нашего столика. — Зачем ты злишь охрану?
— У меня очень доброе сердце, — невозмутимо отвечаю я. — Но очень злой язык. Я работаю над тем, чтобы сделать его тоже мягкосердечным. Мне нравится меняться. Я не злю охрану, а просто тренируюсь.
— Всё нормально? — спрашивает БонСу, бросив на меня внимательный взгляд.
— Да. Единственно — сижу в тюрьме и снова ем какое-то дерьмо. А так, всё остальное — просто в ажуре!
— Похоже тебе долго придётся работать над своим языком!
— Дорога в тысячу миль начинается всего с одного шага.
— Так что с наградами? Как будешь их получать?
Не спеша отвечать, задумчиво пережёвываю бобы. А действительно?
— Администрация может предоставить тебе на несколько дней отпуск, — говорит моя собеседница, соблазняя возможным вариантом развития событий. — Если выберешь офис американского представительства.
— Представляю ощущения, когда он закончится и нужно будет возвращаться в «Анян», — хмыкаю я и, подцепив пластиковой вилкой немного салата из зелёных водорослей, высоко поднимаю его, чтобы тщательнее разглядеть из чего именно он состоит.
— Зато побудешь на свободе. Неужели не хочется?
Изучив свисающие с вилки зелёные нити, решаю, что выглядят они достаточно безопасно для того, чтобы отправить их в рот.
— Меня терзают смутные сомнения, — жуя, признаюсь я. — Как известно, в этом мире за всё нужно платить. После недавней драки и так пришлось пообещать не нарушать правила исправительного учреждения. Страшно подумать, чего могут потребовать за отпуск.
— Почему — «страшно»?
— Потому что людская глупость не имеет границ.
— Говоришь, словно несущий мудрость старый странствующий монах…
— Где же ещё набираться жизненного опыта, как не в тюрьме? Сиди, мысли да копи. Вот, чуток набралось, делюсь.
— Как-то не очень похож твой опыт на собственные умозаключения, — снова иронично хмыкает моя собеседница.
— А на что же он «похож»?
— На то, что я где-то уже слышала!
— Для всего нужно время, — вздыхаю я. — Ещё и года здесь не философствовала. Вот отсижу хотя бы половину срока — «своё» и попрёт. А пока будем считать, постигаю смысл уже произнесённых истин.
— Не успеешь с этим, — убеждённо произносит БонСу. — Твой оппа собирает подписи для помилования, у тебя — крутые американские награды. Не успеешь оглянуться, как окажешься на свободе!
Хмурясь, обдумываю услышанное.
Зачем БонСу меня так в этом убеждает? И замечу, не в первый раз. Надеюсь, она не сексотка, разъезжающая по ушам?
— Если не хочешь получить отпуск, то закажи доставку сюда! — предлагают мне.
— Зачем?
— Интересно посмотреть на американские награды. Скорее всего, администрация сделает из этого события торжественное мероприятие. Может, в этот день в «Анян» будет какое-нибудь праздничное меню? Бобы, действительно, уже достали!
Хм… а ведь это мысль! Вряд ли мне удастся получить под это дело отпуск, как говорит БонСу. С начала моей отсидки времени прошло совсем ещё ничего и по всем правилам я его никак не заработал. Плюс ещё мордобой, устроенный в столовой… Можно, конечно, попытаться выторговать для себя «исключение», размахивая премиями как флагом. Но это придётся просить, о чём-то договариваться… Совершенно нет никакого желания ныть, выпрашивая! А вот поставить всех ещё раз в неудобное положение, приняв в тюрьме фетиш-призы корейской эстрады, — это будет забавно…
— Спасибо, онни. — повернув голову к собеседнице, благодарю я.
— За что? — удивляется та.
— За идею. Действительно, съесть что-нибудь, резко отличающееся от стандартного рациона, — это «Das ist sehr gut».
БонСу секунду смотрит на меня, переваривая немецкую фразу.
