовых проблемах, слушая, как вкладчики в панике выстреливают вопросы, на которые нет ответов.
– Мои деньги в безопасности?
– Мы не должны удвоить?
– Десять восемьсот – это дно рынка?
Кьюсак начал собираться домой только в 19.43. Он вымотался. Во рту держался мерзкий привкус кофеина. Он говорил без остановки двенадцать часов. Двенадцать часов глотал кофе, шоколад и лимонад. Двенадцать часов бездумно повторял все те же пустые слова.
– У нас еще не было неудачного года.
– Мы хеджируем свой портфель.
Он не говорил только одного: «Неважно, какие прекрасные результаты давали ваши инвестиции в прежние годы. Мой босс все равно лжец и змея».
Кьюсак выключил компьютер. Он показал нос ста семидесяти девяти неотвеченным письмам в «Аутлуке» и пошел к стеклянным дверям «ЛиУэлл Кэпитал». В мыслях Джимми уже погрузился в ужин на вынос с Эми – рулетики, жареный рис, «Му Гу Гай Пан» и прочие краеугольные камни китайской кухни, – когда факс Никки запищал.
Сигнал входящего сообщения манил подойти и взглянуть. Если бы писк факса был зримым, он представлял бы собой большую жирную надпись: «Пожалуйста, закройте глаза, идите дальше и притворяйтесь, будто никогда не видели то, что я собираюсь напечатать».
Факс стоял на столе у Никки. Стопка папок, по грудь высотой, скрывала его из виду. В обычный день Кьюсак вышел бы за дверь. В рабочие часы помощница Сая уже мчалась бы с документом к боссу.
Однако Никки не было. Она ушла несколько часов назад. Звонок факса напомнил Кьюсаку, что он остался последним в офисе. Самое время поискать лэптоп с видео из «Фокси леди». Он проверил каждый ящик тумбочек и стола. Все они были заперты.
Проклиная свое невезение, Кьюсак посмотрел на титульный лист факса. Он слушал, как машина с мерзким звуком умирающей технологии отрыгивает документ. Фирма «Диллон и Хеншо» из Парамуса в Нью-Джерси отправляла две страницы.
