адвокаты. Но когда именно это случится, — не уточнил. А суд уже вот, — через три дня! И как я там буду? Сам по себе или мне выделят обязательного государственного защитника? Как пить дать, в обоих вариантах на оправдательный приговор рассчитывать не стоит. Впрочем, если не кривить душой, то обосновать, почему решение суда может оказаться положительным, я не могу. Ибо просто не имею для этого ни одного внятного довода, но найти возможность смягчения окончательных формулировок процесса, — на это вполне можно ведь было рассчитывать! А тут, защитник-дилетант, проходящий свою первую практику на реальном деле. Возлагать надежды на что-нибудь хорошее в такой ситуации, — совершенно бессмысленно. Да уж, подсуропил мне компаньон… а ведь сегодня ещё нужно будет показать базовые движения БонСу и её девчонкам! Несомненно, день будет тяжёлым…
Время действия: двадцатое января, вечер
Место действия: дом мамы ЮнМи.
— Доченька, почему ты выглядишь такой грустной? — удивлённо спрашивает мама, глядя на вернувшуюся домой СунОк.
— Просто устала. — отвечает та, стаскивая с себя кроссовки.
— Ничего не случилось? — уже встревоженно задаёт мама следующий вопрос.
— Да нет, ничего, всё нормально. Просто измоталась. Тяжело стоять на улице весь день.
— Как работа? — внимательно наблюдая за лицом СунОк, интересуется мама. — Всё получилось?
— Да, всё в порядке.
— Хорошо. Иди скорее, мой руки, садись ужинать. Там тебя столько всего вкусного ждёт!
— Мамулечка, спасибо тебе огромное! Последние два часа я просто мечтала оказаться дома и поесть!
— Ну так проходи скорее! — враз подобрев, восклицает мама и спохватывается. — Ой, постой дочка! Сегодня принесли три письма на иностранно языке. Посмотри, кому они и, может, это что-нибудь значит. Вот.
Взяв с полки три конверта, мама потягивает их дочери.
— На английском языке. — сообщает та, пробежав глазами по адресу, написанному на первом конверте. — Для ЮнМи.
Маме растеряно охает.
— Как же теперь быть? — спрашивает она. — Юночки дома нет, а к ней нас ещё долго не будут пускать из-за того, что она подралась. Как передать ей письма?
— Давай, подумаем над этим вопросом после ужина? — предлагает СунОк. — Чуть позже я переведу на корейский всё, о чём там говорится, и мы вместе с тобою решим, как нам нужно будет поступить
— Хорошо. — расплывается в улыбке мама и командует. — Беги, мой руки, моя умная дочь!
Время действия: двадцатое января
Место действия: сетевой чат
[*.*] — Кто вчера смотрел запись американской «Grammy Awards»?
[*.*] — Кажется, она была уже давно. Разве не так?
[*.*] — Да, но на канале «SBS» запись церемонии показали только вчера.
[*.*] — Понятно. И что там было интересного?
[*.*] — Во-первых там были почти все мировые звёзды музыки. А во-вторых среди них была всего одна кореянка. Та-дам! Наша Агдан!
[*.*] — Как она могла там быть? Она ведь не поехала?
[*.*] — Её имя назвали, когда приглашали получить награду. Ведущая так и сказала — «Пак ЮнМи, Республика Корея!»
[*.*] — И что случилось потом?
[*.*] — Никто не вышел!
[*.*] — Кх-кх-кх… Забавно. Наверное, это первый случай в истории «Grammy Awards», когда победительница не пришла за наградой потому, что оказалась в тюрьме!
[*.*] — И что же тут смешного? У нашей страны впервые был шанс получить престижную награду мирового уровня, а вместо этого, мы поставили всех в неловкое положение.
[*.*] — Я никого никуда не ставила. Меня там вообще не было! Кх-кх-кх…
[*.*] — Это Агдан вызвала у всех неловкость. Исключительно своим поведением!
[*.*] — И что сделали организаторы шоу, когда победительницы не оказалось в зале?
[*.*] — Ведущий сказал, что золотой граммофон будет вручён ей, когда она сможет за ним приехать, или её доверенному лицу.
[*.*] — Долго же им придётся ждать. Целых пять лет, кх-кх-кх…
Время действия: двадцать первое января
Место действия: Сеул. Больница Сунчонхян. По одному из боковых коридоров медицинского учреждения, расположенного вдали от главного входа, движется группа из четырёх человек. Три надзирательницы из «Анян» и ЮнМи, скованная наручниками с рукой одной из своих сопровождающих. На голове у неё — серая кепка с длинным козырьком и чёрная тканевая маска на лице, скрывающая под собою синяк. Сопровождаемый заинтересованными взглядами медицинских работников, тюремный конвой уверенно движется к своей цели.
Сижу на стуле, широко открыв рот. Врач-отоларинголог задвинул в него длинный объектив с большой линзой и, подсвечивая себе встроенной лампой, неторопливо изучает состояние моего горла. В «Анян» собственная медицинская база практически отсутствует, ибо содержать штат узкопрофильных специалистов смысла нет. Медсанчасть в ней используется в двух случаях: в экстренных — например, кровь остановить при серьёзном порезе, или в гуманитарно-сострадательных — царапину зелёнкой помазать. А во всех остальных вариантах, требующих обследования и лечения, — заключённые отправляются в медицинские учреждения, с которыми у «Анян» подписан договор на обслуживание.
Начальница, после нашего с нею последнего разговора, сработала, считаю, достаточно оперативно. В тот же день оформила заявку, и уже сегодня меня привезли в больницу «Сунчонхян», которая, как сказали, — считается одним из крутых медицинских центров в Сеуле. Ну, в принципе, судя по внутреннему состоянию здания и виду аппаратуры, — вполне так может быть.
— Можешь закрыть. — слышу я и объектив отодвигают назад.
С удовольствием пользуюсь разрешением, ибо от долгого сидения с открытым ртом начали уже болеть челюстные мышцы.
— Горло в отличном состоянии. — резюмирует врач, задерживая взгляд на моём синяке, который, похоже, оказывает на него болезненное впечатление. — Никаких нарушений нет. Теперь давай посмотрим, как работают твои голосовые связки при усиленной нагрузке. Становись вот туда…
Слезаю со стула и иду к указанному месту у противоположной стороны кабинета.
— Ты ведь раньше занималась пением? — спрашивает доктор.
— Я и сейчас занимаюсь. — отвечаю я.
— Значит, знаешь, что делать. Сегодня подготовила горло для тестирования?
— Да, я сегодня распевалась.
— Замечательно. — улыбается мне доктор. — Тогда сейчас мы будем делать следующее. Начни со среднего своего диапазона. Постепенно поднимай тональность звучания до максимума. Напрягаться не нужно. Силу голоса мы определим позже.
С сомнением смотрю на врача.
Он что-то понимает в пении? Он же просто специалист по уху, горлу и носу?
— Моя дополнительная специализация — врач-фониатор. — словно поняв мои мысли успокаивает доктор. — Я даю консультации поступающим на обучение в музыкальные школы и студии вокала.
«Вау! Удачно как» — думаю я и кивнув, спрашиваю: можно приступать?
— Да. Начинай.
Набрав воздуха, выдаю первую порцию «ла-ла-ла-ла». Потом, вторую, третью, пока наконец не сбиваюсь.
— Дальше не могу. — передохнув, жалуюсь я. — В этом месте всегда срываюсь, хотя чувствую, что есть ещё запас. Не знаю почему. Похоже