— Ты ведь ничего не покупаешь в магазине? — спрашивает она. — Так?
— Я же сейчас в карцере. И у меня вообще денег нет.
Противоположная сторона тратит ещё пару секунд на осмысление ситуации.
— Хочешь, я тебе что-нибудь куплю? — спрашивает БонСу, придвинувшись ко мне и заглядывая в глаза.
— Что взамен? — интересуюсь в ответ, помня, что — «даром, за амбаром», а в тюрьме это тем более так.
— Ничего. Просто так, по дружбе.
— Извини, но мы с тобой недостаточно знакомы, чтобы я брала от тебя подарки «просто так». А если просить в долг, то не знаю, когда смогу его вернуть. Не хочу напрягать тебя.
БонСу несколько секунд пристально смотрит мне в глаза.
— Пусть это будет тебе моим подарком, — предлагает она.
— Подарком за что?
— Поздравлением за премии.
Приз за «Хьюго» и «Грэмми» из тюремного магазина? Забавно жизнь выкручивает… Впрочем…
— Знаешь, БонСу, а ведь может так случиться, что это будет моей первой наградой за них.
— Чё, серьёзно?
— Да.
— Что, никто-никто даже не поздравил?!
— Ну почему… Поздравляли. На словах. А так, чтобы в руках чего-то ощутить, — такого ещё не было…
— Фига себе у тебя жизнь идёт!
Молча пожимаю в ответ плечами. Так и есть. Единственно, только не идёт, а падает, причём — «стремительным домкратом».
— Получается: я могу стать первой, кто поздравит тебя по-настоящему?! — изумляется БонСу.
— Вроде того…
— Но я не смогу найти здесь ничего достойного для тебя!
— Шоколадка… это тоже хорошо.
БонСу несколько секунд всматривается в мои глаза.
— Они там что, издевались над тобою? — спрашивает она.
— Нет, всё было не так. Я сама над собою издевалась.
— Это как?
— Извращённым способом. Думала сделать всем хорошо. Но это дела прошлого. Онни, хочешь увидеть статуэтки «Хьюго» и «Грэмми» своими глазами?
— Хочу!
— Замётано. — киваю я и обещаю. — Ты с ними сфоткаешься. А на фото я ещё и распишусь! Будет тебе память о времени, проведённом вместе с мировой знаменитостью.
— Тэ-бак! — с загоревшимися глазами восклицает БонСу. — Договорились!
(позже. Урок литературы)
— Что вы там передаёте? — удивлённо спрашивает учительница. — Ну-ка, дайте мне это сюда!
Сабоним требовательно протягивает руку. Девчонка, застуканная на «транзакции» к соседке, встаёт из-за парты и с виноватым видом идёт к учительскому столу. Подходит и отдаёт листок бумаги.
— Что это? — удивлённо спрашивает сабоним, развернув его и увидев английские буквы.
— Это не моё! — быстро отвечает пойманная.
— А чьё?
Спрашиваемая молчит, видимо пытаясь понять, если она сейчас назовёт владелицу, то будет это стукачеством или нет? Все, похоже, тоже думают над тем же самым вопросом, поскольку в классе устанавливается ватная тишина.
— Ага, Пак ЮнМи, — произносит учительница, таки прочитав моё имя и фамилию в заголовке документа. — Это твоё?
— Да, сабоним. — признаюсь я, поднимаясь на ноги.
— Что это? — помахав в воздухе листом, спрашивают у меня.
— Это запрос из американской Национальной академии искусства и науки звукозаписи, известной в мире как «Грэмми». Спрашивают, где я хочу получить их главную награду.
— Правда? — искренне удивляется учительница.
— Совершенно верно. В документе, который в ваших руках, всё написано.
Сабоним несколько секунд смотрит в листок.
— И где же ты её хочешь получить? — поднимая голову, спрашивает она.
— Дома, госпожа.
— Думаешь — получишь отпуск?
